The Banshee Show
Шрифт:
— Зачем мне убивать тебя за жалкие шесть миллионов долларов, если я могу с помощью тебя получить в семь раз больше?
— Они не придут за мной, — тут же выпалила я.
— Придут. Не без моей помощи, разумеется.
Я непонимающе смотрела на Карателя, пытаясь пересилить желание закрыть глаза и провалиться в сон. Желудок скручивало от голода, но думать о еде я даже не пыталась — стойкий смешанный запах не давал мне на это никакого шанса.
У Карателя было до ужаса спокойное лицо, и то, чем он занимался, обозначалось лишь пятнами чужой крови на его скуле.
—
— Да, — честно ответил мужчина. — Я же должен что-то есть.
Я задрожала, когда его пальцы провели линию от моего подбородка до виска, а затем вскрикнула, когда они схватили меня за волосы и с силой оттянули голову.
Я зашептала, чтобы он отпустил.
— Скажи мне, банши, что ты слышишь? — спросил Каратель, наклонившись так близко ко мне, что я задержала дыхание, когда гнилой запах из его рта ударил мне в ноздри. — Скажи мне, Лиз.
Я стиснула зубы и зажмурилась, хватаясь за последние остатки надежды, которые смогла найти. Но ни запах, ни прохлада подвала, ни размеренное дыхание Карателя — ничто из этого никуда не делось.
И тогда я открыла глаза и снова взглянула своему страху в лицо.
— Ты знаешь, что кто-то сегодня умрёт, — произнёс Каратель. Его губы растянулись в ухмылке. — И никто вам, детки, не поможет.
Он был прав. Я знала. Я чувствовала приближающуюся смерть.
Это ощущение, словно ядовитая змея, загнавшая мышь в её же норку, медленно проникало внутрь, поднималось к груди и выпускало смертельный яд, из-за которого было невозможно вздохнуть, и немела каждая мышца в теле, и безумно хотелось лишь кричать. Тоже самое я чувствовала и несколькими днями ранее, когда Лидия и Стайлз оказались в ловушке санитара по фамилии Брунски в доме Эха.
Я знала, что если Каратель окажется прав, и Скотт с ребятами смогут найти меня, то действительно кто-нибудь умрёт. И если это будет не сам наёмник, то кто-то из нас, и от этой мысли мне становилось ещё хуже.
Хотя, казалось, куда ещё.
— Даже если Скотт придёт, — а он не придёт, — то тогда это уже тебе нужна будет помощь, — произнесла я, оскалившись.
Это была не храбрость — это была последняя стадия страха.
Каратель расхохотался. Его смех показался мне наигранным и каким-то механическим — услышав такое, нормальный человек больше никогда не захочет смеяться.
Я хотела закричать о том, что мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним; хотела пригрозить ему тем, что когда сюда придёт истинный альфа Скотт МакКолл, ему придётся собирать свои зубы сломанными пальцами.
Хотела, но не успела.
Где-то вдалеке раздались голоса. И они были мне прекрасно знакомы.
— Нет, — прошептала я, а затем, набрав в лёгкие побольше воздуха, закричала: — Нет, нет, нет, нет!
Каратель с силой прижал скотч обратно к моим губам. Он снова накинул капюшон на голову, достал из-за плаща мачете, вечно болтающееся на его поясе, и исчез из поля моего зрения, плотно закрыв за собой дверь (что я поняла по скрипучему звуку) и оставляя меня одну, трясущуюся и запуганную. Всё, что мне
Всё, что мне оставалось — это ждать.
И я ждала. Ждала, когда с потолка подвала посыпался песок из-за того, что кто-то там наверху борются между собой, ждала, когда услышала глухие удары и треск ломающихся предметов. Ждала, и продолжала цепляться за последние остатки надежды до тех самых пор, пока не услышала чей-то громкий внутриутробный вой, переполненный болью. Он принадлежал Лиаму - я была уверена в этом на сто процентов.
А затем голоса в моей голове резко замолчали, унося с собой и неприятное чувство внутри, и кромешная тишина заволокла моё сознание. Но это не было облегчением — я просто почувствовала, как все ниточки внутри меня оборвались.
Кто-то умер.
И я закричала: про себя, задыхаясь от нехватки воздуха и захлёбываясь собственными слезами, — но закричала. И, спустя непродолжительное время, именно благодаря слезам скотч с моих губ отошёл даже без моей помощи.
Я закрыла глаза и беспомощно опустила голову вперёд, но затем неожиданный гнев наполнил каждую клеточку моего тела, и я принялась биться затылком о холодную бетонную стену словно в припадке.
Даже если бы я хотела остановиться, я бы не смогла это сделать — я была в отчаянии.
А потом дверь неожиданно открылась.
Она не была в поле моего зрения, и потому я могла лишь предполагать, кто именно вошёл внутрь. Воображение тут же представило мне страшные картины: Каратель втаскивает за волосы еле дышащую Лидию, оставляя наверху мёртвых Скотта и Лиама для того, чтобы вернуться за ними позже.
Мне не хотелось поднимать голову, чтобы снова видеть его до одури обыкновенное лицо, покрытое кровью моих потенциальных друзей, и я закрыла глаза, потому что смирилась с неизбежным ещё в тот момент, когда почувствовала чью-то смерть.
— Давай, убей меня, сукин ты сын, и получи свои грёбаные деньги, — произнесла я, подумав, что это будут идеальные последние слова.
— Лиз?
Сначала до меня дошёл сам звук голоса, а уже лишь потом то, что он произнёс моё имя с отличной от Карателя интонацией.
Я распахнула глаза. Передо мной стоял Лиам. Он был потрёпан и прижимал руку к груди, и я видела, что сквозь пальцы сочилась чёрная кровь, но, по крайней мере, он был жив.
Мои губы растянулись в облегчённой улыбке, а на глаза снова навернулись слёзы.
— Вы в порядке? Вы все живы?
Он неопределённо махнул головой, а затем опустился вниз к моим ногам и принялся развязывать верёвки. Когда он закончил с ними и теми, что поддерживали на весу мои руки, я рухнула на пол, словно тряпичная кукла, но Лиам успел ухватить меня за плечи, чтобы я не ударилась головой. Я видела по его прищуренному взгляду, что каждое движение приносило ему мучительную боль, а ещё было что-то в его лице, что я всё ещё не могла понять.
— Как вы нашли меня? — спросила я, когда Лиам помог мне встать на ноги.