The Beatles
Шрифт:
Как только Джон узнал, что Фред помнит многое о Джулии и его детстве, состоялось великое примирение. Они встретились и стали друзьями, к вящему удовольствию Фреда. Уже в начале 1968 года он перестал мыть посуду в ресторане и теперь живет в очаровательной квартире на средства Джона.
Мими обитает в роскошном особняке недалеко от Борнмута, разделяя одиночество с котом Тимом, которого много лет назад Джон подобрал на улице. Дом стоит на самом берегу моря - очень светлый, сверкающий в лучах солнца, окруженный великолепным садом, лестница из которого спускается прямо на пляж. Особняк стоит 25 000 фунтов.
Ни фасад, ни задняя стена дома с улицы совершенно не видны. Заглянуть в жизнь Мими можно
В остальном жизнь ее течет совершенно спокойно. Правда, поклонники стащили несколько фонарей, стоявших перед домом. Иногда они пытаются сфотографировать ее или дом, но не более того. Номер телефона и адрес в справочниках не значатся.
Большая часть мебели в особняке сработана под старинную. Выглядит она прекрасно, хотя Мими перевезла ее сюда из своего старого ливерпульского дома. «Я немало потрудилась над всем этим», - заверяет Мими. Когда один из репортеров как-то навестил ее в старом ливерпульском доме, он, оглядевшись по сторонам, заметил, что у нее очень уютно. «Как мило со стороны Джона, что он купил вам все это», - восхитился он и был немедленно выгнан.
В доме довольно много хороших книг - классика и биографии. Мими только что прочла «Макса» лорда Дэвида Сесила. Романы она не слишком жалеет.
Орден, полученный Джоном, она положила на телевизор, хотя ее беспокоит, как бы кто не подумал, будто она неуважительно относится к королевской семье. В один из своих приходов Джон приколол орден ей на платье, заявив, что она заслуживает его гораздо больше, чем он.
На стенах холла и спален она развесила несколько их Золотых дисков, хотя не в таком количестве, как это сделали родители других «Битлз». У Мими есть дощечка, подарок Джона, с выгравированной на ней фразой, которую она твердила в его отроческие годы изо дня в день: «Гитара - это прекрасное хобби, Джон, но на жизнь ты с ней не заработаешь».
Мими не очень-то хотела уезжать из своего дома в Ливерпуле.
– Я была абсолютно довольна. Дом мне нравился. Я ухлопала на него сотни фунтов. Джон приставал ко мне два года, а потом наконец сказал: «Ну ладно, бог с тобой, оставайся». Но когда другие родители стали переезжать в новые дома, Джон снова принялся за свое.
«Глупыш, - сказала я ему.
– Ну что ты от меня хочешь?» Мы тогда оказались с ним вместе в Лондоне по случаю премьеры первого фильма. Он спустился завтракать и сказал: «О’кей, я еду искать тебе дом. Где ты хочешь жить?» «В Борнмуте», - ляпнула я, просто чтобы сказать что-нибудь. Он, не сходя с места, тут же позвонил своему шоферу Энтони и сказал, чтобы тот достал карту Борнмута, поскольку мы сейчас туда поедем. «Ну что же, - подумала я, - забавно будет прокатиться». Список домов мы взяли в фирме «Рамзей». Ездили-ездили, но все дома стояли далеко от моря и поэтому мне не нравились. «Вот и хорошо, - подумала я, - сейчас поедем домой». А потом вдруг агент, который сопровождал нас, вспомнил, что только что освободился один особняк около моря. Хозяева еще не выехали из него, и я стеснялась входить в дом, особенно из-за того, что Джон был в потертых джинсах с дырками и старой замшевой курточке, которую я купила ему в незапамятные времена, она ему теперь на нос не налезала. А на макушке у него торчала нелепая фуражка для занятий парусным спортом. «Джон, - попросила я, - неудобно, давай уйдем». Но Джон возразил, что это самый что ни на есть обыкновенный буржуйский дом. «Будь осторожна, Мими, - сказал он мне, -
Мими въехала в особняк в октябре 1965 года. Она продала свой старый дом в Ливерпуле за 6000 фунтов, - ей дали хорошую цену, хотя Мими говорит, что прекрасный дом в хорошем районе и не мог стоить дешевле.
Дом в Борнмуте записан на имя Джона, но будет принадлежать Мими столько времени, сколько она захочет. Джон оплачивает все счета. Пусть она тратит свои шесть тысяч на что хочет, заявил он, но Мими ответила, чтобы он не валял дурака.
– Я здесь блаженствую. Когда-то я мечтала, как Джордж уйдет от дел и мы переедем на южное побережье. С тех пор как я здесь поселилась, я забыла, что такое зима. Для соблюдения приличий мне пришлось выпить по рюмочке кое с кем из соседей, но у меня нет желания заводить новые знакомства. Я много гуляю, читаю. День кажется мне слишком коротким.
Сыновья резко изменили материальное положение родителей, которые реагировали на это по-разному. Мими, наверное, оказалась единственной, чье отношение к Джону нисколько не изменилось. Она обходится с ним как и прежде, в то время как другие едва ли не преклоняются перед своими сыновьями-героями. Мими все так же недовольна манерой Джона одеваться, его видом, как и в те времена, когда ему было четырнадцать лет. Она выговаривает Джону, если он слишком поправляется, и не позволяет сорить деньгами. «Он совершенно бесхарактерный в отношении денег. Любой может обобрать его. Щедр до глупости. Я ему всегда об этом говорю».
Другие родители никогда не осмеливаются критиковать своих детей.
Мими недовольна речью Джона. «Бормочет что-то невнятное, - утверждает Мими, - никогда не заканчивает фразу. И при этом говорит все хуже и хуже. Я вообще иногда не понимаю, что он хочет сказать. Перескакивает с одного на другое».
Она видит его нерегулярно, но он всегда присылает ей из-за границы смешные письма с маленькими рисунками на конверте, специально для нее. Она бережно хранит их в письменном столе. Когда Джон навещает ее, он перерывает все вверх дном, просто чтобы посмотреть, что она делала, пока его не было. У нее хранятся все книжки, которые он сочинял в детстве, и Мими часто перечитывает их.
– Это совершенно то же самое, что он потом издавал. Всякие каракули, как я их называла. Раньше-то он лучше писал. Я до сих пор умираю со смеха, когда читаю некоторые его стихи.
Окружающая роскошь почти не повлияла на образ жизни Мими. Она говорит, что с удовольствием отказалась бы и от этого шикарного дома, и от славы Джона, лишь бы только он снова стал ее малышом.
– Я отдала бы 2 миллиона фунтов, если бы можно было вернуть прошлое. Конечно, я эгоистка. Мне он всегда представляется маленьким мальчиком. Я знаю, это глупо. Но ничто не сравнится с теми радостями, которые он приносил мне в детстве.
Мими, конечно, хотелось бы видеть Джона чаще, но она никогда в этом не признается, никогда не будет «виснуть на нем».
– Он не виноват, что я вдова. Для молодого человека нет ничего хуже, чем чувствовать на себе какую-то обузу. Он должен жить своей жизнью. Ему надо думать о своей жене и своей семье. Он знает, что я здесь, и навещает меня, когда может. Летом он просидел у меня на крыше четыре дня. Я только и делала, что бегала вверх и вниз с разными напитками. Джон не выставляет своих чувств напоказ. Никогда. Но однажды вечером он сказал, что хоть и не приезжает ко мне каждый день или даже раз в месяц, но всегда думает обо мне, где бы он ни находился. Для меня это очень важно.