The Beginning of the End
Шрифт:
Она зажала себе рот после этих слов. А потом поняла, что так и есть: Имхотеп, Тот, кого не называют, кто бы он ни был, стремился во что бы то ни стало сделать ее своей.
Меила сложила в угол свои записи и до ночи занималась какими-то пустяками. Потом наскоро выпила чаю и, приняв ванну, отправилась спать.
Ее мольбы были услышаны: на эту ночь Имхотеп милосердно оставил ее в покое. Проснулась Меила свежей и бодрой, в почти прекрасном настроении.
Совершив туалет, египтянка появилась перед миссис Теплтон,
– Я готова!
– сказала она.
– Куда мы сегодня пойдем?
Миссис Теплтон при ее словах побледнела и осела на стул, схватившись за сердце; и Меила вдруг поняла, что говорит не по-английски. И не по-арабски.
– Что ты говоришь?
– прошептала учительница.
– Я спрашиваю, куда мы пойдем?
– повторила Меила. В этот раз из ее уст прозвучала английская речь.
Но тот первый вопрос Меила задала на языке, которого никогда не слышала ни она сама, ни ее наставница: на давно мертвом языке Та-Кемет.
* Англичане говорят “before Christ”.
========== Глава 4 ==========
Выпив воды и смочив виски спиртом, миссис Теплтон пришла в себя. Ей пришлось самой позаботиться о себе - Меила впала в оцепенение и только шевелила губами, точно моля какие-то силы о помощи и боясь опять заговорить вслух. Египтянка все еще пыталась осмыслить то, что с ней случилось, когда миссис Теплтон опять подступила к своей подопечной.
– А ну-ка, скажи что-нибудь, - велела она почти бодрым голосом.
– Я боюсь говорить, - ответила Меила. Нервно усмехнулась.
– Я сейчас говорю с вами по-английски, но кто знает, когда оно опять начнется…
– Так значит, тебе этот язык незнаком и ты говорила на нем непроизвольно, - уточнила миссис Теплтон. Она снова села на стул, вглядываясь в египтянку, и та невольно ощутила себя подопытным экземпляром.
– Сами же понимаете, - сказала Меила.
Девушка начала успокаиваться, поняв, что говорит по-прежнему и не сбивается на неведомый язык.
– С тобой такое в первый раз?
– спросила миссис Теплтон.
– Да, - ответила Меила с жалобным выражением, поводя по сторонам черными глазами и потирая горло.
– Вы не знаете, что это может быть?
– Ксеноглоссия, - сказала миссис Теплтон без колебаний.
– Это такое психическое явление, когда человек вдруг начинает говорить на языке, ни разу им не слышанном. ОПИ, куда ты так мечтала попасть, много раз расследовало подобные случаи. Хотя довольно часто оказывалось, что чужие звуки и слова человек мог запомнить подсознательно.
– Но ведь это не всегда оказывалось так?
– спросила Меила. Она затаила дыхание.
– Не всегда, - подвердила миссис Теплтон после небольшого молчания.
– Бывали случаи, особенно касающиеся древних языков, - тут англичанка многозначительно взглянула на Меилу, - когда комиссия устанавливала, что этот язык испытуемый слышать никак не мог. Или вдруг человек начинал говорить на чужом неизвестном наречии
Меила пожала плечами.
– А в этом-то что странного?
– Это едва ли не самое странное, дорогая, - ответила миссис Теплтон.
– Я как учитель могу утверждать, что наш речевой аппарат приходится готовить к разговору на чужом языке длительным упражнением, а акцент пропадает только у тех, кто имел огромную практику. Ты, например, говоришь по-английски чисто, но понять, что ты иностранка, можно без труда, не поглядев на тебя, а только послушав.
Меила завела за ухо прядь смоляных волос.
– То есть вы хотите сказать, мадам… если я говорила на чужом языке без акцента, значит, это было чудо?.. Мне кажется, это был древнеегипетский, но ведь я не могу утверждать…
– Думаю, что древнеегипетский, - подтвердила воспитательница.
– Я слышала, как на нем говорят лингвисты, и, наверное, ты тоже. Но как раз с древнеегипетским факт чуда установить не получится.
– Почему?
– изумилась Меила.
– Потому что никто из нас не знает достоверно, как этот язык звучал в повседневной жизни, - ответила миссис Теплтон.
– Как ты знаешь, современный коптский язык, язык египетских христиан, считается родственным простонародному египетскому, но это уже совсем не то. А ученым приходится воссоздавать речь египтян, опираясь на письменные свидетельства.
Миссис Теплтон грустно улыбнулась.
– Тут-то и возникает непреодолимое препятствие. Твои предки на письме опускали большую часть гласных, и читать их записи мы можем только в сильно искаженном виде…
Меила кивнула. Но одновременно она ощутила большое облегчение. Значит, сегодняшнее происшествие и в самом деле можно счесть только непостижимой игрой мозга.
Она улыбнулась.
– Ну что, мы пойдем в театр?
Воспитательница кивнула.
– Я попробую достать билеты в Театр Ее Величества… там изумительные постановки Шекспира, и можно без раздумий идти на любую. Только это будет вечером. Пока подбери себе подходящее платье… и, в общем, до обеда ты свободна. Можешь пойти погулять в парке…
– Я пойду в Гайд-парк, это совсем недалеко, - подхватила египтянка.
– Погода сегодня хорошая.
– Только не загуливайся, - предупредила миссис Теплтон.
– Меня не будет дома до обеда, но тебе откроет Роза.
Так звали их приходящую горничную.
Пожелав друг другу хорошего дня, они расстались.
Меила решила надеть в театр свое темное шелковое платье - лучших выходных нарядов у нее все равно не было: никаких “выходов” в европейском понимании женщины в ее стране не устраивали. На прогулку в парк девушка надела вчерашний деловой костюм, только блузку сменила. И еще купленную в лондонском магазине шляпку-котелок, на какие насмотрелась еще в Египте: европейские туристки и жительницы британского квартала через одну носили такие вот шляпки, похожие на колониальные шлемы их офицеров, и короткие стрижки.