The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 1. Скайрим
Шрифт:
– Знаешь, Гист, пожалуй, поддержу твой оптимизм. Я не знаю, что будет дальше, и даже не могу судить о том, сколько погибло людей и как они умерли, но в этом караване, думаю, найдётся около сотни человек, которые поблагодарят тебя за спасение. Тот даэдрот не остановился бы на мне. К слову, среди тех благодарных горожан есть одна очень молодая альтмерка, которая не прочь угостить тебя ужином, ну когда попадётся хоть одно жилое место посреди этой проклятой пустыни.
– Применяешь свои чары целительницы?
– снова широко улыбнулся Гистеллус.
– Нет, жизненный опыт да немного женского обаяния, - снова попыталась я
– осеклась я.
– А-ха-ха, - рассмеялся во все свои зубы Гистеллус, привлекая к себе понурые взгляды соседей по каравану, - Лафф раскрыла свою главную тайну! И ради чего? Чтобы рассказать всем, что она настолько маленькая, что моложе меня!
– Что?!
– оторопело спросила я, - Ты же сам говорил, что тебе 24!
– А ты сама говорила, что моложе меня! Эх, а вот это ты забыла!
– вспомнил Гист какой-то момент из нашей не очень длинной первой встречи, чем ввёл меня в ступор.
Мы ехали всё дальше и дальше, а наша беседа становилась всё более и более непринуждённой. Он рассказывал мне о своих приключениях, а я ему о своих. Я рассказала, как получила Громператор, а он рассказал, как выиграл в карты, а затем в поединке с орком породистого коня, которого, к сожалению, убили. Мы забылись в приятной беседе о былых временах, не желая думать о настоящем. Перед нами маячила засыпанная пеплом дорога, а сзади нас гнала армия даэдра.
– Ой, Лафф, - вдруг вскрикнул Гист и начал рыться в своей сумке, - Я тут вспомнил кое о чём!
Он положил рядом со мной замызганный мешочек, судя по металлическому звуку, с монетами.
– Это те самые 20 монеток, которые ты просила сохранить! Даже в самые голодные годы я не решился их потратить!
– гордо заявил мой спутник.
– Вы, люди... какие же вы непонятные, - с жаром высказалась я. В тот момент меня просто переполняли всплывающие в памяти стереотипы про людей, - Раз за разом я сталкиваюсь с вами, и каждый раз вы вводите меня в ступор! Я просто не смогла принять от тебя деньги, ты же был совсем маленьким, непоседа!
– А ещё ты сказала, - с искренней улыбкой того самого мальчика продолжил Гистеллус, - Что когда мы встретимся, моя мечта осуществится. Ты сказала, что мы отпразднуем это на 20 монет. Вот всё и сбылось! Твои слова оказались пророческими, Лафф, хоть и не все. Так что если твоё предложение всё ещё в силе, то этих двадцати септимов, в переводе в дрейки, хватит, чтобы выпить по кружечке суджаммы. Ведь все эти годы ты была для меня единственным лучшим другом, хоть и далёким!
Тогда я сделала для себя два вывода. Первый - ни одна разумная раса не подходила под те стереотипы, которыми я была переполнена всю свою жизнь. Второй - короткая жизнь - отнюдь не проклятье, люди - удивительны в своём мировоззрении и любви к жизни.
Дабы логичнее завершить эту главу, вкратце опишу дальнейшее развитие событий. Кризис Обливиона завершился также внезапно, как и начался, и никто толком не мог рассказать, что случилось. Нам с Гистом больше не пришлось воевать с даэдра, поскольку после нашего бегства я, раненая и поломанная, надолго слегла где-то на окраинах Вварденфелла. Те 20 монет мы так и не потратили, пока скитались по отдалённым уголкам Вварденфелла, хватаясь за любую работу, какую только не находила, помогая
Но всё это совершенно меня не беспокоило. Скитания и постоянные заботы не давали мрачным мыслям вторгнуться в мою голову, вечный оптимизм Гиста также вносил свою лепту. Удивительно, как я вообще выбралась из Оркреста без его смекалки, как он только не умер, сражаясь с диким зверьём Морровинда без моей помощи? Он не забыл своих навыков "изысканных выражений", от которых даже самым неприятным типам больше не хотелось надоедать, а уж от моей стряпни Гист не отказался ни разу!
Спустя некоторое время после нашей встречи в Альд'Руне мы поняли, что больше не можем друг без друга, что именно мы нужны были друг другу все эти годы.... И вот, 18-го числа месяца Утренней звезды, 2-го года 4-й эры мы поженились, надеясь, что больше нам никуда не придётся бежать.
Нашим надеждам, в очередной раз, не суждено было сбыться...
***
На четвёртый день путешествия Варди чуть на стенку не лез от скуки. Казалось, что у каждого на корабле было занятие: Лаффориэль постоянно что-то строчила в своей записной книжице, Эйвинд, когда не слушал захватывающие и, скорее всего, изрядно дополненные истории Герберта, мерно отдыхал где-то в сторонке или занимался каким-нибудь вялым монотонным делом, а Герберт, когда не рассказывал Эйвинду захватывающие истории, рассказывал их кому-нибудь другому, с переменным успехом. А единственным занятием Варди всё это время была тренировка одного и того же заклинания, целый проклятый день. А пока он сидел и тупо пялился на ладонь, напрягая мозги, в голове возникали тревожные мысли:
"Вот доберусь я до коллегии, а дальше-то что? Не завалюсь же я к архимагу и не скажу ему, мол, где тут колдуны-некроманты? Нужно придумать какой-нибудь более-менее приличный предлог для нахождения там. Думаю, стоит первым делом наведаться в библиотеку... А что я там скажу? Нужно как-то выйти на того, кто эти книги взял? А если он ещё там, то как бы его захватить?"
Недавно корабль сделал остановку в Данстаре, где на берег сошла странная парочка: Назир и Бабетта. Надо было видеть, какое выражение облегчения было на лице редгарда, когда он, наконец, оставил назойливого Герберта позади. Бабетта, в отличие от своего постоянного состояния, была крайне мрачной и напряжённой, а на трапе бросила такой ненавидящий взгляд назад, что у Варди по коже побежали мурашки. Когда они сошли с корабля, а на борт погрузили несколько ящиков металлической руды, корабль отчалил так же быстро, как и причалил.
Далее ожидание окончания путешествия по воде пошло куда быстрее: Герберт, потеряв благодарного слушателя, стал тренироваться в искусстве управления мечом. Приёмы отрабатывались на Эйви, чьего согласия, конечно, не спросили. Варди, в перерывах между заклинаниями, размахивал мечом в левой руке, заново разучивая самые простенькие приёмы. Лаффориэль почему-то выглядела оптимистичнее обычного.
Под вечер, когда все четверо собрались на палубе, закутавшись во все вещи, которые удалось найти, поскольку, чем дальше на восток удалялся корабль, тем становилась холоднее. Даже нордам было не по себе тут, на севере северной провинции, посреди бескрайних льдов.