The madness (Безумие) (дилогия)
Шрифт:
А самое паршивое, Датч, что это мне под конец даже нравиться стало. Прикольно, когда стреляешь, и знаешь, что тебе никто не ответит… Чувствуешь себя таким… всемогущим. Даже без наркоты.
У нас там, в принципе, никто другой и не оставался — только психи. Без взятки, ручаюсь, никто бы психиатрическое освидетельствование не прошёл. Я думал, что все эти ожерелья из отрезанных ушей — просто страшилки времён Вьетнама… Ан нет, ни хрена. Сам такие видел. И про трёх сапёров с соседней базы слышал, что они местную девку поймали, но даже не насиловали, а просто сожрали. По приколу, ага.
А мне вот больше стрелять нравилось — без всяких извращений. Даже бортстрелком на вертушках часто вылетал. Ну, и дострелялся в итоге…
Крыша начала ехать. Прямо чувствовал, что едет, а поделать ничего не мог. Я до этого только выпивкой спасался, а тут решил и успокоительного какого-нибудь попить.
К доктору нашему местному пришёл, а тот сам любому психу фору даст — намешал какой-то дикий коктейль себе из таблеток и медицинского спирта, и попивает его из бокала с зонтиком. Говорит, «я назвал его „Чешу оленя“ — будешь?». Ну, я его послал, но успокоительного захватил. Потом частенько начал заходить, потому что спать начал хреново. Нет, убитые мне не снились, но спать всё равно было паршиво. Злой стал, как чёрт. Невыспавшийся постоянно ходил. Ну, и попросил в последний раз что-нибудь посильнее, чтобы уж наверняка успокоиться…
Ну, этот придурок и дал мне таблетки, которыми пилотов пичкают, чтобы они в случае чего по двадцать часов в сутки подряд воевали. А под пиво они
Идёшь и начинает всякая дрянь мерещиться. Не черти какие-нибудь, а просто кажется, что вот этот парень тебя убить хочет. И не только он, а почти все вокруг. Тебе скажут что-нибудь обычное, а кажется, что с какой-то угрозой или намёком.
Вот у меня башню и сорвало, взял я тогда пистолет и начал стрелять. Три магазина расстрелял, потом застрелиться хотел, но патроны кончились. Повязали в итоге меня… На месте не пристрелили, потому что был я перекрыт просто в хлам и руки тряслись, как у паралитика, так что никого из наших не убил, хотя и ранил больше десятка. А вот местные вояки там были — тем повезло меньше. Полдюжины насмерть, ещё десяток ранил.
В итоге отправили меня в Штаты, хотели, кажется, показательный суд устроить и кучу своих грешков на меня повесить… Но тут как раз в Вашингтоне VX распылили, после чего почти миллион человек копыта откинули. И все как-то позабыли про одного шизанутого сержанта…
И никаких особых указаний на мой счёт не поступало. «Академия» меня думала козлом отпущения сделать, но в условиях Заварухи им стало резко не до того. Так что просидел я полгода в психушке, а потом вышел.
И с тех пор немного пива или виски выпить ещё могу, но нажираться, а уж тем более наркотиками заправляться — ни за что.
— Ну, вот и здорово, — прогудел Датч, молча и внимательно выслушавший весь мой рассказ. — Не люблю ни алкашей, ни трезвенников. А наркоманов — так особенно.
— А психов, значит, любишь? — покосился я на здоровяка, в очередной раз начав сомневаться в его психической адекватности.
— Ну, вообще-то всю дрянь, что я видел в жизни, делали вроде бы нормальные люди… Так что лучше уж пусть будут психи.
21
На горизонте собирались тучи, что очень мало меня радовало. Когда вместо уютной яхты или пассажирского лайнера используется нечто армейское — читай, предельно дешёвое и функциональное, любая непогода чревата почти нулевым комфортом…
«Фрейя» была как раз той самой армейской техникой — старым торпедным катером. Я бы даже сказал, что безобразно старым — постройки ещё времён Второй Мировой войны. Если уж быть совсем точным, то она являлась немецким торпедным катером, «шнельботом». И после войны его изрядно помотало по миру, пока он не оказался у Датча.
Как эта посудина была ещё в столь презентабельном состоянии — ведомо лишь одному Господу Богу и дизелисту Тому, который и поддерживал старый корабль в хорошем виде. За истекшие десятки лет катер неоднократно капитально ремонтировался, так что сейчас на нём почти не было ни единой родной детали. Заменили двигатель и практически все механизмы на относительно новые, поставили радар и более-менее современную электронику. В итоге добились того, что большого экипажа «Фрейе» теперь и не требовалось, хотя и четыре человека — всё равно маловато… Зато освободившееся место приспособили под дополнительные топливные баки и грузовые помещения. В том числе и потайные, потому как Датч был самым натуральным контрабандистом.
Давным-давно были сняты с катера торпедные аппараты и заменено остальное вооружение. На носу стоял одиночный двадцатимиллиметровый «эрликон», который в качестве зенитной пушки безнадёжно устарел ещё лет семьдесят назад. Однако прикрытый лёгким броневым щитом он был главным калибром «Фрейи», пусть и не слишком эффективный против авиации, но у пиратов обычно авиации и нет. А против таких же катеров увесистые двадцатимиллиметровые снаряды — вполне себе аргумент.
На корме же стояла зенитная спарка крупнокалиберных «браунингов», с которыми я сейчас, собственно, и возился. Обслуживание любого тяжёлого пулемёта — та ещё задачка, но деваться было некуда. В команде катера я числился штатным стрелком, так что и большая часть огнестрельного арсенала теперь была в моём ведении.
Ухаживать за оружием было необходимо — в условиях жаркого морского климата, если пустить всё на самотёк, вполне можно было получить в самый неподходящий момент вместо боевого оружия кусок ржавого металлолома. Так что хотя я и ворчал себе под нос, но пулемёты чистил.
Это ж Карибы, тут пулемёт — это не игрушка, а средство выживания… Чистил я «браунинги» поодиночке — пока один находится в полуразобранном состоянии, второй заряжен и готов к бою. Паранойя в малых дозах полезна в любых количествах. И вообще, слабовато «Фрейя» вооружена. Для Багам ещё, может, и сойдёт, но здесь я бы не отказался иметь что-нибудь посолиднее в своём арсенале, чем старенькая пушечка и пара пулемётов. Да, корабельную пятидюймовку на катер не поставить, но ходя бы спарку сорокамиллиметровых пушек в качестве главного калибра иметь было бы нелишне. Или во! «Вулкан» поставить тот же! Те же двадцать миллиметров, но огневая мощь такая, что даже современный истребитель сбить можно и сухогруз пополам перепилить. Ракет бы ещё. Противотанковых и зенитных. Одну установку «тоу» возле рубки, пару «стингеров» внутрь рубки. И неуправляемых ещё бы на всякий случай — два вертолётных блока по девятнадцать ракет на два борта… Красота! На таком катере и воевать можно… А то сейчас для боя мы, прямо скажем, мало приспособлены. От каких-нибудь дикарей на резиновых лодках ещё отобьёмся, а вот встретится нам кто-нибудь серьёзный, и конец… Хотя места тут уже более-менее оживлённые начинаются — пираты здесь, кажется, особо не шалят. До Тортуги-то всего часов тридцать хода осталось, так что, считай, уже финишная прямая нашего забега подходит… Главное в шторм не успеть попасть. Непогоду я всё-таки предпочту переждать на сухой земле, а не болтаясь внутри утлой скорлупки по просторам океана… …«Фрейя» вошла в архипелаг, состоящий из множества небольших и совсем маленьких островков, покрытых мангровыми зарослями. Миновали один клочок суши, обогнули второй, вошли в узкий пролив между ещё двумя… Катер неожиданно вильнул влево и резко ускорил ход. Шли себе шли на экономичном двадцатиузловом ходе, а тут начали разгоняться до максимума, а максимум у «Фрейи» — больше сорока узлов. Я с руганью схватился за ближайший поручень, пытаясь сохранить равновесие и не свалиться за борт. Посмотрел направо… После чего с ещё большей руганью вскочил на ноги и метнулся к пулемётам. Позади нас из протоки между островами вывернул новенький белоснежный катер, на палубе которого стояло полдюжины людей с оружием. Уже знакомый тропический камуфляж и мягкие шляпы в комплекте, плюс пижонские винтовки. «Бельгийцы», мать их!.. Преследователи открыли по нам огонь, пули застучали по корпусу катера. Я, мысленно проклиная себя за столь несвоевременные мероприятия по обслуживанию вверенной техники, навёл ствол пулемёта на преследователей, ловя их в концентрические круги древнего коллиматорного прицела. «Браунинг» с грохотом выплюнул очередь, от которой «бельгийцы» ушли в сторону. Пули выбили цепочку фонтанов на поверхности воды, и только. Выпустил ещё одну очередь, но теперь вильнула вправо уже «Фрейя», и я опять промазал. Слева за кормой из другой протоки вырвался ещё один катер — такой же белоснежный и тоже населённый «бельгийцами». Выпущенные ими пули изрешетили палубу всего лишь в нескольких десятков сантиметров от моих ног, и я поспешил развернуть пулемёт вправо с максимально возможной скоростью. Вжал большими пальцами спусковую клавишу, ведя огонь из пулемёта. Катер неожиданно подскочил на каком-то препятствии, и нас подбросило вверх. Пули преследователей ударили в деревянный настил прямо передо мной, а ведь если бы не эта водяная кочка… Влепил длинную очередь в подошедший на десяток метров катер, прошив его от носа до кормы. Двое «бельгийцев» свалились с палубы с оторванными попаданиями тяжёлых пуль руками и ногами. Однако оставшиеся огня не прекратили, и свой ход корабль не замедлил. Резкий поворот. Ещё один. Ещё. Не стреляю — жду подходящего момента. В ленте осталось не больше половины патронов — всего два-три десятка. Потрачу их, и конец — менять ленту под огнём противника смерти подобно. Обернулся назад. Так, сейчас должен быть резкий поворот… «Фрейя» тяжелее «беляков», так что её по инерции должно занести сильнее. Значит, надо загодя развернуть пулемёт влево… Мои ожидания полностью подтвердились. Корабли преследователей были от силы тонн по двадцать водоизмещением. Наш «шнельбот» был явно раз в пять тяжелее, так что и вынесло его на повороте почти к противоположному краю протоки. А вот вырвавшийся вперёд беляк довольно чётко вписался в поворот… И нарвался на ещё одну очередь, изрешетившую его кабину. Катер резко вильнул вправо и врезался в подступающие прямо к воде мангровые заросли, накрепко застряв в них. Из-за поворота вырвался второй катер преследователей. На открытой сверху кабине мелькнул «бельгиец» с массивной трубой на плече. Бум! Белый катер окутался облаком дыма, а в нашу сторону, оставляя за собой инверсионный след, рванула реактивная граната. «Фрейя» вильнула вправо, и снаряд ударил в воду в считанных метрах от нас, подняв взрывом взорвавшейся боеголовки фонтан воды. Я выпустил ещё две короткие очереди, но активно маневрировавшего «беляка» не задел. Чёрт, патронов уже почти нет! Катер «бельгийцев» ощетинился пулемётными стволами, и я счёл за лучшее ничком рухнуть на палубу прямо на горячие гильзы. И вовремя. Поверх моей головы как раз прошло несколько очередей, отрикошетивших от бронированной ходовой рубки. Позади меня неожиданно бухнул солидный одиночный выстрел. Пятидесятый калибр, мать его… Ещё выстрел! Ещё! Бросил взгляд в сторону источника звука — это оказался Мао, высунувший из рубки и ведущий огонь из монструозной антиматериальной винтовки. «Баррет» был ничуть не меньше азиата, которого чуть ли не сносило отдачей, но держался механик уверенно.— Давай за «эрликон»! — крикнул Мао. — Я справляюсь!
Из-за нового поворота вырвался ещё один катер с «бельгийцами». Но азиат сходу разнёс вдребезги стёкла в кабине выстрелами из крупнокалиберной винтовки. «Беляка» занесло влево, и он наскочил на торчащее из воды бревно, с размаха распоров себе брюхо и зарываясь носом в воду.
Ладно, видать, и правда справится один… Я бегом рванул на нос «Фрейи», перескочил через рубку и с размаха запрыгнул на жёсткое сиденье стрелка пушки. Нажал на левую педаль. Потом на правую, проверяя исправность электропривода горизонтального наведения «эрликона». Схватился за рукояти управления… Из-за очередного острова по левому борту где-то в полумили впереди вырвался ещё один катер и пошёл прямо на нас в лоб. Лента в барабане короткая — всего на сорок пять снарядов, даже меньше, чем у «браунинга». Темп стрельбы низкий, скорость взаимного сближения узлов восемьдесят… В запасе всего несколько секунд… А, к чёрту математику — получай!.. На «беляке» замелькали вспышки дульного пламени, с противным визгом несколько пуль отскочили от броневого щита. В ответ я открыл стрельбу из «эрликона», поймав узкий нос катера в кружок диоптрического прицела. Автоматическая пушка басовито загрохотала, выплёвывая на пол блестящие дымящиеся гильзы размером с банан. Темп стрельбы у неё оказался низок, но из пары десятков снарядов штук пять в катер всё же попало. И этого ему вполне хватило. Некогда созданные, чтобы пробивать броню лёгких танков, двадцатимиллиметровые бронебойные снаряды без труда прошили «беляка» насквозь от палубы до днища. Катер «бельгийцев» резко замедлил ход и отвернул в сторону, окутанный дымом и постепенно погружающийся в воду. «Фрейя» прошла мимо него и, заложив резкий вираж, повернула вправо, ныряя в очередную узкую протоку между островами. Обернулся назад, бросил взгляд на узкие окна ходовой рубки. Видневшийся сквозь них Датч ухмыльнулся и показал мне большой палец. Я ответил тем же, а затем снова повернулся и приник к «эрликону» в ожидании появления новых врагов. Вынырнув на более-менее открытый участок моря, мы полным ходом рванули вперёд… И поднявшийся в паре миль от нас над одним из островов «хьюи» не вызвал лично у меня ни малейшей радости. До вёртолёта была где-то километр, но даже отсюда было видно, что на этот раз это был не «мобилизированный» гражданский борт, а настоящая боевая машина. UH-1 в комплектации «ганшип». То есть стандартно — два пулемёта (универсальные «боровы», крупнокалиберные «браунинги» или шестиствольные «миниганы») и два семизарядных блока неуправляемых ракет. На брюхе белые буквы «ЕХ». Плохой расклад, ой плохой… Из двадцатимиллиметрового безобразия образца одна тысяча девятьсот тридцать лохматого года с ручным наведением по вертикали, я эту птичку не собью. Тем более что «эрликон» держит под прицелом только носовую полусферу — заднюю должны, по идее, держать, пулемёты… Вот только в одном сейчас осталось от силы полдюжины патронов, а второй и вовсе незаряжен. И «хьюи» нас уже нагоняет… Последнего катера «бельгийцев» за кормой больше не видно — похоже, что Мао его или подбил, или отогнал, пока я возился с «эрликоном». Но вертушка, вертушка, чёрт её забери!.. Катер Датч не разворачивал и, похоже, даже не собирался, но зато начал маневрировать. Снизившийся где-то до трёх сотен «хьюи» завис у нас за кормой и дал первый залп из пулемётов. Судя по цепочке относительно крупных, но не слишком частых фонтанчиков, которые пролегли по левому борту, у него на борту были «браунинги». И это не было ни хорошим, ни плохим фактом — это было всего лишь его констатацией. Чёрт, всё-таки придётся либо лезть на корму и заряжать пулемёты, рискуя поймать шальную пулю, либо спуститься внутрь и взять хотя бы ту же винтовку…— Вайс!
На крыше рубке показался… Дин? Да ещё и с пулемётом в руках?! Что за… Правая бровь ботаника была разбита в кровь, но он, похоже, особого внимания на это не обращал, а в первую очередь старался вытащить наружу слишком тяжёлый по его меркам пулемёт вместе с заправленной лентой. Неужто наша офисная крыса под шумок завалила Датча и завладела оружием? Ну, на этот случай у меня есть при себе пистолеты… Постараюсь не убивать, но плечо прострелю. А когда перевяжу, то отрежу ему пару пальцем на левой руке — без них он вполне проживёт. Ну, или ухо, к примеру… Хотя… Датч, вон, как вёл катер, так и ведёт его дальше. И выражение лица у него всё так же спокойное, как будто всё идёт так, как и должно идти. Ну, не считая нападения «бельгийцев», конечно.