The marriage stone
Шрифт:
Он молча сожалел об отсутствии друзей среди слизеринцев - ни один из мужчин или женщин, с которыми он вырос и учился драться на дуэли, не стал бы добровольно предлагать ему себя в секунданты. Из всех только Люциус Малфой мог бы стать его союзником в этой ситуации, но он слишком хорошо его знал, чтобы принять такую помощь.
Итак, он был сейчас совершенно одинок. И он примет их вызов, или умрет.
Северус взмахом палочки поднял рукавицу, не рискуя склонять голову перед своими противниками. Они улыбнулись друг другу: Северус - насмешливо, французы - понимающе.
– Северус!
– от этого
Блэк мельком посмотрел на латную рукавицу, которую держал Северус, и остановил тяжелый взгляд на двоих французах.
– Я стану твоим секундантом, Северус, - без раздумий сказал он, и Северус ощутил, как его пронзила игла удивления. Мир и правда так сильно изменился, что Сириус Блэк станет его защитником? Он не знал, как к этому относиться.
– Назовитесь!
– потребовал Кловис.
– Сириус Блэк, - ответил гриффиндорец, хищно усмехаясь им обоим. Французы обменялись настороженными взглядами, и Бернард теперь не выглядел таким уж уверенным.
– В газетах писали, что Вы - сумасшедший, - заметил Кловис, и его губы тронула легкомысленная усмешка.
– Да, - жизнерадостно подтвердил Сириус.
– Именно так и было сказано.
– Я буду следить за ходом поединка, хорошо?
– Ремус учтиво улыбнулся всем четверым, словно речь шла о наблюдении за квиддичной игрой. Через мгновение его тело начало меняться, таять, и вскоре на его месте появился огромный Адский Пёс. Кловис и Бернард невольно отшатнулись, на их лицах проступила тревога.
– Адский Пёс, - усмехаясь, пояснил Сириус.
– Из них получаются превосходные рефери. Легенда гласит, что мухлюющий на глазах у этой собаки, теряет свою душу.
Настороженно глядя на Ремуса, Кловис попытался возмутиться:
– Вы смеете думать, что я стану обманывать?
– Я сумасшедший, помните?
– закатил глаза Сириус.
– Едва ли Вы можете поставить мне это в вину.
Что обычно бесило Северуса больше всего, так это исключительная наглость Мародеров - ему и в голову не приходило, что настанет день, когда он будет почти благодарен им за нее. Он заметил, как Сириус встает позади него, занимая позицию секунданта.
– Не трать время понапрасну, Северус, - прошептал он.
– Быстро сломи его сопротивление и убей. Это будет уроком для остальных, ведь он, наверняка, не будет последним. Они должны уяснить, что ты готов на все, принимая их вызов.
Северус и сам думал так же, но все равно был удивлен, слыша подобные советы от Блэка. И он испытывал странное удовольствие от того, что Блэк так верит в его силы. Оставалась одна маленькая проблема.
– И как я потом буду объяснять Гарри, что убил своего противника, тогда как Люциус в последних поединках не убивал никого?
– спокойно спросил он.
– Думаю, Гарри предпочтет видеть тебя живым, - просто ответил Сириус, в то время как Кловис уже взял меч в одну руку и палочку в другую.
Нахмурившись и взмахнув палочкой, Северус выхватил свой меч и вышел вперед, чтобы встретить противника. Нет, не так он надеялся провести сегодняшний
Они быстро изучили боевые повадки друг друга: способ, которым каждый держал свой меч и палочку, движения, приемы балансировки. Несмотря на то, что при французском дворе были приняты рапиры, Кловис выбрал для поединка традиционный лонгсворд, чтобы быть с Северусом в равных условиях, иначе оказался бы в проигрышном положении с более легким лезвием. И внезапно, словно повинуясь невидимому сигналу, оба начали бой.
Будучи слизеринцем, Северус изучил все возможные уловки и обманные ходы, которые без раздумий применял в этом поединке. Первым же своим заклинанием он неожиданно зачаровал лезвие собственного меча, заставив волшебную сталь гореть Живым Огнем. Этот прием могли осуществить лишь очень сильные волшебники - каждая рана, нанесенная зачарованным лезвием, воспламенялась.
Он пустил в ход свой меч, едва успев прикрыться магическим щитом от первого заклинания Кловиса - Incendio, которым тот попытался поджечь одежду Северуса. После этого он перестал сдерживаться, и между противниками засверкали лезвия мечей и вспышки заклинаний, коридор наполнился звоном стали, а взгляд не успевал следить за молниеносными движениями дуэлянтов.
Слухи о Кловисе были верными - в сражении на мечах он был превосходен, и только благодаря щиту Северус был все еще невредим, хотя чувствовал, что пропустил как минимум один удар, не успев вовремя прикрыться. Палочкой француз также владел мастерски - но в выборе заклинаний был довольно предсказуем и больше использовал словесные, чем более быстрые - невербальные, которые предпочитал Северус.
Они кружили, отвечая ударом на удар, между ними сверкали вспышки заклинаний, и внезапно Северус заметил брешь в защите своего противника. Кловис пользовался магическим щитом лишь для отражения ударов меча, оставаясь, в принципе, беззащитным перед заклинаниями. Он полагался на свое проворство, просто уворачиваясь от волшебных атак, отражая удары магии собственным мечом.
После этого Северус послал в него целую очередь режущих заклинаний, так что у Кловиса не было возможности физически избежать их. Не видя другого выхода, он был вынужден переместить свой щит, открывшись лишь на мгновение, и Северус тут же поразил его своим зачарованным клинком, нанеся ему серьезную рану, которая тут же загорелась. Живой Огонь начал заживо пожирать тело француза.
Закричав, Кловис отшатнулся, и Северус пробил его щит мощным сокрушающим заклинанием, повергнув противника на землю. Он приставил острие своего меча к груди мужчины, готовясь пронзить его одним ударом. Живой Огонь продолжал гореть.
– Я сдаюсь!
– закричал Кловис, выпустив из рук меч и палочку, чтобы Северус мог забрать их. Воздух был насыщен смрадом горящей плоти, и в какой-то момент Северус уже был полностью готов добить своего противника. Он находился во власти адреналина и гнева, пылающих в его крови - в конце концов, он был слизеринцем.
Но представив себе взгляд Гарри, узнавшего, что он дал волю своим низменным инстинктам, Северус сдержался. Он отошел подальше от Кловиса, приблизившись к Блэку, и позволил секунданту француза осмотреть упавшего и погасить Живой Огонь, все еще поедающий его. Шрам от ожога останется на всю жизнь.