The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
Только прямо сейчас он почему-то совершенно безошибочно почувствовал – что-то надо. Тихое. Односложное. Чтобы она могла проговорить и перелистнуть.
– Замучила контролем? – осторожно бормотнул он.
– Да нет. Скорее точным знанием, как мне жить. Брата этим же доставала. Он в Лондон давно свалил. А еще она жутко ревнует к отцу.
– Они не вместе?
– Нет, - коротко ответила Таня, поднялась, суетливо протянула руку к Реджепу. – Допил? Давай чашку. Где этот курьер заблудился, интересно?
Их пальцы на мгновение встретились. Ее были теплыми, а его – горячими. Ее махонькими,
Оставалось только прокашляться, чтобы скрыть смущение. И проговорить:
– Должен уже подъезжать. Жаропонижающее дашь? А то меня совсем прет, кажется.
Она кивнула и спаслась бегством на кухню. Там долго чем-то шуршала и погромыхивала. Были слышны плеск воды и металлический стук посуды, шум вскипающего чайника. Поскрипывали петли шкафов. Потом стало тихо. Таня снова появилась в комнате, держа в руках чашку, от которой разило химическими цитрусами.
– Может, лучше все-таки после еды?
– Ну я сейчас выпью, потом привезут еду – заем. Потом – не знаю. Можем фильм посмотреть?
– Тебе и правда лучше поспать, - отказалась Таня. – А я пойду. Ну в смысле, сейчас поедим, доварю бульон и пойду.
– Бульон куриный?
– Индюшиный. А что?
– У меня там... в банке немного глубже от меда в нижнем шкафчике... специя с сухими белыми грибами. Кинь, а?
Таня кивнула и снова сбежала. Пока колдовала над его бульоном, действительно подъехал курьер из ресторана, своим звонком в дверь вернув немного реальности в этот странный вечер, который, возможно, и правда можно было бы считать горячечным бредом, если бы у Реджепа температура была выше заявленной.
Он отправился открывать, забрал еду, расплатился. И по квартире понесся аромат свежеиспеченной пиццы, которую лично Шеф называл «Очень много мяса». Ели они ее почему-то снова помалкивая. Не освоились еще. И только Судьба негромко хихикала откуда-то из-за шторы, подглядывая за ними. Только вот они ее все еще не слышали.
Когда в коробке осталось всего два куска пиццы, которые Таня уволокла в холодильник, а вторая пайка чаю уже была допита, Реджеп в изнеможении от стольких действий и чувствуя, как его начинает накрывать жаропонижающее, унося сознание далеко-далеко, откинул голову на спинку кресла, борясь со сном, потому что при девушке, тем более, такой, как Таня, дрыхнуть несколько неприлично. И устало сказал:
– Все-таки вкусный у тебя получается... этот... с имбирем и лимоном...
– Ты еще облепихи поешь, ладно? – Таня, привыкшая оставлять за собой идеальный порядок, окинула взглядом комнату и удовлетворенно кивнула. – Ну, мне пора, – она сделала пару шагов, но остановилась. – Реджеп!
– А? – он поднялся следом за ней – чтобы закрыть дверь. И еще потому что чувствовал себя каким-то... привязанным.
– У меня есть просьба. Я постараюсь все исправить, потому что это все неправильно, - сбивчиво заговорила она, - и потом… я прошу, чтобы ты вернулся… чтобы как прежде. Ты не обещай ничего, просто подумай хотя бы… ну потом…
Таня растерянно кивнула и, не глядя на него, выскочила в прихожую. Он ломанулся за ней следом – ну точно привязанный. И к тому же – с температурой. Пока то, что она сказала, в расчет не брал. Как и о то, зачем пришла. Пока – надо было ее проводить и завалиться спать. Потому он просто наблюдал, как она одевается. Сдернул ее шубку с вешалки, чтобы помочь. И зачем-то заявил то, что совсем не собирался:
– Температура спадет – и подумаю. У меня теперь времени много. И это... уезжать я не собираюсь.
– Хорошо, - улыбнулась Таня. – Тогда пока.
Распахнула дверь, переступила порог, резко обернулась и выпалила быстрее, чем успела подумать:
– Можно я завтра приду?
Он успел только вдохнуть. И ответил так, будто боялся, что она передумает и скажет, что пошутила:
– Приходи. После работы?
– До завтра, - махнула она рукой и быстро сбежала по ступенькам, отделявшим ее от подъездной двери.
Выскочив во двор, она сделала еще несколько шагов и замерла на месте. Идти ей было некуда. Вернее, она не хотела идти домой, где наверняка продолжит истерить мать, невзирая на отпор Тани и увещевания Арсена. Не хотела она идти и к отцу, который тоже предпочел остаться глухим, слепым и, кажется, несколько сошедшим с ума. Потому что вряд ли подобное можно придумать в здравом рассудке.
Таня оглянулась по сторонам и, заметив в глубине двора фонтан, протопала к нему. В конце концов, она имеет право осмотреть эту музейную ценность и за компанию убить еще немного времени, прежде чем ехать… куда-нибудь. Мозг, уставший от переизбытка событий, информации и впечатлений, отказывался принимать какие-либо решения. Совершенно выбитая из привычной колеи, Таня присела на изящную скамью у фонтана, чаша которого сейчас была пуста ввиду времени года. И напоминала нахохлившегося воробушка, прячущегося ото всех.
Именно такой, маленькой бездомной птичкой, ее и увидела Женя, весело сбегавшая со ступенек крыльца соседнего подъезда, в котором, как известно нашему читателю, жили ее отец со своей супругой и их сыном. Собственно, почему бы в разгар всеобщего безумия не проведать папу?
Хотя на самом деле, у них просто мелкий заболел, Стеша не успела прийти из театра, а Женя вызвалась сгонять в аптеку, обогатить местных фармацевтов.
Как бы там ни было, она наверняка прошла бы мимо непонятной молоденькой девицы у фонтана, если бы что-то, совсем неизвестно что, не заставило ее замедлить шаг и приглядеться. А приглядевшись, Евгения Андреевна втянула носом холодный декабрьский воздух и направилась к Тане.
– Привет, - сказала она, приблизившись, но не зная толком, что говорить.
Таня вздрогнула, подняла голову и оторопело проговорила:
– Привет! А ты… вы… здесь как?
– Папу с братом проведывала, - Женя спрятала нижнюю половину лица в объемном шарфе, а потом снова высунула: - А ты чего тут?
– Здесь? – Таня с удивлением кивнула на дом. – Они здесь живут?
– Ага, - Женя указала направление носом, которому совсем не нравилась текущая погода и тот факт, что Таня сидит своей пятой точкой на ледяной скамейке в такой холод. – Они на третьем этаже живут. Я тоже раньше здесь жила. Это мой родной дом.