The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
И с этими словами он доставал две чашки в форме тюльпанов пепельно-голубого цвета, похожего на фирменный оттенок «Соль Мёньер».
– Вот по тебе оно было особенно заметно! – заявила она и рассмеялась.
– Ну ты же в ресторан не в гости пришла, а с вещами. Чуешь разницу?
– Да ладно, - отмахнулась Таня и принялась распаковывать десерт. – Мог бы и потерпеть немного.
– Я приучал тебя к правилам и распорядку в доме. Что такого?
Да в общем и ничего, если не считать, что он теперь без работы, а она всерьез подумывает над тем,
– Считай, что приучил, - подавив вздох, сказала Таня, выложила на блюдо пирожные и усмехнулась: – Обещаю, что больше не буду приставать к тебе по поводу жареной рыбы.
– Да хоть приставай, хоть нет... – Реджеп помялся, говорить или не стоит, потом решительно взял в руки заварник и стал разливать чай в армуду. Перенес напиток на стол и все-таки махнул на все рукой: - Я два года назад, когда пришел, на самом деле, задавался тем же вопросом. Попробовал даже в меню включить твой соль мёньер, мы тестировали в отдельные дни.... ну как эксперимент – зайдет или не зайдет. Не зашло. Смысла не было браться. Название красивое, а у нашего народа менталитет такой – любая хозяйка то же самое готовит на своей собственной плите, и даже не в курсе, что это французская кухня. Заказывали и разочаровывались, хотя в описании было четко написано, что это рыба в муке...
Ей совсем не хотелось сейчас спорить, даже если у нее и было собственное мнение.
– Хорошо, - кивнула она, как и вчера забравшись в кресло. Поджала ногу и взяла чай. Реджеп сел на соседнее. Между ними снова оказался столик. От смены положения он закашлялся. Впрочем, закашляться сейчас он мог вообще от чего угодно. Так что обольститель из него получился так себе, но это с самого начала было понятно.
– Они там хоть как-то справляются? – зачем-то спросил Шеф, потому что пауза затянулась, а спросить хотелось совсем другое, чем можно было.
– Они очень стараются. Настя говорит, что больше всех страдает Анфиса, но следует всем твоим заветам.
– Машалла! Анфисе дайте в руки кокотницу и кляпом заткните рот. Она будет молчать и творить шедевры.
– И откуда только в тебе такие садистские наклонности, - улыбнулась Таня. – Вот точно живодер!
– Как там Маффин?
– По-моему, поправился.
– На одной свекле? Или чем ты там его кормишь?
– У него сбалансированное питание. На прошлой неделе мы были с ним у ветеринара.
– У тебя всегда все по правилам?
– Наверное, не всегда, - задумалась Таня. – Но в правилах ведь нет ничего плохого.
– А белых мышей кастрируют? Ну по правилам, - хохотнул он.
– Когда ты заведешь себе собственную белую мышь, то обязательно узнаешь.
– Я к тому, что если ты решишь, то лучше отдай мне. Мужик мужика всегда поймет.
– Что значит «отдай»? – опешила Таня. – Он что тебе – книжка, одежда?
– Я чувствую сопричастность, - проникновенно молвил господин Четинкая и выразительно чихнул.
– А я спишу твой бред на температуру, - усмехнулась она, протягивая Реджепу салфетку. Тот принял ее со всей своей восточной благодарностью. И даже высморкался, когда звук его естественных проявлений прервал дверной звонок. И этого не ожидал ни один из них.
Таня глянула на часы, а потом перевела вопрошающий взгляд на хозяина дома.
– Если что, то я сейчас уйду, - заговорщицки прошептала она.
– Эй! Мы так не договаривались, я никого не жду!
– Может, это сюрприз.
– Аллах, Аллах! Мне некого ждать! Поняла?
– Да мне-то что! Открывать будешь?
– Эвет! – рубанул воздух Реджеп и поднялся с кресла. Шатнуло его, к слову, нехило. Чертова простуда не просто отравляла житуху, но в целом наложила неслабый отпечаток на его образ. Ну того чувака, который гонял на мотоцикле, готовил в настоящем мишленовском ресторане и на раз-два тащил ее посреди ночи на руках по дороге к сыроварне. Он негромко и вполне по-русски выругался, но поплелся все-таки к двери. Повернул ключ в замке, отворил и опешил.
На пороге торчала...
– Антонина-ханым? К добру ли?
– К добру, к добру! Вечер добрый вашей хате!
И с этими словами баба Тоня величественно вплыла в прихожую.
– Реджепка, сыночек, ну что ж ты так кашляешь? У меня каждый раз прямо-таки душа в пятки уходит от твоего кашля.
– Так вы же... живете в соседнем подъезде. На втором этаже. У нас даже стенок общих нет.
– Дак я ж тут хожу... то за хлебом, то кошек кормить. Все время под окнами. Вот и слышу, - принялась пояснять старушка. – Нельзя же так, Реджепчик. Совсем не бережешь себя. Лечиться же надо! Я тут тебе кой-чего собрала...
На этой фразе бабка зависла, неожиданно разглядев женскую шубку на вешалке. А потом и женские сапоги под ней. Кажется, это несколько ее удивило, да так, что даже прервала свой словесный поток. Поправила узелок на своем живописном шерстяном платочке, повязанном поверх пальто, и сняла беретик. Судя по всему – готовилась. Красоту наводила.
– Ну зачем вы беспокоились, Антонина-ханым, - пробухтел турок, но баба Тоня его уже не слушала.
– А ты не один, что ли? – выдала она и, не дожидаясь ответа, ринулась в комнату, а Четинкае ничего не оставалось, кроме как бежать за ней.
– Добрый вечер, - вежливо поздоровалась Таня, переводя удивленный взгляд с Реджепа на нежданную гостью.
– Добрый, добрый, - поджала губы бабка. И воззрилась на Шефа, будто бы ждала от него объяснений. Но тот всерьез думал, что у него и правда начались галлюцинации на фоне болезни. Потому, так нифига и не дождавшись, Антонина Васильевна выдала: - А ты что же это, Реджеп Аязович? Девушек к себе водишь?
На такие закидоны, хоть в сознании, хоть в бреду Реджеп Аязович реагировал одинаково. Ржать начинал. Вот и сейчас его пышущая жаром под тридцать восемь рожа расплылась в улыбке, но он вежливо и даже немного торжественно сообщил: