The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
– Тань, он пьяный, что ли?
– Нет, Бодь, он просто псих, - улыбнулась она брату и посмотрела на Шефа. Улыбка с лица сошла. В эту минуту она была похожа на маленького, чуть растерянного зверька в трендовой броне. Таня цепко ухватила его за руку пониже локтя и мрачно проговорила: - Не устраивай шоу, пожалуйста.
– Это я устраиваю шоу? Кто он такой? – и Реджеп ткнул пальцем в Богдана, а тот, очевидно, прозревая, расплылся в улыбке. Дошло.
– Тань, объясни ему по-быстрому, кто я такой, и пошли танцевать.
– Никуда она с тобой не пойдет! – дернулся Шеф, похоже, всерьез намереваясь начистить
Спасение от мордобоя пришло в виде летящего со сцены Хомяка, орущего одновременно и в оба телефона, и Четинкае:
– Да ну твою ж мать! Когда вы все успеваете-то, а?! Лика, жди меня! Терпи, не вздумай рожать, пока не приеду! Симеон, прекрати орать! Я оглохну скоро! Реджеп! Живо на кухню, там засада! Сенька не вывозит!
– У меня – тут засада! – огрызнулся Шеф.
– Сейчас у тебя везде засада будет! Из «Миндаля» десерты подвезли, в холодильник поставили, сейчас раскрыли, а там брак!.. Нет, Лика... ну какой брак, да я развожусь. Развожусь, говорю, только не реви! У нас семья будет, скоро. Вот и ребенок уже на под... Так! Не вздумай рожать! Я еду!
С этими словами Хомяк отключил оба телефона, поднял глаза. Однако никакого Шефа рядом уже и в помине не было. Пятки его в брендовых туфлях мельтешили где-то на выходе из зала. Он перевел взгляд на Татьяну и растерянно проговорил:
– У Лики схватки...
Таня хлопнула ресницами сначала в сторону умчавшегося Шефа, потом глянула на брата, а когда осознала сказанное Хомяковым, ошеломленно выдала:
– Ну… успехов.
И рванула следом за Реджепом, сверкая славноизвестными красными подошвами.
Когда она добралась до кухни, перед ее взором открылась картина, дававшая ей внятный ответ на вопрос, как Реджеп Четинкая умудрился при своих замашках дорасти до настоящего шеф-повара, а не картошку чистить в углу. Пока Симеон пытался докопаться, кто упаковщик в «Миндале», кто вез эти чертовы пирожные в ресторан, как умудрились смазать весь крем, почему не проверили на приеме и кто за все это безобразие должен ответить, Шеф срочно раздавал распоряжения по спасению выпечки голосом Наполеона при Аустерлице, и повара сновали по кухне, похожие на солдат при маневрах. И при этом нельзя было не отметить того, что вот прямо сейчас организованность работы могла бы напомнить Тане о ее собственной педантичности, которая проявлялась во всем, чем бы она ни занималась.
– Миш, помнишь тот сливочный крем, который мы использовали для рождественского печенья в прошлом году?
– Да, Шеф.
– Ингредиенты есть на него, там что-то простейшее было?
– Красителя нет.
– Были фрукты, украсьте ими. Тоня, на нарезку, живо.
– У меня закуски еще.
– Хорошо. Генка, ты на закуски. Тоня помогает с тартами. Серый, на тебе желе. На все про все не более часа. До десертов никогда не доходит, а если дойдет – все будут ужратые.
– Так кто-нибудь ответит, кто принимал эти чертовы пирожные! – возопил Симеон, и тут ему на глаза попалась Таня. Он ожидаемо кинулся к ней и выпалил: - Татьяна Романовна, надо наказать ребят из доставки, это никуда не годится. И «Миндаль» заодно, мы выяснили, что у них новый упаковщик – их вина!
– А Татьяна Романовна тут больше не работает, - резко рявкнул Реджеп, так же обернувшись к Тане и сверля ее злобным взглядом.
– Могу помочь на общественных началах, - негромко проговорила Таня, пропуская нападку Шефа мимо ушей, и обратилась к су-шефу. – А ты бы, Симеон, лучше бы помог сейчас. Полезнее будет.
– На общественных началах, Татьяна Романовна, можете помочь кому-нибудь другому, - отозвался вместо Семы Шеф, отчего бедолага едва уши не пригнул. – Мы как-нибудь уж сами справимся. А лучше возвращайтесь в зал, вас там ваш жених дожидается. Я так понял, ни минуты без вас не может обойтись. Вы потому работу бросили, да?
– А вы прямо сейчас и здесь хотите поговорить об этом? – в тон ему отозвалась она, быстренько включив режим «Принцесса».
– Ну за вами же не угонишься, и если вы пришли сами – грех не воспользоваться счастливым случаем!
– Ясно, - кивнула Таня. – Тогда я все же пойду, чтобы не мешать вам справляться самим.
– Ну и идите! – гаркнул он.
Что она благополучно и сделала, направившись обратно в зал. В конце концов, до нового года оставалось всего пятнадцать минут. И встречать его в кухне, где верховодил сорвавшийся с цепи Реджеп, у нее не было ни малейшего желания.
Но очевидно, тот факт, что она эдак запросто свалила с поля боя, его совершенно не устраивал. И не успела Таня пройти нескольких метров, как за ее спиной раздался хлопок двери и торопливые шаги. Ещё через мгновение в ее плечи вцепились большие и горячие руки Реджеп-бея. А он сам выдал:
– Никуда ты не пойдешь, пока не поговорим, ясно?! Ты мне обещала! И мне плевать на твоего мужика!
Таня вывернулась из его рук и оказалась с ним лицом к лицу.
– А кстати! – усмехнулась она. – Ты-то почему один?
– Да потому что ты меня послала! Теперь хотя бы понятно почему. А то у меня в башке взрывалось, что происходит вообще!
– Ты говоришь совершенно непонятные мне вещи, - вздохнула Таня. – При чем здесь вообще я? По-моему, это нормально, когда люди, живущие вместе, праздники тоже вместе проводят. Или у тебя как-то по-другому? Дома одна, на работе другая. Третья где, а?
– Да какая, нахрен, вторая-третья, когда я с одной-то справиться не могу! – взорвался Реджеп и вдруг замер на месте. На лице его сменилось до десятка самых разнообразных эмоций, а потом он вдруг глухо выдохнул, отпустил, схватил за ладонь и поволок в неизвестном направлении по этажу, а затем и по лестнице наверх, приговаривая сквозь зубы:
– Аллах, Аллах, вот же беда на мою голову!
– Куда ты меня тащишь? – без особенной надежды на ответ, поинтересовалась Таня.
И правильно делала, что не надеялась. Потому как способность общаться, да и вообще любая коммуникативность у этого пещерного человека пропали напрочь.
Вместо ответа он впихнул ее в какую-то дверь, включил свет, и Таня поняла, что вот прямо сейчас Реджеп привел ее в собственный кабинет, потому что да! Шеф-повару полагается собственный кабинет!
Четинкая, будто опасаясь, что она удерет, заперся изнутри на ключ. И теперь нависал над ней всем своим немаленьким ростом и сопел носом, сверля ее взглядом.