The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
– Ну и о чем мне общаться с Улькой? – фыркнула Таня. – Против нее даже Маффин – кладезь ума.
Мама на некоторое время зависла. Видимо, обдумывала. Потом демонстративно вздохнула и сказала:
– Зато помнишь, как она по Богдану убивалась? Бедная девочка. Все же мой сын редкий эгоист, только о себе и думает.
Наступила Танина очередь зависнуть. Но отмерла она быстрее родительницы.
– Ты вот правда хотела бы себе такую родственницу?
– Если бы у них с Бодей получилось, то он был бы дома, а не за тридевять земель!
– Если бы Богдану затмило разум, и он бы с ней связался, то, когда пришел бы в себя, свалил бы не в Лондон.
– Ты как всегда полна пессимизма. А я – верю в лучшее. Все обязательно будет хорошо у всех. И у тебя тоже, дорогая. Платье на вечер уже выбрала? Нужно обязательно что-нибудь сногсшибательное! У меня в шоу-руме есть кое-что как раз по тебе. И абсолютный эксклюзив, мы его в новой коллекции не выпускали, я придержала.
– Я купила, мам.
– И не посоветовалась? Я надеюсь, не слишком вызывающее?
– Не слишком, не переживай. Ульку точно не переплюну, - рассмеялась Таня.
– Сегодня ты должна быть красивее всех, включая Ульяну! – без стоп-сигнала продолжала вещать матушка. – Еще не хватало, чтобы Степанов вместо тебя ее заметил!
– В смысле?
– Ну будет Степанов. Младший. Из семейства Степановых, тех самых... у него отец – депутат. А вообще сеть АЗС под ними. И еще куча разного. Он в Солнечногорск по делам приехал, а я воспользовалась случаем. Мой отец знал его деда, оказывал всяческую протекцию. В общем, был повод пригласить.
Теперь Таня зависла чуть дольше. Понимая, куда ветер дует. Но все еще надеясь, что ей показалось.
– Мам, - негромко проговорила она в трубку. – Скажи мне, что это не то, о чем я думаю.
– Хм... – мать помялась и выдала неопределенное: - Смотря, о чем ты думаешь, милая. Лично я – ни о чем плохом.
– И о чем же именно ты думаешь?
– О том, что Федор Федорович молодой, красивый мужчина, у которого есть все шансы тебе понравиться. Ему тридцать два, он уже имеет собственный бизнес, отдельный от его родителей. И учился тоже в Штатах. Вам, мне кажется, есть о чем поговорить.
Последнее она сказала таким тоном, будто бы сейчас раскрывала тайну самого главного новогоднего подарка.
– А тебя хоть капельку интересует, хочу ли я с ним говорить? – спросила дочь, и без того прекрасно зная ответ.
– Я уверена, что захочешь, едва его увидишь! Рост под два метра, косая сажень в плечах, брюнет! А как же ему идет смокинг! Я видела на обложке бизнес-журнала, а ты увидишь вживую!
Таня упала спиной на диван, на котором сидела, поджав под себя ноги, и вперилась в потолок. Глупо ждать, что человек может измениться. Тем более, который давно не ребенок. Тем более – мама. У нее не получилось совладать с Богданом, поэтому Татьяне достается ее удвоенная энергия. И теперь дочери будут уготованы породистые животные, Степановы и смокинги из шоу-румов, подходящие ей с точки зрения матери. Таня зажмурилась так сильно, что под веками замелькали звездочки, и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не разораться в трубку. Из ловушки, в которую заманивала ее Нина Петровна, Тане виделся лишь один выход: сбежать к отцу. Это означало, что придется идти с ним в ресторан. Но для Тани банкет в «Соль Мёньер» был куда меньшим из зол.
– Какая большая честь для меня, - весело сообщила дочь в трубку, усыпляя бдительность противника. – И каким там бизнесом он промышляет?
– Именно тем, что тебе интересен! – заговорщицким тоном озвучила мать последний и самый главный бонус новоявленного Таниного «кавалера». – У него сеть ресторанов в столице! И он расширяется по стране. Помнишь вареничную «Маруся» у вокзала? Вот это его заведение!
– Вау! – только и смогла выдохнуть Таня.
– Ну представь себе! Я уверена, что Степанов тебе очень понравится! А ты обязательно понравишься Степанову! Будет здорово, если вы подружитесь. И, может быть, ты сможешь работать с ним. Ну и не только работать.
«Щаз!» - рявкнула мысленно Таня, но вслух произнесла задумчивое:
– Ну там посмотрим…
Отказывать матери в открытую прямо сейчас – означало разбудить дракона. Когда до Нового года еще целые сутки. За это время Нина Петровна не только съест Танин мозг, но и, возможно, ее саму, когда выкрадет из апартаментов Золотого берега. Таня ни минуты не сомневалась, что на это родительница тоже способна при должном желании.
– Как я рада, когда у нас с тобой взаимопонимание, - обрадовалась, между тем, ее мамаша, и ей даже слышалось, как та едва ли не в ладоши захлопала от своей радости. – Я пришлю за тобой машину?
– Мам, мне не пять лет. Сама приеду, - отмахалась дочь.
– А не хочешь к моему мастеру по маникюру сходить? Или к визажисту? Я договорюсь, милая.
– Спасибо, но я правда сама.
– Хорошо, тогда больше не отвлекаю. Целую, солнышко! – прочирикала Нина Петровна и отключилась.
– Пока-пока, - ворчала Таня, набирая номер отца.
С ним она и договорилась, что тот заберет ее по дороге в ресторан. И с чувством избавления от смертельной опасности завалилась спать, едва ли не впервые за несколько дней заснув нормальным крепким сном, какой и положен человеку ее возраста. С тем чтобы утром обнаружить в телефоне новое сообщение от Реджепа, на которое она все же решила ответить, чтобы заполучить душевный покой хотя бы до вечера.
Никакой душевный покой не светил
Реджепу же никакой душевный покой не светил. Он уже и забыл, что это такое. Но, как известно, если очень стараться, то в конце ожидает приз. Только на то и оставалось надеяться нашему Шефу, получившему наконец хоть какой-то ответ от Блогерши.
Потому он принялся стараться с удвоенным энтузиазмом. А именно:
– навел приличествующий дате новогодний шмон в квартире, не без помощи Четинкаи-старшего оставленной французской завоевательницей;
– навел шмон на кухне, поскольку вечером он был приглашен на сам банкет в качестве топ-менеджера, и в свете присутствия на нем Тани контролировать поваров, как обычно это делал раньше, не планировал;
– навел шмон на голове, сунувшись в барбершоп и обкорнав и бороду, и свой хвостик. Внутри головы навести шмон пока не получалось, но сверху – уже что-то.
И в качестве результатов всех своих стараний ровно в 21-00 он стоял перед зеркалом старого трюмо в квартире №1 дома №7 по улице Молодежной, прозванного народом Гунинским особняком, и внимательно разглядывал собственное отражение, так не лепившееся с обстановкой комнаты. Потому что это странно – стоять в смокинге от Армани и в галстуке-бабочке напротив древнего дивана и потертых кресел, застеленных «бабушкиными» ковриками. Поправлять манжеты белоснежной рубашки с серебряными брендовыми запонками премиум-класса. Застегивать на запястье вместо привычных фенечек часы, пусть и не из последней коллекции, но все-таки Ролекс. И, как никогда, придирчиво осматривать себя – и зачесанные назад волосы, и коротко подстриженную бороду – думая едва ли не впервые о том, какое впечатление он производит на других. На другую. На Таню.