The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
Этим и занялись. Реджеп кое-как вызвонил бодигарда своего отца, умудрившегося уединиться с официанткой где-то в служебном помещении, потому как Новый год встречать – это вам не шутки. И потом, одно дело – с бухающим начальством, а совсем другое – с симпатичной славяночкой по имени Наташа. А пока Четинкая разбирался с нерадивым соотечественником, нашлись родители Саши Малича. Оценив расположение сил, Андрей Никитич, тоже слегка навеселе, но куда более крепко стоящий на ногах, чем большинство присутствующих, да и по жизни не теряющий трезвости рассудка, организацию транспортировки тел взял на себя. Да и Вадик, вызванный с кухни, где тусил вот уже некоторое время с Тонечкой, подсобил. Женя же и Стефания в буквальном смысле
Потому Реджеп, глядя на эту фантасмагорию, дернул Таню за рукав и шепнул ей на ухо:
– Если ты хотела сбежать, то сейчас самое время.
– Давно пора, - согласилась она, поймала взгляд брата, помахала ему рукой и повернулась к Реджепу. – Совершенно нелепая ночь.
– Да у меня вся жизнь нелепая. Ты до сих пор не заметила?
– Вся-вся?
– Ну скажем так... ты внесла в нее некоторый порядок, джаным. Но мы еще поглядим, кто на кого больше влияет.
И с этими словами он увлек ее из зала.
После они торопливо одевались в фойе.
А потом вышли на улицу, где шел снег, который, падая на землю, не таял, а стелился красивым белым ковром под ногами. Искрился в свете фонарей и иллюминации. И этой совершенно необыкновенной новогодней ночи дарил волшебство, чувствовавшееся повсюду. В небе, в воздухе, в домах вокруг, в шумящем по улицам море. На асфальте, по которому они ступали, взявшись за руки. И в смехе, который то там, то тут звучал отовсюду. Но самый прекрасный – смех того человека, который рядом, который близко, который неожиданно и только что оказался самым важным на свете.
Они сами не поняли, как оказались на набережной. На том самом месте, где Таня всегда кормила лебедей. Сейчас те, спрятав головы под крылом, сидели на прибрежных камнях и и им не было никакого дела до двух людей, мужчины и женщины, стоявших, тесно обнявшись и слушая, как под слоями одежды стучат сердца. Они смотрели друг другу в глаза, видя лишь то, как те блестят в темноте. И затаили дыхание в томительном ожидании самого важного. Того, что уже с ними случалось прежде, но теперь наконец должно было впервые случиться по-настоящему.
И оно случилось, когда, смахнув упавшую Тане на щеку снежинку, Реджеп порывисто наклонился к ее губам и поцеловал их – и жадно, и нежно. Так, как уже давно этого хотел.
Хотела и Таня, даже когда не признавалась в этом самой себе. Вскинув руки ему на плечи, она прижалась к Реджепу и ответила на его поцелуй. Совсем неумело, немножко смущенно, но очень искренне. И эта ее искренность пополам с неумелостью внутри него натягивали струны, о существовании которых он вовсе не подозревал прежде. Он вообще не думал, что так бывает, и черт его знает, чего во всем этом больше – влюбленности, очарования новогодней ночи, волшебства падающего снега... какая разница, когда Таня сама обнимает и целует его?
А ведь такое случается. Знаком с кем-то долгие годы, живешь с ним, надеешься прожить с ним всю жизнь. Но так и не почувствуешь никогда того, что происходит с нашими героями прямо сейчас. И не представляешь, что именно так и должно быть, когда все-все правильно. Когда вдруг выясняешь, что об этом всегда и мечтал, даже о том не догадываясь. Когда хочется улыбаться рядом с любимым человеком. Когда просто... Судьба.
Потом они неспешно брели по набережной вдоль моря, иногда обмениваясь какими-то короткими фразами. И наблюдали за народом, все еще шастающим туда и обратно в неистовом порыве празднования Нового года. И ноги несли их куда-то до тех пор, пока не привели к калитке старого дома, вмещавшего двенадцать квартир. И одиннадцать семей, каждая из которых чем-то очень важным занята в эту ночь. У бабы Тони наверняка работает телевизор. Она смотрит очередной «Голубой огонек» и возмущается происходящему на экране. Клара, давным-давно не Буханова, со своим нынешним супругом Евгением Филипповичем уже отужинала и улеглась спать. Ведь завтра вставать рано, кормить кошек. А потом еще обоим ехать к Бухану в соседний городок. Он накануне по пьяни ногу сломал и даже жрать себе приготовить не мог, а тут, как назло, Новый год. И как его бросить? Поди ж не собака, жалко. Климовы наприглашали гостей, среди которых и бузотер Василий со своей Нюрочкой. До сих пор шумят, но судя по тому, что Василий завел «Клен» на гитаре, скоро уже разойдутся, по счастью, на сей раз никого не покалечив. Чернышева, разошедшаяся в минувшем году со своим Чернышевым, провела новогоднюю ночь с новым замечательным мужчиной – отбитым мужем собственной подружки. Но чем эта Санта-Барбара закончится, пока что не знала даже баба Тоня, хотя и каркала, что точно не добром. А вот окна исторички Анны Макаровны были темными. Она уехала на все праздники к дочери-археологине в столицу. И там у нее планировалась очень мощная культурная программа с походами в театр, в филармонию и в музеи, о которой она долго мечтала, приговаривая: «Ну разве в нашем Солнечногорске можно образованному человеку удовлетворять свои запросы?»
В конце концов, пирамиду Маслоу никто не отменял.
Калитка негромко скрипнула. И Реджеп с Таней вошли во двор, мигавший цветными лампочками. Накануне днем Шеф, чтобы отвлечься от мучительного ожидания вечера, с Гариком Климовым растягивали по нему гирлянды, оборачивали ими скульптуры, деревца и даже фонтан. Выглядело и смешно, и нарядно. Как только народ ни извращается на рождественских каникулах... в конце концов, это единственное время, когда даже взрослые могут побыть детьми. Не считать «калолии» и радоваться такой ерунде, как лампочки, мерцающие в темноте.
А еще немного позже, вручив неожиданно нежной и задумчивой Тане, замершей у окна его комнаты, большую чашку чаю, Реджеп с улыбкой спросил:
– Устала?
– Нет, - качнула Таня головой и взяла у него чашку. Сунула нос в ароматный пар, поднимающийся из нее. – Твоя Жюли не появится? Я так и не поняла, где она.
– Не появится, не волнуйся. Она еще вчера ушла, больше не придет. Джаным...
– Включи, пожалуйста, лампочки.
– Сейчас.
Он повернулся к розетке. Воткнул в нее вилку. И комната осветилась матовым желтоватым светом. А потом щелкнул выключателем. И здесь тоже стало волшебно. Впрочем, наверное, волшебство жило в этом доме с того дня, как Таня пришла к нему впервые.
– Я подписался на тебя в Инстаграме, - сказал Реджеп, снова приблизившись.
Она уставилась на него ошеломленным взглядом, обдумывая услышанное. Виртуальный мир, оказывается, так же тесен, как и реальный.
– И как тебе?
– улыбнулась Таня, приходя в себя.
– Понравилось... мне давно в рекомендациях лезло... наверное, по номеру телефона. А потом я увидел пост из «Утиной охоты» и понял. Понравилось. А про нас напишешь?
– Что именно? – она хитро прищурилась.
– Что-нибудь хорошее. Про одного повара, который хотел анчоусную, а в итоге готовит рыбу по-французски. И про себя. Не знаю... про сыроварню, про тыквы... про Маффина. У тебя хорошо получается рассказывать, джаным.
– Я тебе не джаным, - рассмеялась Таня.
– Для меня – самая настоящая джаным. Душа моя. Мое сердце. Моя милая. Продолжать?
Она отставила кружку на подоконник, положила руки ему на плечи и коротко прошептала:
– Да.
Он медленно кивнул. Его ладони легли ей на талию. В окне можно было увидеть лишь два силуэта, мужской и девичий, оттеняемых тусклым мерцающим светом, если бы было кому смотреть. Но совершенно точно никто, кроме нее, не услышал бы, как он сказал:
– У нас есть обычай. Невеста жениха на сватовство поит соленым кофе. Каюсь, я все сделал наоборот, и соленый кофе пила ты.