The Мечты. Весна по соседству
Шрифт:
А потом оказалась на балконе, кутаясь в старое пальто, и глядела на Ромкины окна, пытаясь хотя бы немного разобраться в себе, понять, что со всем этим делать. В его спальне – она ее безошибочно нашла – горел свет. Значит, он там. Впихнул ей как подачку, а теперь там. И еще изображения дома в ее телефоне, в которых четко угадывалось, каким этот дом будет.
Как ему снова поверить? Можно ли ему снова поверить?
Что тогда случилось? Что-то же случилось! Она и в тот сентябрьский вечер это чувствовала.
Что так сильно
Женя судорожно перевела дыхание и нырнула назад, в комнату. Не чувствовала ни холода, ни сырости. Только бесконечную усталость. А ведь и правда – еще только понедельник. Вернулась на кухню. Взяла в руки телефон. Положила ладошку на живот, в котором велась активная вечерняя жизнь. Первые шевеления она стала чувствовать больше месяца назад. Сначала даже не поняла. Сейчас точно знала. Немножко внутри, капельку под пальцами. С каждым днем – все ощутимее.
Хмыкнула.
Стерла написанное и быстро набрала:
«Ты об этом мечтаешь?» - это и отправила, представляя себе, как он хватает трубку, едва только раздался звук уведомления.
Была недалека от истины. Роман уже думал, что ответа не будет, когда тот пришел. Даже всерьез размышлял над тем, что прямо сейчас ей позвонит и спросит, что она думает об этом. Держался лишь потому, что боялся, что начнет орать. На Женю нельзя орать. Никогда больше. Довольно безобразной сцены у университета.
А тут вдруг вопрос. Странный такой. И вполне в ее духе. Об этом ли он мечтает.
Черт возьми! Откуда он знает, о чем мечтает? Ему некогда мечтать, когда столько дел! У него Женя, двое детей с третьим на подходе, «MODELIT», собака, бунтующая Лена Михална, благотворительные проекты и куча такой чепухи, какая никому и не снилась.
А хочет он рядом с собой только ее! Эту женщину-девочку, которая будто бы так и не повзрослела. У которой столь многое в первый раз. Которая... не боится мечтать.
Роман сглотнул.
Откинулся головой на подушку.
Заставил заткнуться все голоса, наперебой орущие в его голове варианты ответа.
И написал:
«Да, об этом, с садом и у моря. И чтобы был небольшой причал, только наш. Сейчас тут ничего не понятно, но мне кажется, что остальное можно дорисовать».
«Это ты сам проектировал?»
Нет, блин! С Норманом Фостером!
«Сам, конечно. Если помнишь, у меня диплом архитектурного валяется».
«Помню. Красиво получилось».
«Правда нравится?»
«Правда. Нравится. Наверное, будет хорошо, если получится его построить».
«Не если, а когда, Женя. Ты же знаешь».
«Еще бы!» Отправить. Женя усмехнулась. Еще бы она не знала! Никаких «если» в случае Романа Моджеевского быть не может.
Она прилегла в постель. Моджеевский перевернулся набок. Обоим казалось, что они не одни сейчас.
«Мне пора спать, у меня режим)))» - от нее.
«Конечно, ложись! Ты хорошо себя чувствуешь?» - от него.
«Да, все в порядке. А ты? Как твой грипп?»
«Мне лучше, но работу на этой неделе точно прогуливаю».
«Можешь себе позволить. У меня Горбатова».
«После вашего новогоднего корпоратива даже я ее побаиваюсь. Хотя все оставить на Фролова тоже страшно».
«За неделю не развалит. Алена твоя не позволит».
«Она не моя. Все еще ревнуешь?»
«Иди нафиг, Рома!»
«Тебе тоже спокойной ночи».
Но какое спокойствие от ночи, когда оба смотрели в потолок и испытывали тот волшебный подъем, о существовании которого, кажется уже и забыли. Этот подъем назывался словом «надежда». Они оба впервые за долгое время начинали надеяться, каждый на свое, но все же каждый – на одно и то же. Потому что ни для одного из них без другого счастье уже возможно не было.
Думали, спать не смогут. И сами не заметили, как уснули. Крепко, сладко и до самого утра.
А утром он всполошился. И всполошил ее.
Аккурат за завтраком Женя получила вопрос прямо в лоб:
«А ты хотела бы дом?» - как если бы его подбросило на месте от осознания, что никогда не спрашивал о том, чего она хочет. А он и правда не спрашивал – он ставил перед фактом. Всегда, с самого начала.
И вдруг сподобился спросить. Опомнился. Именно в тот момент, когда мог решать только для себя, но никак не для Жени.
Она долго смотрела на экран, раздумывая и сознавая, какой это шаг с его стороны, если дошло то, что так долго не доходило. Впрочем, жить задним умом всегда было одним из Роминых характерных, хотя и неприятных качеств.
Кто же в своем уме не хочет дом, если есть возможность его содержать? Разве не очевидно?
Но вместе с тем, ответь ему сейчас несомненное «да» – что это будет значить? Что она капитулировала? Что отныне они снова вместе? Сейчас, когда она и правда не знала, сможет ли его простить и жить так, как будто бы ничего не случилось?
Какой прогресс в сравнении с тем, что было еще три-четыре дня назад. Тогда она даже возможности подобной не рассматривала!
И все же, пока червячок сомнения все еще продолжал кромсать ее бесконечное желание рвануть прямо сейчас к Роману, она не нашла ничего лучше, чем написать в ответ:
«Мне есть, где жить».
В высотке на другой стороне дороги весело хмыкнули.
Моджеевский тоже завтракал. Только и правда, в отличие от Жени, никудашечки не собирался. Ну и что, что температура прошла, как не было? У него эта... реабилитация. Сопли-то все равно текут. Вот и нефиг его трогать. Фролов в телефоне, конечно, выл сиреной и наяривал по каждому поводу, но Ромка лишь пожимал плечами и выдавал: «Вы должны быть хотя бы немного автономнее! А если я завтра слягу или вообще помру?»