The Rolling Stones. Взгляд изнутри
Шрифт:
1964 год. Образцовый турист на крыше Ар-Си-Эй-билдинг. На заднем плане Эмпайр-Си-Эй-билдинг. На заднем плане Эмпайр-стейт-билдинг, а на носу – очки «Рэй-Бан».
Точно так же неудачной позицией для обзора оказался и круиз вокруг острова Манхэттен. Первый час это любопытно, но следующие полтора часа туристическая посудина блуждает по лабиринтам Бронкса и подобным ему районам, а пассажиры умирают со скуки. Паром, курсирующий между южной точкой Манхэттена и Статен-Айлендом, оказался гораздо более выигрышным вариантом. Поездка на нем была короче,
Из-за обилия различных украшательств, а может быть, и несмотря на них, Америка оказалась огромной пещерой Али-Бабы. Она просто ломилась от всего того, что заставляло обделенных европейцев истекать слюной. Во-первых, одежда, в частности рубашки и джинсы. В нашем захолустье найти джинсы было практически невозможно. И хотя я располагал лишь скромным бюджетом среднестатистического студента, отказать себе в удовольствии я не мог, особенно учитывая, что цены здесь были значительно ниже парижских. Единственное, следовало быть бдительным, так как стоимость указывалась без учета налогов. Впрочем, к этой выдумке американцев быстро приспосабливаешься.
Даже самые типичные товары таили в себе некую экзотику и казались гораздо более качественными, чем наши, хотя вся их магия заключалась лишь в одном слове – «американский»! Американская зубная паста, американское пиво, американский фастфуд… Силе этого красноречивого прилагательного невозможно было противиться. Для европейцев моего возраста оно стало почти синонимом слова «божественный». Помимо джинсов, я купил и свои первые очки «Рэй-Бан», которые из-за практически полного отсутствия и заоблачной цены во Франции также воплощали собой американскую мечту, терзавшую всех нас. Мы видели эти очки на переносицах наших кумиров в фильмах о войне. «Авиаторы» прославленного генерала Макартура! Помимо всего прочего, эти очки придавали любой физиономии выражение уверенности, которое полностью совпадало с репутацией наших отважных освободителей.
Также в Америке нашлось место музыкальным магазинам, где можно было найти абсолютно все. Полные дискографии всех наших любимцев и самых безызвестных их коллег. Все эти синглы, которые мы ввозили из Америки ценой бесконечных погонь и за астрономические суммы, здесь спокойно лежали в ящиках. Я раскошелился на столько пластинок, сколько мог увезти, приобретя даже те винилы, которые у меня уже были, ведь это были пластинки американской прессовки, а значит, очевидно, более качественные! И потом, обложки были более красивыми и солидными благодаря использованию более плотного картона, чем у нас. Отличная причина обзавестись пластинками Элвиса, Чака Берри, «битлов» и, конечно же, The Rolling Stones!
Изучив мегаполис, я отправился исследовать просторы всей страны на автобусе «Грейхаунд». Компания-перевозчик проводила чрезвычайно выгодную акцию: 99 дней неограниченного пользования ее услугами за 99 долларов. Учитывая, что переезды были очень длительными, спать можно было в пути, экономя тем самым деньги на ночь в отеле. Более того, автобусы были оборудованы туалетом, который в известной степени позволял уединиться, что было настоящей роскошью в этой стране, не ведающей приличий…
Привычка американцев без малейшего стеснения отливать плечом к плечу стала для меня одним из редких неприятных откровений. Они могли сколько угодно стыдиться расстегнутой ширинки, но в отношении естественных функций организма все было нормально! В барах и ресторанах отхожие места отделялись друг от друга чрезвычайно тонкими перегородками, которые даже не доходили до пола. Подобное пренебрежение личным пространством меня также не устраивало. В конце концов, не могла же моя новая любимая страна оказаться идеальной! Будем считать, что такие вещи были проявлением открытости и сердечности американцев. Пусть даже я и предпочитал, чтобы в туалетах открытость и сердечность оставались по другую сторону двери.
Впрочем, эта деталь не поубавила моего энтузиазма. Я отправлялся на завоевание настоящей Америки, которую невозможно познать, посетив лишь Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Все люди, которых я встречал, были приветливы, энергичны и щедры, и ни разу я не столкнулся с какой бы то ни было проблемой.
Некоторые этапы моего путешествия становились в некоторой
Возможность увидеть Сан-Франциско с совершенно другой стороны мне представилась летом 1965 года. На теплоходе мне повезло познакомиться с одним приятным калифорнийцем по имени Данте. Он часто путешествовал и в тот раз возвращался из поездки по Европе. Мы быстро поладили, и Данте пригласил меня остановиться у него в следующий раз, когда я буду на Западном побережье. Уговаривать меня ему, естественно, не пришлось!
В то время посетить Сан-Франциско значило оказаться в эпицентре чего-то особенного. Под влиянием Боба Дилана и The Beatles в послевоенные годы на Западе сформировался удивительный культурный феномен. У талантливых молодых исполнителей появились конкуренты, и вся молодежь вступала в ряды грандиозного движения с размытыми границами. Движение это носило не политический, но эстетический характер. О Вьетнаме, куда в те годы США только-только добрались, почти не говорили, и нашим главным врагом было уныние, конформизм. Образ жизни наших родителей казался бесконечно пресным, и мы всей душой стремились к жизни другой, требующей меньше жертвенности, более яркой.
Подобная волна гедонизма под звуки рока достигла своего пика в Сан-Франциско – Мекке хиппи, которых здесь проживало великое множество. Это были люди, которым удалось реализовать мечту ухода от безликой массы общества потребления. Впрочем, многие к нему вернутся…
Хейт-Эшбери – облюбованный хиппи район Сан-Франциско. Мой приятель Данте гордо позирует на капоте «Силы цветов», своей «Шевроле-Стейшн-Вэгон», которую он разрисовал сам. 1967 г.
Однако это не мешало городу пользоваться славой столицы зарождавшейся вселенной хиппи. В Сан-Франциско совершали паломничества, Сан-Франциско воспели в самых разных песнях, наиболее известной из которых, несомненно, является произведение Скотта Маккензи, увидевшее свет в 1967 году. Да и во Франции такие исполнители, как Максим ле Форестье и Жюльен Клерк, воспевали калифорнийскую мечту.
Данте, хоть и выглядел как типичный житель Сан-Франциско, к числу хиппи не относился. Он и еще один парень сожительствовали на Телеграф-Хилл у подножия башни Койт, воздвигнутой в честь пожарных Сан-Франциско. Ничего общего с коитусом название башни не имело, нет. Тут речь шла о совершенно других брандспойтах. Башня с домом находились в районе Норт-бич, походившем на парижский квартал Пигай, только в Калифорнии. Как и в данном районе Парижа, находиться здесь было не опасно, однако район пользовался сомнительной репутацией, в том числе из-за засилья стрип-клубов. Однако арендовать жилье здесь пока можно было за вполне разумные деньги, а для такого паренька из маленькой коммуны Гарш, как я, это было чуть ли не самым важным.
Данте с приятелем жили просто и меня приняли так же. Вечера напролет мы болтали о жизни, раз-другой затягивались косяком, после чего я падал на диван в объятия Морфея. Они подсадили меня на травку, и, признаюсь, мне это очень нравилось! Мы слушали музыку, смолили, смеялись. В доме царила сладость жизни, во многом исходившая от Данте. Не в обиду ему будет сказано, но Данте не особо заморачивался по поводу работы. Для него главным было наслаждаться жизнью. Когда деньги заканчивались, он устраивался работать на несколько недель или месяцев, а затем продолжал смаковать свое существование. Люди, не требовавшие от жизни много, а это был именно его случай, могли жить в США без особых проблем.