The smile of the Digital God
Шрифт:
Видел детали.
Но не мог объединить их в целое.
На двери висел атлас мира. У него были мягкие, загнутые и помятые уголки.
Около холодильника стояло кресло.
Красные цифры стали вроде бы ещё ярче. Они манили меня. Кровь и свет стучали в моих ушах.
Не простое кресло.
Колёсики утопали в лохматом розовом ковре.
Мне надо туда – к креслу.
Я попытался встать, но это оказалось не так легко, как я думал. Ноги дрожали, эти белые пергаментные палки еле выдерживали мой вес. Я опёрся на кровать и встал. Двигался на автомате. Ритуальный
Скретчи по радио.
Гул в моей пустой голове. В ней как будто проворачивался допотопный диск. Приливает кровь.
Бисеренки пота проступают на лбу. Вот же, блин…
Двигался я как сквозь вязкий прозрачный мазут, хотя казалось – всего каких-то жалких три метра до этого долбанного кресла… на полу я замечаю трусы.
Синие.
Вроде мужские.
Но мои ли?
По спине пробежал льдистый холодок… нет, я ничего не знаю. Мне нравился этот туман, обволакивающий сознание. Мне нравилось не думать по существу.
Да-да, не простое кресло – оно скорее напоминало странный гибрид электрического стула и такого специального, стоматологического кресла, с захватами для рук, ног, головы. Захваты блестели хромом. Синяя пористая тряпочка, накинутая поверх кресла сползла, а ножки и металлические детали переливались на свету… на обоих подлокотниках было по монитору, прикреплённому на вращающемся кронштейне.
Я не видел, были они включены или нет.
В подушке, у головного захвата, была дыра. Из неё на тряпку свешивалось множество проводов, соединённых в один.
Красные, жёлтые, белые, синие…
На конце этого большого провода был разъём.
Глядя на него, я подумал, что он похож на змеиную голову.
На скалящуюся змеиную голову.
Она словно смеялась.
Красное. Синее.
Провод бежал дальше в небольшую чёрную коробочку, на боку которой мигал зелёным светодиод, а из неё он выходил тоже черным и дальше вгрызался в общую розетку. Туда же была воткнута вилка холодильника.
Из-под тряпки виднелся кусочек грязно-белой обивки кресла. Почему-то глядя на него, мне вновь захотелось блевануть.
Но я не пошёл к креслу. Почему-то. Я пошёл к холодильнику, не раздумывая, как эти долбанные зомби из фильмов и игр.
Как приятно, когда тобой руководит кто-то другой.
Как приятно, когда ты не несёшь ответственности.
Как приятно, когда приказы и мысли поступают извне.
Я подошёл к холодильнику. Дрожь в ногах вроде бы прошла.
К магнитной прищёпке, изображавшей миленькую пятнистую корову, прицеплена записка.
«там – то, что тебе нужно. Возьми и съёшь. V»
Дисплей на дверце, кстати, был разбит вдребезги. Грустные кусочки оргстекла торчали как старческие зубы из его глубин.
Интересно, кто такой V? Или это победа?
Тебе просто
Мой желудок не очень лестно отозвался о перспективе поесть. Но я знал, что открыть холодильник нужно…
Мне и не нужно было представлять, что моя рука бесконечно-резиновая и на расстоянии многих километров от меня. Это так и было.
Самое хорошее в зомбировании заключается в том, что ты совершенно спокоен. Тебе не о чём волноваться. Это у кого-то другого болит голова, вздувшаяся от принятых решений.
Твоё дело – выполнять.
И не забивать свою голову всяким хламом.
Думать – вредно.
Вот я и не думал тогда. Я был чьей-то марионеткой, куклой на верёвочках, не лишённой, правда, кое-какого самосознания.
Так что, открывая холодильник, я и не думал находить там чьё-нибудь замороженное сердце или язык или, например, отрезанный хуй в банке.
Я даже не боялся.
Мой большой палец ложится на углубление в ручке фриджа. Я и не думал, что он не разрешит мне доступ.
Отпечаток совпал.
Я буквально слышал под кожей блестящий металл ручки.
Мимоходом заметил, что вся моя длинная-длинная рука покрыта большими, злыми и красными порезами.
Будто кто-то пытался вырезать некий садистский орнамент на моей коже. Но мне было, в общем-то, всё равно.
Мне надо было поесть.
Я дёрнул ручку.
Я дёрнул ручку.
Я дёрнул ручку.
Алиса была умной девочкой. Поэтому, когда она нашла пузырёк с надписью «выпей меня!», она была осторожной. Ведь известно, что, если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почувствуешь недомогание. Она осмотрела пузырёк и ничего предосудительного не нашла. И выпила. Вообщем, ничего страшного с ней не случилось…
Я был по сравнению с ней сущим придурком.
Галогеновая лампочка щедро осветила покрытые инеем стенки фриджа.
Синим таким цветом осветила…
Холодильник дохнул на меня могильно-холодным воздухом.
Язык.
Человеческая голова.
Отрезанный хуй.
Нет, ничего такого там не было.
На полке стояла пустая бутылка из-под кетчупа, покрытая изнутри ссхошейся багровой коркой, в углу валялся лимон и полулитровая банка «колы».
Да, и
Пистолет.
Я часто заморгал. Стоял я почти что в позе рака перед открытым холодильником и смотрел на большой, чёрный и внушительный пистолет. Он буквально лоснился и сиял.
Сопротивляться этому чёрному свету было невозможно.
Я взял его и осторожно извлёк из холодильника. Захлопнул дверцу.
Пистолет был тяжёлым, как я и ожидал. Он был холодным, и я наблюдал, как тает призрачное тепло моих пальцев на тёмной поверхности его рукоятки.
Странно, я не задавался вопросом, откуда он там взялся.
Просто стоял и восхищался (как зомби) его красотой.
Человечество не придумало ничего совершеннее и прекраснее орудий убийств.
Сикстинская Мадонна блёкнет перед смертельно-утончёнными формами крылатых ракет.