The Взгляд
Шрифт:
– Единственная в вашей творческой биографии?
– Второй случай – в «Телетеатре». Пригласили, вел передачу, старался, пел. Все было нормально на репетиции. А в эфире я не «попал» и «разошелся» с оркестром.
– Но теперь вы в рамках экс-молодежки, и все в порядке.
– Я очень сожалею, что это раньше лет на 10 не пришло. Очень интересно разобраться в вашем поколении, чисто психологически, чисто с житейской точки зрения. Это открытие. Пример. У нас в России богатые недра, не ценим только. Также и людские ресурсы на телевидении не ценятся. Особенно молодежь. Я учусь. У молодых можно и нужно учиться. Я вот преподаю мастерство исполнения, у меня на эти занятия ходят совсем молодые люди.
– Несколько
– Условие было такое. Я в жизни галстук терпеть не мог, сейчас просто уже привык. Пиджаков терпеть не мог. Любил в молодости ковбойку, шаровары.
– Какая у вас машина?
– «Жигули», девятка. Я около сорока лет за рулем.
– Гастрономические привязанности?
– Я не гурман. Мое любимое блюдо: тонкий кусок хлеба с маслом, а сверху посыпать сахарным песком. Для меня это уже хорошо. С военных лет воспоминание.
– А теперь блиц-опрос. Хобби, семейные традиции, кредо и т. п.
– Хобби? Автомобиль. Возиться с ним, усовершенствовать – удовольствие. Езда? Особенно не лихачествую. Когда тороплюсь, стараюсь ехать аккуратно, соблюдаю правила.
Домашних животных дома нет. Когда сын жил с нами, была собака.
Отдыхаем на даче. Деревенская такая, недалеко, на Дмитровском шоссе. Удобств никаких нет особых, но нам там нравится.
Друзей у меня очень много. Самое тяжелое, когда праздник. Например, Новый год. Хочется всех поздравить, составляется список. День рождения? Сентябрь. По гороскопу – Дева. Гороскопы особо не примеряю на себя, потому что иногда прогнозы астрологов печальны. С точки зрения психологии это опасно. Если поддаться им, то будешь еще внушать себе, что что-то случится. Человеку не надо знать свою судьбу наперед, иначе ему будет трудно жить. Он должен верить в хорошее и настраиваться на благополучный исход.
В качестве постскриптума к разговору с Кирилловым приведу реплику Кирилла Разлогова, который любезно написал предисловие для моей книги «Влад Листтев. Пристрастный реквием»:
Система кинозвезд началась с поклонения дивам итальянского экрана: физиологический магнетизм Пины Меникелли и Франчески Бертини, многократно усиленный темным залом и мерцанием теней, завораживал миллионы.
Отечественную теорию телевидения принято начинать с книги Владимира Саппака «Телевидение и мы», одним из ключевых элементов которой была трогательная до слез влюбленность автора в Валентину Леонтьеву – «харизматического диктора» тех времен и народов. Народы остались прежние, времена и границы государств изменились. Сохранилась ли способность индивидуального персонифицированного переживания (фантазма) по поводу «смутных объектов желания» – дикторов-ведущих наших телеканалов? Думаю, что да, безусловно и, что самое главное, независимо от содержания ведомых передач. Иначе Юля Меньшова, которая все делала сама, и Елена Ханга, все время говорившая «про это», как и сексуально озабоченная Анфиса Чехова, оказались бы вне конкуренции. А ведь наиболее сильные зоны притяжения появились в ельцинскую эпоху с вовсе неожиданной стороны: из «Вестей».
С исчезновением дикторов, объявляющих программы, функции «нейтрального» имперсонального начала перешли к ведущим новостей. Свидетельство чему – творческая и личная траектории Татьяны Митковой, Светланы Сорокиной и Арины Шараповой (порядок по алфавиту, чтобы кто чего не подумал): их превращение в див экрана, объект сочувствия и вожделения миллионов, а затем и в ведущих «авторских» передач.
Истоки особых отношений между дивами и зрителями восходят к специфическому месту и роли РТР – и «Вестей» в особенности – в отечественном телевизионном вещании перестроечного периода. Российский канал в оппозиции Первому советскому играл не только и не столько на правде-матке (резать которую пока не разрешали), сколько на доверительных отношениях со зрителями. Он был лишен официоза, а потому располагал к личностной интонации.
Классическая советская манера Левитана-Кириллова говорила слушателю-зрителю: мы вещаем от имени и по поручению государства, мы – проводники «правды», приводные ремни от них к нам.
Парадоксально, но нынешний Первый канал умело перенял эту манеру и в новостях, и в саморекламе, анонсах передач и фильмов, выдержанных в стиле сводок Советского информбюро.
Иное в «Вестях» раннего периода. Здесь сознательно поощрялась личностность обращения к зрителю, первоначально при все той же имперсональности текстовок – «я» рассказываю вам то, что «сама» думаю о событиях. Парный конферанс программы «Время» здесь неизбежно должен был смениться индивидуальным ведением (и видением).
Примат рационального мужского начала в господствующей по сей день патриархальной культуре постепенно сменялся женской эмоциональностью реакции на окружающую несправедливость. Взлет Митковой, Сорокиной, Шараповой начался с этой общенациональной психоаналитической платформы.
Что же происходит сегодня? Ушла за кадр (из любителей – и любимых – в профессионалы) Татьяна Миткова. Исчезла неистовая Светлана Сорокина. Божественно декоративная Арина Шарапова покинула новости, но органически вписалась в развлекательно-рекламный контекст вещания в целом. Но свято место пусто не бывает. Либидо отечественного зрителя с восторгом зафиксировалось в привычные девять вечера на Екатерине Андреевой, магическая привлекательность которой только выигрывает от вновь обретенной имперсональности представления нового официоза, заставляющего вспомнить о первоначальном значении слова «прелесть».
Влад Листьев
Трагическая гибель первого главы ОРТ изменила течение истории государства российского. Фигура Влада мифологизирована. А глава в книге – это не формат демифологизации. Поэтому о Владе будет книга. И не одна.
Замкнутый круг Манежки
26 февраля 1991 года перед гостиницей «Москва» прошла полумиллионная манифестация в защиту гласности. Это было ответом на закрытие программы «Взгляд». Опросил трех коллег – Сергея Ломакина, Владимира Мукусева и Александра Политковского.
Помнишь ли ты митинг в защиту гласности 26 февраля 1991 года? Стоял ли за расправой над «Взглядом» Михаил-Сергеич Горбачев? Есть ли сейчас проект, закрытие которого выведет людей на улицу?
Сергей Ломакин:
– В это время я уже работал в программе «Время», которую тоже сотрясали всевозможные катаклизмы. Я помню события связанные со штурмом телецентра в Вильнюсе. Наши информационные начальники считали, что это было важнее закрытия «Взгляда». Естественно, программа «Время» ни словом не отразила этот митинг. Слава Богу, что мне дали в 1991 году дать репортаж о годовщине разгона демонстрации в Тбилиси. Тогда погибли люди… И власть никогда не допустит до появления на ТВ такого мощного критически настроенного к сегодняшнему режиму инструмента как «Взгляд». Даже Горбачев до конца не понял какого джинна выпустили из бутылки.
Владимир Мукусев:
– Я в митинге не участвовал, потому, что с января 9Первого совмещал депутатскую деятельность с работой над первым выпуском «Взгляда» из Новосибирска» – телевизионной передачи, которая стала основой первой в СССР действительно независимой телекомпанией, имеющей свой эфир. А сама телекомпания стала центром, созданной через некоторое время Ассоциацией независимых телекомпаний Сибири и Дальнего Востока – фактической альтернативой Гостелерадио СССР. Так, что гласность я защищал тогда не на митингах, а делом, т. е. эфиром.