Тиатара

Кириллина Лариса Валентиновна

Обследовав местность, пришельцы решили обосноваться поближе к воде, горам и растительности. К северо-западу от места посадки «Соллы» возвышалась большая столовая гора, за обследование которой ратовал командир, и поэтому она в честь него ее назвали Эттаем.

Гора Эттай действительно величава и высока, у нее раскидистые отроги, а склоны где-то отвесные, а где-то уступчатые или просто пологие – это работа воды и ветра. Из стен сочатся источники, у подножия они превращаются в ручьи, впадающие в реку Виссану, которая впадает в огромное мелкое озеро Ойо. Из него, в свою очередь, вытекает то ли та же самая, то ли уже другая река, называемая Джумай, и течет на юг между горами Седжэхх и Маджэхх.

На низком плато под горой

Эттай и возникло поселение, ставшее столицей Тиатарской цивилизации – Тиастелла. Слово гибридного происхождения; оно означает на смеси двух языков – «укрепленная земля», или «земля и крепость». Сейчас от крепостной стены остались лишь три участка – на память о прошлом.

Уйлоанцы заселили северную и западную часть Тиастеллы, а тагманцы – южную и восточную. Различия двух частей города до сих пор ощутимы. Там разная архитектура, разный ритм жизни, разная специализация. Уйлоанцы забрали к себе всё научное и медицинское оборудование с «Соллы», какое смогли увезти, а тяжелую технику предоставили тагманцам, которые охотно взялись за работы, требовавшие физической силы, выносливости и усердия. Тагманцы занимались возведением зданий, укреплением склонов, прокладкой дорог. Уйлоанцы руководили, учили, лечили, изучали местную флору и фауну, интродуцировали привезенные с собою растения, налаживали солнечные батареи и ветряки для выработки электричества, стараясь сохранить привычный уровень цивилизованности, хотя это удавалось не в полной мере.

Конфликты, конечно, случались, однако о кровопролитных войнах речи быть не могло. Обе общины понимали, что каждая жизнь на счету, и убивать друг друга нельзя, ведь остановить разгул страстей будет трудно. Впрочем, агрессию сдерживали доминирующие психологические черты обоих народов: интеллектуализм и серьезность уйлоанцев и жизнерадостное дружелюбие тагманцев. Первое в худших своих проявлениях превращалось в холодное высокомерие, а второе – в беспечную безалаберность. Два народа взаимодействовали, но не смешивались, сохраняя свои языки и обычаи.

Еще во время полета на «Солле» уйлоанцы торжественно постановили, что управление в будущей колонии станет исключительно коллегиальным. Повторять печальный опыт монархии не желали даже приверженцы императора. Для тагманцев же, привыкших к родовому строю, совместное решение всех вопросов выглядело естественным, они по-другому и не поступали.

Поселенцам следовало как можно скорей увеличить свою популяцию. Тагманцы плодились гораздо активнее, и сейчас их количество заметно превышает численность уйлоанцев, хотя в Планетарном совете две общины представлены поровну.

Ильоа Кийюн, Маэнон Сеннай и Лиолла Ноффу, трое медиков и биологов с «Соллы», сумели на первых же порах организовать в Тиастелле новую лабораторию, в которой занялись искусственным оплодотворением, используя генетический материал, замороженный ранее и хранившийся на космолете. Условия оказались далекими от идеальных, не все полученные эмбрионы прижились, однако эти опыты принесли результаты. Уйлоанская община начала пополняться рожденными на Тиатаре детьми. Особенно ценились девочки, поскольку женщин на космолете изначально было всего десять, а до Тиатары их добралось только шесть. Ильоа Кийюн часто ставила эксперименты над собой, и поэтому так и не выбрала мужа, а у ее потомков теперь разные фамилии. Лиолла Ноффу родила троих девочек, они потом вышли замуж и тоже оставили вполне здоровых детей. Некоторые фамилии первых поселенцев считаются аристократическими – например, Сеннай и Ниссэй, хотя семья Ниссэй имеет и боковую, незнатную линию. Со временем у тиатарских уйлоанцев тоже возникла своя иерархия, основанная на почитании знати, однако она не столь жестка, как прежняя. И, конечно же, здесь нет и не может быть никаких императоров.

Судьба же Уйлоа оказалась печальна.

Тот корабль аисян, который случайно почти пересекся со «Соллой» у выхода

из «кротовьей норы», направлялся на чрезвычайное совещание о судьбе Уйлоа. Угроза полного уничтожения на Уйлоа разумной жизни заставила Межгалактический альянс всё-таки отступить от принципа невмешательства и подыскать для уйлоанцев другой космический дом, подходящий им по природным условиям. Таким домом оказалась планета Лиенна на окраине той же галактики. Конечно, о переселении миллионов и даже тысяч уйлоанцев речь идти не могла. В руководстве Межгалактического альянса – прагматики, а не альтруисты. Все шаги дотошно просчитываются; у всего есть конкретная стоимость. Для спасения популяции, как показал опыт «Соллы», вовсе не требуется много участников. В принципе хватило бы и нескольких энергичных особей, но вопрос заключался не только в существовании уйлоанцев как вида, а в сохранении их культуры, уникальной, богатой и разнообразной. А значит, требовались переселенцы, обладающие известными навыками и талантами.

На Уйлоа к тому времени воцарилась паника. После раскрытия ужасающей правды о том, что планета стремительно утрачивает атмосферу, и предпринять ничего нельзя, в Уллинофароа началось неуправляемое восстание. Толпы взяли штурмом дворец, император был свергнут и убит вместе с обоими сыновьями и прочими родственниками, оказавшимися рядом с ним, правительство ничем больше не управляло, в городах выходили из строя системы жизнеобеспечения. Массы народа устремились туда, где, как им казалось, они могли бы спрятаться и уцелеть – в пещеры, в низины, в глухие леса. Некоторые члены императорской семьи укрылись в подземных убежищах, из которых опасались теперь выходить, чтобы не оказаться убитыми и не раскрыть местонахождения загодя накопленных там припасов еды, воды и медикаментов.

Лишь ученые до последнего оставались в своих институтах и лабораториях, постоянно вели наблюдения за состоянием атмосферы, пытались выйти на связь с бесследно исчезнувшей «Соллой» – в общем, не прекращали деятельности, хотя катастрофа становилась очевиднее с каждым месяцем.

На орбиту Уйлоа вышел корабль аисян и начал передавать сигналы, призывавшие к контакту. Уйлоанские военные, создавшие чрезвычайное правительство, сначала пытались сбить его, но против техники аисян их оружие оказалось неэффективным. Атаки не имели успеха, а чужой космолет продолжал кружить над Уйлоа и транслировать некие коды. Тогда ученым разрешили выяснить, чего хотят от Уйлоа пришельцы.

Контакт установили по радио, аисянский корабль не опускался на поверхность планеты и ждал на орбите. Немало времени ушло на перевод сообщений с космолингвы на уйлоанский. Когда уйлоанские лингвисты расшифровали послание, оно вызвало изумление и смятение. Пришельцы приглашали к себе добровольцев, в количестве до двадцати, взрослых здоровых мужчин и женщин, владеющих профессиями инженеров, строителей, врачей и биологов. Их обещали переместить на благоприятную для жизни планету, где они смогут основать новое поселение.

Желающие нашлись, и первая партия уйлоанцев – всего тринадцать – отправилась на Лиенну. Почему так мало? Во-первых, уйлоанцам самим было страшно. Как выглядят аисяне, я описывала в первой части своих заметок, но поверьте, с непривычки испугаться нетрудно. Лететь с аисянами вызвались те, кто думали, что жизнь – не такая уж высокая цена за новые знания. Ученые, как правило, не имеют богатств, им не нужно заботиться о дворцах и поместьях. Во-вторых, корабль аисян и не предполагал большое число пассажиров: транскамеры, пресловутые «йяшшшссии», устройства невероятно сложные и дорогие, это не просто капсулы для криогенного сна. В-третьих, первые переселенцы нуждались в оборудовании и технике для обустройства колонии на Лиенне. Груз занимал изрядное место и весил тоже немало. Кое-что они взяли с Уйлоа (книги, аппаратуру, одежду, бытовые вещи), остальное им предоставил Межгалактический альянс.