Тиатара
Шрифт:
И не удержалась, чтобы не проронить по-русски сакраментальное «Стерпится – слюбится».
– Na ja, selbstverst"andlich, – согласился он как ни в чем не бывало и тоже легко перешел с языка на язык: – Estoy completamente de acuerdo.
Его испанский выговор звучал чуть похуже немецкого, но тоже вполне ничего.
– Киокьо чуай лалло ньюллио фи! – ввернула я поговорку на алечуанском, которая значит «радость приносит только точное знание».
– Ньюллио лалло куа кешшану ва эйе, – немедленно возразил он, то есть: «Точное знание возможно
Я замялась, подыскивая достаточно остроумный ответ.
– Хорошо. Предварительный тест вы сдали, – прекратил он эту дуэль полиглотов, перейдя на обычную космолингву.
– Я вообще-то сдавала тесты при поступлении, – напомнила я.
– Этот был на реакцию и на фонетику.
– А провалила бы – выгнали бы?
– Вы хотите быть выгнанной?
Тон, которым он это спросил, мне совсем не понравился. Не хватало еще начинать учебу с конфликта.
– Извините, магистр Джеджидд. Разумеется, не хочу. Я добиралась до Тиатары в транскамере. Это, знаете ли, удовольствие среднее.
– Знаю.
Ах да, он ведь недавно летал на Орифию, а потом с Арпадана на Тиатару.
– Сядьте, Юлия, – приказал он таким повелительным тоном, что я на автопилоте приземлилась на стул, едва успев прикрыть ладошкой дыру на штанине. Руки, конечно, тоже в пыли. И башка разлохматилась. Хороша! А и ладно, я же не красоваться пришла. И вряд ли этот неприветливый хмырь разбирается в дамских нарядах. Сам-то он облачен в балахон болотного цвета без малейших претензий на элегантность.
– Надеюсь, с уставом Колледжа вы уже познакомились? – осведомился магистр Джеджидд.
– Простите, нет ещё. Не успела.
– Сделайте это безотлагательно. Очень странно поступать в заведение, правил которого вы не знаете.
– Надеюсь, неуспевающих тут не жарят на углях? Остальное не страшно! – сострила я.
– Неуспевающих отчисляют. И я обязан следить, чтобы вас в этом списке не было.
Похоже, к шуткам он совершенно не расположен.
– А что еще вы обязаны?
– Прочитайте контракт.
Контракт оказался распечатан на настоящей бумаге. И подписан как моими родителями, так и магистром Джеджиддом. Подписи папы и мамы, правда, были электронными, но печати Колледжа – подлинными.
Согласно контракту, опекун обязан заботиться о моем здоровье, успехах и благополучии до моего совершеннолетия. Он всецело отвечает за меня, и стало быть, я должна согласовывать с ним свои дальние передвижения, свои крупные траты и все вопросы, касающиеся проблем успеваемости, конфликтов с соучениками, преподавателями и местными жителями, а также моей физической неприкосновенности.
– Вам понятно содержание документа? – спросил он как судья, оглашающий приговор преступнику.
– Да. Вообще ничего нельзя! – грустно хмыкнула я.
– Отчего же. Многое можно. В пределах кампуса – едва ли не всё. Однодневные экскурсии тоже позволены, но лучше сообщать, куда вы направляетесь, особенно на первых порах. Вряд ли в обитаемой зоне планеты вам угрожают опасности, но бывают несчастные случаи. В бурю любые перемещения категорически запрещены. На поездки с ночевками нужно непременное разрешение либо тьютора, либо мое. Это ясно?
– Ясно, магистр.
– В вашем ведении будут карманные деньги, дабы вы не донимали меня пустяками вроде сладостей и не
– А неприкосновенность – это если побьют?..
Вероятно, вопрос показался ему идиотским. И он буркнул:
– Или если вы сами кого-то побьете.
– Нет, магистр, ну что вы, я ни разу ни с кем не дралась! Я так выгляжу, потому что бежала к вам и упала. Но вообще на случай каких-нибудь стычек есть Рэо.
– А, ваш друг-драконоид…
– Он ради меня раздраконит кого угодно. Да хоть вас.
Я внезапно поймала взгляд декана Темары Ассур, полный безмерного удивления. Мои свойские манеры очевидно казались ей дикостью. А я пока не умела иначе. На Арпадане царила свобода. Уважение к учителям сочеталось с непринужденностью нравов. Общаясь же с разными взрослыми, я привыкла к презумпции равенства: со мной никогда не разговаривали как с маленькой. И хотя Карл-Макс пытался внушить мне почтение к этикету, я дрессировке не поддавалась. Зачем церемонии между друзьями? Но в Колледже, очевидно, другие порядки. А опекун – совершенно не то же, что друг.
– Извините, магистр Джеджидд, я, кажется, выбрала неуместный тон. Это из-за того, что у меня веселый характер. Я никоим образом не хотела разозлить вас или обидеть.
– Вы меня не разозлили и не обидели. Но слегка озадачили. Будем считать, что случилось недоразумение.
– Постараюсь так больше не делать, магистр.
– Отлично. Для начала, Юлия, выучите наизусть мой код. В критических ситуациях можно звонить даже ночью. Помогать вам – мой долг. Разумеется, я не буду пытаться заменить вам родителей. Но вы не должны ощущать, что вы здесь совершенно одна. При любых неприятностях – обращайтесь.
– Спасибо, магистр Джеджидд.
– Если нужно поговорить по душам, в Колледже есть космопсихологи. Гуманоидами занимается доктор Абель Финн.
– Вряд ли он мне понадобится. У меня нет проблем по психической части.
– Отрадно узнать. Проблемы, правда, есть с воспитанием. Но это пока еще поправимо. А сейчас мне пора. До встреч на занятиях.
– До свидания, господин опекун.
Он ушел, а декан Темара Ассур объяснила мне, насколько мое поведение выглядело отвратительным и недопустимо развязным. Магистр Джеджидд очень знатен и очень влиятелен. Он один из немногих родовитейших уйлоанцев Тиатары, своего рода реликт, носитель погибшей цивилизации. И если уж он согласился представлять на Тиатаре и в Межгалактическом альянсе интересы какой-то Юлии Цветановой-Флорес, то я должна испытывать гордость за это отличие и вести себя подобающим образом. И не выглядеть так, как будто я в самом деле с кем-нибудь подралась.
Честно сказать, мне совсем не хотелось бы притворяться прилизанной паинькой. Раз уж он заключил контракт, не видя меня, то пусть получает такую, какая я есть.
Однако, не выходя из деканата, я тотчас записалась к магистру Джеджидду на курс уйлоанского языка.
Про учебу
Жажда знаний очень похожа на ощущение лютого голода. Кажется, дайте мне поскорее вот это всё, всё, всё, всё, – съем и не поперхнусь!
Сейчас я смакую перечень дисциплин, изучаемых на первом курсе.