Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)
Шрифт:
– Я предъявлю свои права позже.
– Какой степени?
– Скажем… кровное родство.
– Любопытно. Я чувствую в вас определенную слабость к крови, Формайл.
– Это семейная черта, Престейн.
– Вам нравится быть циничным, - заметил Престейн.
– Впрочем, вы говорите правду. Нас всегда отличала пагубная слабость к крови и деньгам. Это наш порок. Признаю.
– А я разделяю его.
– Влечение к крови и деньгам?
– Да. Страстное влечение.
– Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия?
– Без
– Формайл, вы мне по душе. Если бы вы не претендовали на родство с моим кланом, я бы вынужден был принять вас.
– Вы опоздали, Престейн. Я уже принял вас. Престейн взял Фойла под руку.
– Хочу представить вас моей дочери, леди Оливии. Вы разрешите?
Они пересекли залу. В Фойле бурлило торжество.
– Он не знает. Он никогда не узнает. Затем пришло сомнение. Но и я никогда не узнаю, если он когда-нибудь узнает. Это не человек - сталь. Вот кто мог бы поучить меня самообладанию. Со всех сторон Фойла приветствовали знакомые.
– Вы дьявольски ловко провели всех в Шанхае.
– Чудесный карнавал в Риме, не правда ли? Слышали о появившемся на Испанской Лестнице Горящем Человеке?
– Мы искали вас в Лондоне.
– У вас был божественный выход, - сказал Гарри Шервин-Вильямс.
– Вы перещеголяли нас всех. По сравнению с вами мы выглядели, как распроклятые приготовишки.
– Не забывайтесь, Гарри, - холодно отчеканил Престейн.
– В моем доме не принято выражаться.
– Извините, Престейн. Где теперь ваш цирк, Формайл?
– Не знаю, - беззаботно ответил Фойл.
– Одну секунду.
Вокруг мгновенно собралась толпа, улыбаясь в предвкушении очередной выходки. Фойл достал платиновые часы и со щелчком откинул крышку. На циферблате появилось лицо слуги.
– Эээ… как вас там… Где вы сейчас находитесь?
– Вы приказали нам обосноваться в Нью-Йорке, Формайл.
– Вот как? И?…
– Мы купили Собор Св.Патрика, Формайл.
– А где это?
– На углу Пятой Авеню и бывшей Пятидесятой улицы. Мы разбили лагерь внутри.
– Благодарю.
– Формайл захлопнул часы.
– Мой адрес: Нью-Йорк, Собор Святого Патрика… Одного не отнимешь у запрещенных религий - по крайней мере, строили такие церкви, в которых может разместиться цирк.
Оливия Престейн восседала на троне, окруженная поклонниками. Снежная Дева, Ледяная Принцесса с коралловыми глазами и коралловыми губами, царственная, недосягаемая, прекрасная. Фойл посмотрел на нее раз. И тут же в замешательстве опустил глаза перед ее слепым взглядом, который различал лишь электромагнитные волны и инфракрасный свет. Его сердце заколотилось.
– Не будь дураком – подумал он.
– Держи себя в руках. Это может оказаться опасным… Его представили. К нему обратились -
– Что это? Она символ… Недоступная… Принцесса Мечты… Самообладание.
Он боролся с собой так ожесточенно, что не заметил, как им пренебрегли, любезно и равнодушно. Он застыл, хватая ртом воздух, на миг потеряв дар речи.
– Что? Вы еще здесь, Формайл?
– Я не могу поверить, что вы уделили мне так мало внимания, леди Оливия.
– Ну, едва ли. Боюсь, вы мешаете подойти моим друзьям.
– Я не привык к такому обращению, леди Оливия. («Нет, нет. Все не так!») По крайней мере, от человека, которого хотел бы считать другом.
– Не будьте навязчивым, Формайл. Пожалуйста, отойдите.
– Я вас обидел?
– Обидели? Не смешите меня.
– Леди Оливия… («Боже! Могу я хоть что-нибудь сказать правильно?! Где Робин?») Давайте начнем сначала.
– Если вы стараетесь показать свою неотесанность, Формайл, то у вас получается восхитительно.
– Пожалуйста, снова вашу руку. Благодарю. Я - Формайл с Цереса.
– Ну, хорошо.
– Она рассмеялась.
– Я признаю вас фигляром. Теперь отойдите. Уверена, что вы найдете, кого развлечь.
– Что случилось теперь?
– Достаточно, сэр. По-моему, вы хотите меня разозлить.
– Нет. («Да, хочу! Хочу достать тебя как-то… пробиться сквозь лед») Первый раз наше рукопожатие было… неистово. Сейчас же… оно пусто. Что произошло?
– Формайл, - утомленно вздохнула Оливия.
– Я признаю: вы оригинальны, остроумны, неотразимы… есе, что угодно, если вы только уйдете.
Фойл, спотыкаясь, отошел. «Дрянь. Дрянь. Дрянь. Нет. Она именно такая, о какой я мечтал. Ледяная вершина, которую надо штурмовать и покорить. Осадить… ворваться… изнасиловать… заставить пасть на колени…» Тут он столкнулся лицом к лицу с Дагенхемом, застыл, парализованный.
– А, Формайл, - произнес Престейн.
– Познакомьтесь. Саул Дагенхем. Он может уделить нам только тридцать минут, и настаивает одну из них провести только с вами.
– «…Знает? Послал за Дагенхемом, чтобы убедиться?… Нападай.»
– Что с вашим лицом, Дагенхем?
– А я думал, что знаменит. Лучевое поражение. Я радиоактивен. «Горяч».
– Беспощадные глаза ощупали Фойла.
– Что скрывается за вашим цирком?
– Страсть к популярности.
– Я сам мастер камуфляжа. Узнаю признаки. Каким ремеслом занимаетесь?
– Разве Дилинджер делится с Капоне?
– Фойл улыбнулся, успокаиваясь, сдерживая облегчение. («Я перехитрил их обоих») Вы кажетесь счастливее, Дагенхем.