Тигр Железного моря
Шрифт:
— Добрый вечер, капитан Даутли. Хотите чаю? Или шнапса? — Все слова, кроме фамилии Энни, она произнесла безупречно.
— Благодарю вас, не откажусь ни от того, ни от другого. Простите, что я сижу.
Мадам Лай ответила улыбкой. Она извинилась за долгий путь, что ему пришлось проделать в сампане. Энни же сказал, что ему даже понравилось, а еще хотелось бы знать, как ей удалось с такой точностью проследить все его передвижения. (На самом же деле он отлично понимал, насколько просто это сделать человеку с возможностями Лай, а немного лести тоже никогда не мешает.) Она ответила, сопроводив слова привычным плавным жестом руки:
—
Вторая служанка, более крепкого сложения и не такая миловидная, как первая, принесла чай и шнапс (ту же бутылку, типично китайское гостеприимство не без экономии). После того как обмен любезностями завершился, вошел капитан Ван. Это был спокойный, приятной наружности мужчина лет не более сорока. Ему, как и Энни, потребовалось нагнуться, чтобы войти в рубку. На Ване был китель лейтенанта Королевского военно-морского флота с двумя дополнительными золотыми планками на рукаве, аккуратно нашитыми одной из его жен и возводившими его в звание капитана. На голове красовалась фуражка полковника португальской армии с белым козырьком от солнца. Его маузер покоился в подобающей кобуре из дерева, обтянутого кожей. На его левой руке не хватало нескольких пальцев, и по-английски он едва мог сказать пару слов. Мадам Лай официально представила его Энни. С беспристрастным выражением лица капитан окинул Энни беглым взглядом, после чего удалился.
Все это время Энни сидел на узкой скамье, руками упираясь в колени. Уму он позволил расслабиться и воспринимать все как есть. Но когда они остались одни (сидевшая на корточках симпатичная служанка была не в счет), Энни сказал:
— Мадам Лай, я бы хотел услышать, что вы потребуете от меня и какова будет оплата.
Она начала не спеша:
— В Китае люди не любят так быстро переходить к обсуждению дел. — Лай маленькими глоточками допивала третью чашку черного, как эфиопский кофе, чаю «Пао-ли». — Но поскольку у белых принято спешить, я последую вашей традиции.
Она сообщила, что владеет шестнадцатью джонками, оснащенными пушками и прочим вооружением.
— «Тигр Железного моря» лучший с боевой точки зрения, но не самый быстрый. У меня есть две очень быстрые джонки, с самым гладким днищем. — Она сделала изумительно плавное движение пальцами.
Это движение заворожило Энни, и у него возникло странное желание почувствовать прикосновение ее рук.
— Я граблю корабли, — прошептала мадам Лай. — Многие стали моими жертвами, очень многие. Мой отец этим занимался, я занимаюсь и очень хорошо знаю свое дело. — Она улыбнулась. — Я самый большой грабитель в этом море. — И сделала жест к югу, затем такой же жест к востоку.
«Серьезное заявление», — подумал Энни.
Говоря все это, мадам Лай почти не смотрела в его сторону, будто здесь никого и не было, на лбу у нее появились едва заметные морщинки. Она продолжила:
— Но у меня есть много мелких дел, я поддерживаю на море порядок, чтобы люди могли спокойно рыбачить. Раньше здесь было много пиратов из Макао, Гонконга, но я всех выгнала. — Она широко улыбнулась. — Многих я вынуждена была убить, а их джонки потопить. Остальные маленькие и жалкие пираты разбежались. Я охраняю рыбаков, и все они мне за это платят, а это около шести тысяч джонок.
Энни
Затем она сообщила, что с 1924 года занялась грабежом пароходов белых. Такое решение ею было принято чисто из коммерческих соображений. Тем не менее ей вовсе не хочется, чтобы Энни думал, будто она испытывает особую неприязнь к иностранцам. Затем, будто вскользь, Лай сказала:
— Корабли гуайло отняли моря и реки у моих людей.
Она отметила этот факт как бы между прочим и тут же велела служанке принести еще чаю.
«Гуайло» — так китайцы пренебрежительно называли белых — слово очень вульгарное, бывшее в обиходе у обитателей уличного дна и никогда не употреблявшееся в приличном обществе. Было странно слышать его от столь элегантной женщины!
«Это все равно как если бы я вдруг в разговоре с китайцами совершенно свободно и непринужденно начал называть их узкоглазыми», — подумал Энни.
Энни не особенно налегал на шнапс. Во-первых, он еще не вполне оклемался от вчерашней попойки, во-вторых, хотел сконцентрироваться. Похоже, очень скоро ему потребуется принять несколько весьма интересных решений — «бросить жребий», как он любил говорить.
Мадам Лай сообщила, что в этом году она уже ограбила пять кораблей гуайло. Вероятно, одним из них был пароход «Саннинг», в нападении на который и принимал участие пират Ли Вэнчи, повешенный перед окном камеры Энни. Вероятно, неудача — хорошо спланированные атаки пиратов редко терпели неудачу — вызвала междоусобицу, жертвой которой и пал Хай Шэн, по словам Лай, капитан одного из ее кораблей. Энни понимал, что перебивать мадам не имеет смысла; она скажет ему только то, что задумала, ни слова больше. Ей было важно втолковать Энни, насколько она сильна и как успешно идут ее дела. Поэтому Лай говорила лаконично, конкретно, не тратя лишних слов и жестов. Движения ее рук напоминали Энни волны в полосе прибоя у Таити — ровные, но едва уловимо отличающиеся друг от друга.
— В конце месяца, который вы называете июнем, я ограблю корабль «Чжоу Фа».
Капитан Долтри погладил бороду. Его моряцкой природе претила сама идея пиратства, но у Энни был авантюрный характер, который не позволял ему просто так отказаться от морских приключений.
Только за 1927 год пиратами было разграблено четырнадцать пароходов. И, как это повелось с 1919 года, все они брались в плен и сопровождались в залив Биас — огромный, топкий лабиринт из бесчисленных островков в шестидесяти милях к востоку от Гонконга. Здесь каждый захваченный пароход освобождали от груза, пираты покидали борт, а мертвых моряков сбрасывали в темные воды залива.
По берегам этой ужасной гавани ютились рыбацкие деревушки. В течение столетий залив был логовом пиратов. Главари банд, организаторы нападений, в чьи руки стекалась большая часть награбленного добра, жили вовсе не здесь. Ни один из них не был пойман, да и попыток таких никто не предпринимал. Их имена были окружены тьмой мрачных легенд и слухов.
Энни прикурил новую сигарету, а мадам Лай Чойсан продолжала расхаживать по рулевой рубке «Тигра Железного моря». И хотя напротив Энни стояла еще одна скамья, она так и не пожелала сесть.