«Тигриное око» – орудие тайных убийц
Шрифт:
— Тоёскэ, что случилось?
— Ах, извините, пожалуйста. В фонарь что-то… — начал Тоёскэ, но голос его вдруг прервался. Затем в некотором отдалении послышался стон, и словно что-то тяжелое свалилось на землю.
— Тоёскэ, что с тобой? — произнес Маки, поспешно обнажая меч. Однако вокруг стояла непроницаемая тьма. Земля под ногами казалась зыбкой, глаза и нос были словно залиты давящим мраком.
Маки застыл в темноте, держа перед собой обнаженный меч. Он ждал удара неизвестного противника. Сам же не мог сделать ни шагу.
Вскоре ему почудилось какое-то шевеление
— Кто идет? — выкрикнул Маки.
Ответа не было. Противник опять остановился, по-прежнему не произнося ни слова. Ориентируясь на его неопределенное движение, Маки, держа меч двумя руками, изо всей силы нанес удар. Раздался звон скрестившихся с размаху мечей, и в следующее мгновение меч выпал у Маки из рук. Он не успел отступить, — левое плечо его пронзила острая боль, и Маки упал, чувствуя холодное прикосновение металла.
— Согласно приказу…
За миг до того, как сознание навсегда покинуло его, Маки думал об этих словах, которые тихо, почти шепотом произнес убийца.
3
— Чувствуй себя как дома… — проговорил Тода Орибэ, жестом предлагая гостю чай, принесенный слугой.
Однако суровое выражение на лице Тацуноскэ нисколько не смягчилось. Десять дней назад в храме Хокодзи прошли торжественные похороны отца, и всего три дня миновало с тех пор, как свершился — на седьмой день после смерти — поминальный обряд сёнанока. Нежданный удар, затем хлопоты, напряжение, связанное с похоронами и поминальным обрядом. Тацуноскэ едва держался на ногах.
Тем не менее, получив утром пригласительное письмо от Тода, он сразу решил принять приглашение. Со слов отца Тацуноскэ знал, какую позицию Ёитидзаэмон занимал на совете, ему было также известно, что именно Тода Орибэ был главным противником отца. Тацуноскэ не сомневался, что Тода причастен к смерти отца.
Письмо Тода, как будто учитывая настроение молодого человека, было написано весьма учтиво. Требовалось присутствие Тацуноскэ по срочному делу, а также приносились извинения за беспокойство в столь тяжкое для адресата время. Тацуноскэ, однако, не слишком-то высоко ставил эту учтивость. И отправился на встречу с одним лишь намерением выслушать, что скажет ему Тода.
Перед Тацуноскэ был человек, которого он сейчас меньше всего хотел видеть. Не притрагиваясь к чашке чая, поставленной к его коленям, он угрюмо следил за собеседником.
— Позволь мне выразить искреннее сочувствие по случаю трагической кончины твоего отца.
Тацуноскэ промолчал.
— Я уже обсудил вопрос о правопреемнике с господином Удзииэ, и тебя не сегодня-завтра утвердят в качестве главы семьи. Для начала устроим тебя на военную службу к князю. Желаю успеха.
Как Тацуноскэ и предполагал, Тода был весьма любезен с ним, однако лишь слегка кивнул в ответ на эту любезность.
— А вызвал я тебя в столь трудное для тебя время вот почему…
Тода прокашлялся, сделал глоток чая и взглянул на Тацуноскэ.
— Вчера мы втроем, то есть господин Удзииэ, заместитель советника Ябэ и я сам, вызвали Иваса, который расследует убийство твоего отца, и выслушали все, что ему удалось разузнать. В результате…
Тацуноскэ молча ждал продолжения.
— …Решено было прекратить расследование.
— Что?!
— Именно об этом я и собирался с тобой поговорить.
— Я хотел бы услышать объяснение, — резко произнес Тацуноскэ. Он почувствовал, что лицо его мертвеет. За словами Тода он распознал какую-то зловещую интригу.
Дело в том, что главный советник Удзииэ придерживался на совете того же мнения, что и отец Тацуноскэ, и, таким образом, был противником Ябэ и Тода, которые ратовали за строжайшую экономию. Если эти трое держали совет и остановили розыск убийцы, очевидно, что между ними состоялась какая-то сделка.
— Вы прекращаете расследование, не найдя виновника?
— Совершенно верно.
— В таком случае, я полагаю, на то есть причина. Я хотел бы ее узнать.
Тода отвел глаза в сторону сёдзи. На нижнюю половину створок ложились лучи предвечернего солнца, заливавшего сад. На светлом фоне ярко освещенной бумаги уже некоторое время мелькала черная точка — то ли пчела, то ли какое-то другое насекомое летало под навесом крыши.
Лицо дородного розоволицего Тода, сейчас повернутое к собеседнику в профиль, приняло несколько меланхолическое выражение. Однако, когда он снова перевел взгляд на Тацуноскэ, его слова прозвучали мягко:
— Разумеется. Я все объясню. Но сначала… Тацуноскэ продолжал хранить молчание.
— В этой истории ты ведь подозреваешь нас… или, скорее, меня, не так ли? — сказал Тода напрямик. Тацуноскэ, не говоря ни слова, лишь пристально посмотрел на него.
— Это неудивительно. Обсуждение на совете было как никогда бурное. Мы с твоим отцом придерживались противоположного мнения и ни на йоту не уступали друг другу.
— Именно так мне и рассказали…
— Поэтому ты считаешь, что это я подстроил нападение на твоего отца, чтобы беспрепятственно осуществить свои намерения?
Его собеседник молчал.
— Так вот, Маки Тацуноскэ, знай, что это не так. Тацуноскэ вопросительно посмотрел на него. В ответ на немой вопрос Тода кивнул. И тихим голосом продолжал:
— Дело вот в чем. Хотя спор действительно был ожесточенный, на самом деле мы с советником Ябэ заранее договорились, что в конце концов откажемся от своей точки зрения и примем план распашки новых полей, который отстаивали твой отец и другие.
— Договорились?!
— Именно. Знают об этом всего трое: Удзииэ, Ябэ и я. В соответствии с нашим уговором я воспротивился проекту Касутани, предложил в ответ собственный проект и твердо стоял на своем. Все это было сделано намеренно. У меня не могло быть никакой причины желать смерти твоего отца.
— Но зачем? — ошеломленно прошептал Тацуноскэ. Отец его Ёитидзаэмон, который ничего об этом уговоре не знал, яростно возражал Тода на совете и, даже вернувшись домой, все никак не мог успокоиться и продолжал критиковать его. Неужели была необходимость в столь сложном замысле?