«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра
Шрифт:
Мокрый снег блестел в лучах заходящего солнца.
Горел ГУМ, куда-то в сторону Лубянки бежали японские туристы и иностранные корреспонденты. Башни-луковки Василия Блаженного раскрылись лепестками ракетных шахт.
Искалеченный «ИС» сдал назад, фырча мотором.
В этот же самый момент «Тигр» стал разворачивать башню…
Теперь главное — выждать.
Выждать, когда он развернется и начнет крестить орудием. Крестить? Сначала горизонталь, потом вертикаль…
Так-то, жизнь заканчивается, когда «Тигр» по вертикали ствол водит. Это если ты в «тридцатьчетверке». А если в «ИСе»? На таком расстоянии — никакой разницы.
Удар! И пороховые газы заполнили кабину…
«Тигр» лениво задымил. Бронебойный вошел ему прямо под маску.
Макс закашлялся, стирая кровь с разбитого лица. Кровь пахла машинным маслом. Ранен, не убит же? И ответный удар! И этот выстрел был удачным — снаряд снес русское орудие. Это — все… Унтершарфюрер засмеялся окровавленным ртом, сплевывая осколки зубов. Вот теперь все, русский…
Однако «ИС» был еще жив. Он еще отдернулся и… И исчез за углом горящего здания. Вот теперь — точно все. Большевик лишен своего оружия. Можно начинать работать. Металл снова заскрипел, поворачивая башню к Кремлю. Доннерветтер, скоро ли гусеница починится? Вот, за что уважал Макс эту войну — так за то, что в ней танк сам ремонтируется.
Что-то кольнуло его в поясницу. Эсэсовец оглянулся.
Прямо в выхлопную левую трубу тыкал ему граненым штыком какой-то бородатый мужик в белой форме:
— Недобрый какой коркодил! — ворчал мужик, продолжая тыкать.
К мужику в белой форме подошел парень с буденовкой на голове:
— Это танк, дед. У вас, на японской, таких еще не было.
— Ты-то откуда знаешь про танки? — сплюнул третий. На круглой его каске была звезда, но на плечах погоны.
— Деникина когда гоняли — там побольше были. Да не тыкай ты! Бесполезно.
— А что делать? — утер пот под фуражкой белоформенный.
— А гранатой его! — предложил какой-то дед с высоким, разноцветным цилиндром с длинным пером поверху. — Мы так турок с Ляксандрой Василичем гоняли.
— Твоя граната не поможет, — отмахнулся мужик в каске. — Вот мы сейчас его напоим… Что русскому в радость, немцу в смерть…
И стал доставать из вещмешка бутылку.
— Быстрей давай, он же в Спаса целится! — крикнул с лошади витязь, нетерпеливо стиравший тряпицей кровь с меча.
Со стороны Исторического музея подошли еще двое и начали вслух комментировать:
— А мы в Грозном пользовались «Молотовым», между прочим. Пока у чехов танки не кончились, — сказал тот, который был похож на пятнистого ящера.
— Да… Не повезло им, — согласился тот, который в песчаной панаме.
— Чехам?
— Немцам. Нашли против кого воевать.
— Точно… — кивнул пятнистый.
Песчаный же снял с плеча трубу…
Но не успел. Из-за угла снова выскочил побитый, израненный, инвалидный «ИС». На этот раз он не стрелял — нечем было.
Мужики в разной форме только и успели отпрыгнуть назад, как советский танк тараном вмазался в корму немецкого танка.
А потом танки исчезли в огненном облаке взрыва. Не было ни осколков, ни ударной волны, ни опаляющего жара…
Просто были — хлоп! — и нет.
Мужики переглянулись. Тот, который в каске, достал папиросу и густо закурил:
— Еще один…
— Табачник ты, всю казарму провонял диавольским зельем! — заворчал всадник с мечом.
— Да насрать мне на твоего диавола. Я — атеист, — лениво отмахнулся тот, который в каске.
— Пассивное курение убивает, — хихикнул тот, который в белой форме.
— Ну да, — согласился парень в островерхом шлеме. Лицо его пересекал сабельный шрам.
К группе подбежал запыхавшийся пацаненок, дребезжа длинной, не по росту, саблей по брусчатке:
— Господа! Господа, как же вы без меня? Так не честно!
— Вечно вы, поручик, не там шляетесь, — добродушно ответил ему витязь. — С народом надо быть, с народом!
— Меня отвлекли парадным смотром, — чистосердечно ответил поручик. Погон у него не было, только нарисованные чернилами звездочки на плечах. — Потом я штабс-капитану и есаулу обещал партию в преферанс…
— Вечно вы Россию на преферанс меняете, — сплюнул тот, который с султаном на шапке. — Вот, помню, в двадцать пятом…
— ТАК! — рявкнул вдруг пятнистый, закинув «Абакан» за спину. — В казарме доспорите…
Небольшая группа вояк замолкла.
— За мной… Шагом… АРШ!
И пошли они, сверкая алебардами, фузеями, штыками и автоматами в сторону могилы Неизвестного Солдата…
И огонь, священный огонь, райский огонь, поглотил их до следующего Пришествия.
Ибо.
Ибо нет высшей любви, чем жизнь положить за други своя.
Эти — смогли. А ты?
ЭПИЛОГ
Римма сидела, глядя на ленивые волны ленивого моря…
Они шуршали песком, они лизали ей ноги, словно ласковый пес.
Солнце ласково светило, постепенно закатываясь на западе, чтобы снова встать на востоке.
Внезапно тяжёлые мужские руки опустились на ее обнаженные плечи.
— Скучаешь?
— Нет…
— Рим…
— Порох, помолчи… Смотри, как красиво!
Прохоров медленно сел рядом с Риммой.
— Красиво, да…