Тихая гавань
Шрифт:
— Ты нашел ее. Спасибо.
— Не за что.
Кофе был готов. Дана взяла поднос с чашками, молоком и сахаром и отнесла его в гостиную.
— Тебе пора и самому завести детей, — сказала она, присев на краешек дивана. Сэм опустился на стоявший рядом стул. — Ты отлично с ними ладишь.
— Я иногда общаюсь с Клеа и ее семьей. Она сестра моей свояченицы, у нее сын и дочка возраста Куинн.
— Клеа и Каролина Ренвик? Мы с Лили никогда не были в их компании. Бывало, на Файерфлай-Бич устраивали вечеринки, и мы, заслышав музыку,
— И для меня другой, — признался Сэм. — Когда Джо женился на Каролине, меня пригласили в дом. Я там поначалу не знал, как сесть, где встать. Только потом понял, что меня искренне считают другом.
— Как будто заглядываешь в чужие окна.
— Вот именно. Я и не подозревал, что вы с Лили чувствовали то же самое.
Она кивнула:
— Я тогда сразу в тебе увидела родственную душу.
Сэм не ответил, но даже в полумраке было заметно, что он покраснел.
— А теперь ты никогда не ощущаешь себя чужой? — спросил он.
— Бывает... — тихо сказала она, глядя в окно. — Художникам это вообще свойственно. Мы не очень вписываемся в обычный мир, поэтому должны создавать свои собственные.
— Твои миры — подводные, — сказал он. — Ну, картины. Этот синий цвет, морское царство, русалка.
— Что? — спросила Дана, вздрогнув.
— Русалка, — повторил он, глядя ей в глаза.
— Ее никто не замечает, — сказала она. — Кроме одного человека...
— Лили?
Дана кивнула:
— Русалок я рисовала для нее. Всегда. Но тщательно их маскировала, чтобы другие не разглядели. Хвост — за водорослями, а туловище — за стайками рыб.
— Я их замечаю потому, что однажды две русалки спасли мне жизнь. В тот день, в Ньюпорте, мне так и показалось. Я пришел в себя и увидел тебя и Лили.
— Лили бы очень понравилось, что ты считал нас русалками, — улыбнулась Дана.
Про то, как это приятно ей, она умолчала.
Стало совсем темно, и она зажгла свечи. Пламя, готовое в любую секунду погаснуть, колебалось на ветру.
— Что ж, уже поздно, — сказал Сэм, ставя чашку на стол. — Во сколько мне приехать?
— Приехать?
— Ну да. Честно признаться, завтра у меня дела. Надо проанализировать данные, полученные с Бимини. В пятницу меня ждут в Йеле, так что лучше всего суббота.
— Сэм, ты о чем?
— Надо же заняться лодкой. Спустить ее на воду.
— Лодкой?
— Той, которая в гараже. Куинн мне про нее рассказала. Море тебя ждет, Дана.
— Мне нужны деньги, — невозмутимо сообщила Куинн.
— На что? — спросила тетя.
— Ты не должна меня спрашивать, — ответила Куинн. — Ты должна мне доверять.
Тетя Дана в соломенной шляпе и темных очках сидела на веранде и просматривала почту. Она вскинула голову и отложила письмо.
— И сколько тебе нужно? — спросила она.
Куинн
— Пятьдесят долларов.
— Палатка с хот-догами, — сказала тетя Дана.
— Прости, что?
— Деньги придется заработать. Можно еще разносить газеты, но, если поставить палатку с хот-догами и брать по полтора доллара, продать надо будет штук тридцать с чем-то. На обзаведение я денег выдам.
— Мама никогда не заставляла меня работать, — возмутилась Куинн. — Она мне давала карманные деньги.
— И сколько?
— Пять долларов в неделю.
Тетя Дана достала из сумочки пять долларов и протянула их ей.
— Держи. Осталось заработать сорок пять.
— От кого письмо? — решила сменить тему Куинн.
Она глядела на желтый конверт со штампом «Онфлёр».
— От старого друга, — ответила тетя Дана и снова углубилась в чтение.
Куинн отправилась в дом, подошла к урне на каминной полке. Сюда она приходила каждый день и именно поэтому не хотела, чтобы прах родителей развеяли по ветру. Пусть остаются тут — они так нужны ей.
— У нее во Франции есть друг, — сказала она вслух. — Теперь понятно, почему ее так тянет обратно. А еще мне нужны деньги, чтобы нанять Сэма, и она требует, чтобы я их сама заработала. Ну ладно, я на все согласна, лишь бы выяснить, что с вами произошло.
В субботу Дана встала рано. Сэм должен был приехать к девяти, и она решила разобрать хлам, сваленный в лодке.
Вид у старой лодки был жалкий. Краска облупилась, на днище налипли давным-давно засохшие водоросли. Дана собрала в одном месте скребки, металлические щетки, кисти и только что купленную банку краски.
Она убрала грабли и лопаты, переставила удочки Майка к стене. На лесках все еще висели блесны. Она сняла их и хотела убрать в коробку со снастями. Но коробка оказалась заперта. Это ее удивило. Что там может быть ценного? Ржавые крючки, грузила, поплавки?
Дана подергала латунный замочек, но он не поддавался. Дана озадаченно отставила коробку в сторону, решив заняться ею позже.
Вскоре появился Сэм. Готовый к малярным работам — в старой футболке и шортах.
— Экипирован профессионально, — улыбнулась Дана.
— Я свою лодку крашу каждый год, — сказал он. — Это непременный весенний обряд.
Некоторое время они работали молча, соскребали ракушки и водоросли, а потом одновременно с двух сторон подошли к корме. Там на транце красовалась русалка с двумя хвостами.
— Твой тайный знак? — сказал Сэм. — Ты и тогда рисовала русалок?
— Мы обе рисовали, я и Лили.
— Давай не будем ее трогать, — предложил Сэм.
Дане до сих пор было трудно смотреть на русалку, которую они рисовали вместе с Лили. Она подумала о всех своих картинах, о спрятанных на них русалках. Они должны были быть ангелами-хранителями, должны были оберегать от морской пучины.