Тихая гавань
Шрифт:
Сколько дней, похожих на этот, провел он здесь? Рутина, тусклое существование, равнодушный холод — такой была его жизнь. Будет ли она такой же и впредь? Он беспокойно поднялся и, подойдя к окну, посмотрел на клонящийся под ветром промокший сад. Серые небеса, мокрые крыши, безлюдье — он снова почувствовал себя одиноким, тоскующим мальчиком.
В шесть часов он поднялся наверх, чтобы принять ванну, и лежал в теплой душистой воде дольше обычного. К тому времени, когда он оделся, пора уже было выпить традиционный предобеденный стаканчик шерри, но этим вечером он налил себе виски.
Вошел Скотт,
— Хотите напиться? Это не поможет.
— Занимайтесь своими делами.
Выходя из комнаты, Лоренс мельком взглянул на свое отражение в зеркале, висевшем в коридоре. Высокий темноволосый нахмуренный мужчина с холодным взглядом и жестким ртом. Господи, я начинаю походить на своего отца, подумал он, и сердце его сжалось от боли. Меньше всего он хотел этого. Может быть, продать этот проклятый дом и жить за городом, выращивать розы? Недаром же Портленд называют городом роз и в июне проводят знаменитый фестиваль «Розовое шоу». Он не хотел окончить свои дни всем чужим, черствым человеком, который на самом деле никогда и не жил.
Так вот о чем она говорила. Его мать. Она была честна в своей оценке отца, а его это обидело. Но Лоренс не желал рано или поздно превратиться в Эдварда Хейза.
К понедельнику дождь превратился в легкую морось, ветер же и вовсе утих, но мрачное настроение так и не покинуло Лоренса. Он попросил миссис Райан отправить цветы Ванессе.
— Что написать на карточке? — спросила она.
— Просто — «От Лоренса».
Ответом ему был настороженный проницательный взгляд.
— Не смотрите на меня так! — вспылил он.
— Как?
— Хороший секретарь не должен комментировать поступков своего шефа.
— Разве я сказала хоть слово?
— Вы очень выразительно посмотрели — этот взгляд стоит целого трактата.
— Если ходить, потупившись в пол, можно налететь на мебель.
— Ох, ступайте наконец и отправьте эти цветы!
— Да, сэр. Конечно, сэр.
Она закрыла дверь с подчеркнутой осторожностью, и Лоренс заскрипел зубами.
Во время ланча с клиентами ему все время приходилось вспоминать, о чем же идет речь. У его мыслей появилась новая тревожная тенденция — уклоняться от всего, что связано с работой. Что же такое со мной случилось? — взволнованно подумал он позже днем, поймав себя на том, что рисует на чистом листе бумаге чье-то лицо. Большие глаза, широкий мягкий рот…
Лоренс сердито скомкал лист и отбросил ручку. Он не может, не должен думать о Мэй Селлерс и ее ореховых глазах! Какого же они все-таки цвета? Трудно сказать с уверенностью — желтоватые, зеленоватые, светло-карие… Как опалы, которые меняют цвет в зависимости от освещения. И они светятся, как опалы, когда она злится.
Пора прекратить думать о ней! — сказал он себе, беря в руки балансовый отчет компании и стараясь сконцентрировать свое внимание на нем. Может, ему необходим отдых? Да, похоже, так оно и есть. Он вызвал звонком миссис Райан.
— Думаю, я возьму несколько дней отпуска. Вы не могли бы просмотреть, какие у меня назначены встречи, и сказать, когда удобнее это сделать?
В
— Это все, спасибо, миссис Райан.
— Да, сэр.
Она удалилась, и Лоренс забарабанил пальцами по столу, стараясь не смотреть на часы. До окончания рабочего дня было еще далеко. Ему предстояли по меньшей мере два скучных часа в этом кабинете.
Во вторник встреча за ланчем была внезапно отменена в последнюю минуту. Выглянуло солнце, и Лоренс добрался на такси до ближайшего универмага, где отправился изучать многочисленные отделы без всякой определенной цели. Я просто убиваю время, говорил себе Лоренс, разглядывая дорогую французскую парфюмерию. Он выбрал запах, показавшийся ему очень знакомым. Вообразил ли он это или действительно его мать пользовалась этими духами, когда Лоренс был ребенком? Его нельзя было назвать специалистом, но этот запах определенно будил в нем какие-то воспоминания.
— Эти духи выпускаются давно? — спросил он у продавщицы.
Та кивнула.
— Их создали в начале сороковых, если не ошибаюсь.
— Мне они показались знакомыми.
— О, многие женщины их покупают.
Лоренс решил приобрести два флакона. То, что он купил матери подарок, вовсе не обязывает его идти на ее праздник. Их праздник! Мэй родилась в тот же день — ну не удивительное ли совпадение! Не может же он купить подарок матери и не купить Мэй. Если уж она пригласила его на свой день рождения, нельзя явиться с пустыми руками, не так ли? Она была так добра с его матерью, и просто из вежливости он должен преподнести ей флакон духов! В этом нет ничего странного.
Подойдя к витрине с шарфами, он выбрал два — голубой для матери и розовый, точно такой же, как ее губы, для Мэй.
Ему упаковали подарки, и он посмотрел на два одинаковых свертка. Это навело его на мысль о поздравительных открытках. Он потратил некоторое время, выбирая их, а затем, пока пил кофе, надписал каждую и вышел из магазина.
Это был самый приятный обеденный перерыв из всех, какие ему приходилось проводить: вместо длинной тоскливой трапезы с бизнесменами он от души развлекался. Может быть, ему полезно покупать подарки?
Когда он возвращался в офис, улицы сверкали в ярких лучах солнца. Люди улыбались, а не бежали, понурив головы с мрачными лицами, и Лоренсу не хотелось возвращаться на работу. Но привычка взяла свое. Подарки были заперты в ящик стола. Он больше не смотрел на них, однако они по-прежнему не давали ему покоя. Следует ли отправить их с посыльным?
До четверга Лоренс пребывал в состоянии нерешительности. Идти или не идти? Неопределенность сделала его раздражительным, он осознавал, что все время ворчит. Миссис Райан продолжала бросать на него многозначительные взгляды, а маленькая блондинка не переставая трепетала, потому что он пару раз прикрикнул на нее. Пару раз каждый час, в течение всего дня, мрачно признался он себе. Бедная девушка, она ни в чем не была виновата. Он понимал, что сам заставляет ее нервничать, и в результате она роняет предметы и перевирает сообщения.