Тихая моя родина (сборник)

Рубцов Николай Михайлович

Шумит Катунь

В. Астафьеву

…Как я подолгу слушал этот шум,Когда во мгле горел закатный пламень!Лицом к реке садился я на каменьИ все глядел, задумчив и угрюм,Как мимо башен, идолов, гробницКатунь неслась широкою лавиной,И кто-то древней клинописью птицЗаписывал напев ее былинный…Катунь, Катунь – свирепая река!Поет она таинственные мифыО том, как шли воинственные скифы,– Они топтали эти берега!И Чингисхана сумрачная теньНад целым миром солнце затмевала,И черный дым летел за перевалыК стоянкам светлых русских деревень…Все поглотил столетий темный зев!И все в просторе сказочно-огнистомБежит Катунь с рыданием и свистом —Она не может успокоить гнев!В

горах погаснет солнечный июнь,Заснут во мгле печальные аилы,Молчат цветы, безмолвствуют могилы,И только слышно, как шумит Катунь…

1966

В сибирской деревне

То желтый куст,То лодка кверху днищем,То колесо тележноеВ грязи…Меж лопухов —Его, наверно, ищут —Сидит малыш,Щенок скулит вблизи.Скулит щенокИ все ползет к ребенку,А тот забыл,Наверное, о нем, —К ромашке тянетСлабую ручонкуИ говорит…Бог ведает о чем!..Какой покой!Здесь разве только осеньНад ледоноснойМечется рекой,Но крепче сон,Когда в ночи глухойСо всех сторонШумят вершины сосен,Когда привычноСлышатся в лесуОсин тоскливыхСтоны и молитвы, —В такую глушьВернувшись после битвы,Какой солдатНе уронил слезу?Случайный гость,Я здесь ищу жилищеИ вот поюПро уголок Руси,Где желтый кустИ лодка кверху днищем,И колесо,Забытое в грязи…

1966

* * *

Сибирь, как будто не Сибирь!Давно знакомый мир лучистый —Воздушный, солнечный, цветистый,Как мыльный радужный пузырь.А вдруг он лопнет, этот мир?Вот-вот рукою кто-то хлопнет —И он пропал… Но бригадирСказал уверенно: «Не лопнет!»Как набежавшей тучи тень,Тотчас прошла моя тревога, —На бригадира, как на Бога,Смотрел я после целый день…Тележный скрип, грузовики,Река, цветы и запах скотский,Еще бы церковь у реки, —И было б все по-вологодски.

* * *

Ночь коротка. А жизнь, как ночь, длинна.Не сплю я. Что же может мне присниться?По половицам ходит тишина.Ах, чтобы ей сквозь землю провалиться!Встаю, впотьмах в ботинки долго метясь.Открою двери, выйду из сеней…Ах, если б в эту ночь родился месяц —Вдвоем бы в мире было веселей!Прислушиваюсь… Спит село сторожко.В реке мурлычет кошкою вода.Куда меня ведет, не знаю, стежка,Которая и в эту ночь видна.Уж лучше пусть поет петух, чем птица.Она ведь плачет – всякий примечал.Я сам природы мелкая частица,Но до чего же крупная печаль!Как страшно быть на свете одиноким…Иду назад, минуя темный сад.И мгла толпится до утра у окон.И глухо рядом листья шелестят.Как хорошо, что я встаю с зарею!Когда петух устанет голосить,Веселый бригадир придет за мною.И я пойду в луга траву косить.Вот мы идем шеренгою косою.Какое счастье о себе забыть!Цветы ложатся тихо под косою,Чтоб новой жизнью на земле зажить.И думаю я – смейтесь иль не смейтесь!Косьбой проворной на лугу согрет,Что той, которой мы боимся, – смерти,Как у цветов, у нас ведь тоже нет!А свежий ветер веет над плечами.И я опять страдаю и люблю…И все мои хорошие печалиВ росе с косою вместе утоплю.

На сенокосе

С утра носились,Сенокосили,Отсенокосили, пора!В костер усталоДров подбросилиИ помолчали у костра.И вот опятьВздыхают женщины —О чем-то думается им?А мужики лежат,Блаженствуя,И в небеса пускают дым!Они толкуютО политике,О новостях, о том о сем,Не критикуютРади критики,А мудро судят обо всем,И слышен смехВ тени под ветками,И песни русские слышны,Все чаще новые,Советские,Все реже – грустной старины…

Цветы

По утрам, умываясь росой,Как цвели они! Как красовались!Но упали они под косой,И спросил я: – А как назывались? —И мерещилось многие дниЧто-то

тайное в этой развязке:Слишком грустно и нежно ониНазывались – «анютины глазки».

Осенняя луна

Грустно, грустно последние листья,Не играя уже, не горя,Под гнетущей погаснувшей высью,Над заслеженной грязью и слизьюОсыпались в конце октября!И напрасно так шумно, так слепо,Приподнявшись, неслись над землей,Словно где-то не кончилось лето,Может, там, за расхлябанным следом,За тележной цыганской семьей!Люди жили тревожней и тишеИ смотрели в окно иногда, —Был на улице говор не слышен,Было слышно, как воют над крышейВетер, ливень, труба, провода…Так зачем, проявляя участье,Между туч проносилась лунаИ светилась во мраке ненастья,Словно отблеск весеннего счастья,В красоте неизменной одна?Под луной этой светлой и быстройМне еще становилось грустнейВидеть табор под бурею мглистой,Видеть ливень, и грязь, и со свистомВорох листьев летящий над ней…

1966

Журавли

Меж болотных стволов красовался востокогнеликий…Вот наступит октябрь – и покажутся вдругжуравли!И разбудят меня, позовут журавлиные крикиНад моим чердаком, над болотом, забытым вдали…Широко по Руси предназначенный срок увяданьяВозвещают они, как сказание древних страниц.Все, что есть на душе, до конца выражает рыданьеИ высокий полет этих гордых прославленныхптиц.Широко на Руси машут птицам согласные руки.И забытость болот, и утраты знобящих полей —Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,Далеко разгласит улетающий плач журавлей…Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!Выходите скорей, чтоб взглянутьна высоких своих!Вот замолкли – и вновь сиротеет душа и природаОттого, что – молчи! – так никто ужне выразит их…

1966

* * *

А между прочим, осень на дворе.Ну что ж, я вижу это не впервые.Скулит собака в мокрой конуре,Залечивая раны боевые.Бегут машины, мчатся напрямикИ вдруг с ухаба шлепаются в лужу,Когда, буксуя, воет грузовик,Мне этот вой выматывает душу.Кругом шумит холодная вода,И все кругом расплывчато и мглисто.Незримый ветер, словно в невода,Со всех сторон затягивает листья…Раздался стук. Я выдернул засов.Я рад обняться с верными друзьями.Повеселились несколько часов,Повеселились с грустными глазами…Когда в сенях опять простились мы,Я первый раз так явственно услышал,Как о суровой близости зимыТяжелый ливень жаловался крышам.Прошла пора, когда в зеленый лугЯ отворял узорное оконце —И все лучи, как сотни добрых рук,Мне по утрам протягивало солнце…

1966

Острова свои обогреваем

Захлебнулось поле и болотоДождевой водою – дождались!Прозябаньем, бедностью, дремотойВсе объято – впадины и высь!Ночь придет – родимая окрестность,Словно в омут, канет в темноту!Темнота, забытость, неизвестностьУ ворот как стража на посту.По воде, качаясь, по болотамБор скрипучий движется, как флот!Как же мы, отставшие от флота,Коротаем осень меж болот?Острова свои обогреваемИ живем без лишнего добра,Да всегда с огнем и урожаем,С колыбельным пеньем до утра…Не кричи так жалобно, кукушка,Над водой, над стужею дорог!Мать России целой – деревушка,Может быть, вот этот уголок…

1966

В минуты музыки

В минуты музыки печальнойЯ представляю желтый плес,И голос женщины прощальный,И шум порывистых берез,И первый снег под небом серымСреди погаснувших полей,И путь без солнца, путь без верыГонимых снегом журавлей…Давно душа блуждать усталаВ былой любви, в былом хмелю,Давно понять пора настала,Что слишком призраки люблю.Но все равно в жилищах зыбких —Попробуй их останови! —Перекликаясь, плачут скрипкиО желтом плесе, о любви.И все равно под небом низкимЯ вижу явственно, до слез,И желтый плес, и голос близкий,И шум порывистых берез.Как будто вечен час прощальный,Как будто время ни при чем…В минуты музыки печальнойНе говорите ни о чем.