Шрифт:
Пролог
– Тебе надо уговорить Бранта перейти на более легкую работу, – сказал отец.
Элверд поморщился – тема поднималась не в первый раз, и он устал отвечать одно и то же. Он не верил, что родители не слышат и не понимают его аргументы. Почему они давили на него, вынуждая надавить на Бранта? Элверд думал, что из-за уязвленного самолюбия. Вряд ли отцы стремились разрушить его брак: Бранта в доме принимали, внуков любили и баловали – и Патрика, и Шона, и Айкена. Не делили на родных и приемного.
Родители желали, чтобы Элверд как-то затер пятно, марающее честь семьи. Как ни странно, проблема скрывалась не в темном прошлом, не в том, что Брант когда-то был боевиком Истинной Рыжей Армии. Это относилось к категории недоказуемых
Элверд напомнил себе: «Терпение, только терпение!», вымучил улыбку и ответил:
– Ты же знаешь, он не хочет учиться и приобретать другую специальность. Говорит, что и раньше не любил протирать штаны за партой, а сейчас и вовсе не сможет сидеть над книжками. А без специальности его возьмут только грузчиком в магазин или трамвайным кондуктором. Не думаю, что это будет лучше. В депо он, хотя бы, помощник бригадира.
– Я не раз предлагал вам переехать в поместье, – парировал отец. – Брант прекрасно ладит с лошадьми, это редкий дар для оборотня. Он разбирается в грибах, а мы ежегодно делаем закупки на Лесной ярмарке. Красно-рыжие торговцы благоволят сородичам, не любят вести дела с янтарем и чернобурками. Я просил Бранта взять на себя эту обязанность, но он упрямо продолжает ходить в вагонное депо.
– Пойми, он чувствует себя чужим в поместье. Не хочет тратить ваши деньги.
– Он не хочет здесь приживаться, – парировал отец. – Вы вместе четыре года, почти пять лет. За это время он приезжал около дюжины раз, хотя его принимали с искренним радушием, без камня за пазухой. Твой муж не желает поступиться принципами, взращенными на ложной гордости.
– Хватит, – твердо сказал Элверд. – Закончим бесполезный разговор.
Он нащупал трость, прислоненную к креслу, ушел в парк, сохраняя видимость достоинства. Прислушался к далеким крикам детей – катаются на пони, визжат от восторга – и тяжело опустился на скамейку.
Неприятно было сознавать, что в словах отца крылась доля истины. Брант действительно упрямился, но это обуславливалось не ложной гордостью, а нежеланием менять простую и наладившуюся жизнь. Элверд знал, что муж переехал в Ключевые Воды, чтобы Айкен мог ходить в школу и кружки, выбирать профессию по вкусу, избегнуть его судьбы – когда без спроса отправляют в тренировочный лагерь боевиков – и взрослеть без страха перед будущим. Это был серьезный шаг. Брант порвал с отцом Айкена и ИРА, не попрощавшись, и Элверд высоко ценил поступок мужа, поставившего интересы ребенка выше собственных.
Адвокаты помогли, после применения акта об амнистии и годового надзора Брант пополнил ряды добропорядочных граждан, получил право передвигаться по стране без ограничений и даже выезжать на человеческий континент – если вдруг возникнет такая надобность. Это совпало с рождением первенца, Патрика, и Элверд, вымотанный родами и новыми проблемами, даже не задумался о том, что теперь они могут куда-то поехать – не до размышлений об отпуске. Второй сын, Шон, был погодком, заботы удвоились и чуть не захлестнули с головой, но потом все как-то наладилось. Приятель Элверда из архитектурного бюро спроектировал им уютный двухэтажный дом с огромным балконом, на котором все семейство собиралось на чаепитие. Знакомый из строительной фирмы возвел дом на участке, а потом помог со сломом старого, чтобы расчистить двор. Дети немного подросли, нашлась хорошая няня, Элверд выдохнул, огляделся по сторонам и понял, что хочет куда-нибудь съездить на отдых. Поваляться на пляже под солнышком или побродить среди бочек с грибами на Лесной ярмарке, повидаться с «Зеркальными» – статуями Камула и Хлебодарного под витражным куполом в Лисогорске – или навестить памятники-паровозы и мозаичные панно, разбросанные от Ключевых Вод до Усть-Белянска. Он заговорил об этом с Брантом и был неприятно удивлен отсутствием энтузиазма. Муж не хотел никуда ехать. Ему не запрещал, наоборот, предлагал – «отдохни, мы с няней присмотрим за детьми» – но сам не желал выбираться за границы двора после отработанной смены.
Элверд крепко призадумался. Осторожными расспросами выяснил, что Брант не боится мести со стороны «лесных братьев» – «да кому я нужен, не командир, чтобы про меня помнили» – и не планирует им тайно помогать, используя выгоды добропорядочного статуса.
– Я пару раз сталкивался с теми, кто меня знает, – спокойно сообщил Брант. – Помнишь, я как-то домой треть получки не донес, сказал, что помог товарищу? На вокзале лиса с соседнего хутора встретил, мы с ним в лагере в спарринге тренировались. Ему ногу от колена осколками оторвало, на деревяшке ковыляет. Поздоровались, по кружке пива выпили. Чем мог, тем помог. Он в Волчью Степную губернию ехал, там у него дальняя родня. Хотел, как и я, пристроиться куда-то на работу, попробовать получить чистые документы. Я ему удачи пожелал.
Элверд почувствовал, что за этим рассказом скрывается что-то еще, трижды возвращался к теме, и понял, что с оборотнями из прошлой жизни Брант время от времени видится – вокзал этому способствует. О том, что его муж поселился в Ключевых Водах, знали не меньше пяти боевиков, в том числе и отец Айкена. Об этой встрече супруг говорить не захотел, буркнул: «Ему до мелкого дела нет» и замолчал на два дня.
Следующая серия разговоров привела к пониманию: Брант доволен и счастлив, ему нравится возвращаться с работы домой, валяться на кровати, пить чай на балконе, смотреть телевизор, если транслируют футбольные матчи, превращаться и спать под сливой, если матчей нет. Физическая работа его утомляла – не выматывала до бессилия, спасало богатырское здоровье – и лишала потребности делать ненужные движения. Зачем? Зачем ехать на море, когда можно спать под сливой? Зачем ехать и смотреть на паровозы и тепловозы? В депо такого добра полно. И мозаика в алтарном зале есть, даже две – ходи да смотри безо всяких поездок. Бранта не интересовали ни ярмарки, ни музеи. Он очертил себе границы, за которые не собирался выходить. Работа, дом, возня с детьми – малышня его любила, постоянно требовала, чтобы он с ними побегал на лапах, заставляла строить крепости из кубиков или песка, сооружать во дворе шалаши из веток, жечь костры, печь картошку и жарить сосиски на шампурах. Элверда звали рассказывать сказки – за картофелину и сосиску – и он охотно отрабатывал угощение длинными речами.
В один из вечеров, глядя на прогорающие чурбачки и ветки, он дал себе слово, что не будет заставлять Бранта что-то делать против воли. Не хочет к родителям в поместье? Ну и не надо. Пусть отдыхает от детского гомона, пока отпрыски катаются на пони и объедаются выпечкой. Не хочет ехать в отпуск? Тоже не надо. Элверд рискнул, оставил младших в поместье под присмотром родителей и няни, и свозил Айкена на море – в награду за то, что тот закончил второй класс без троек и четверок. Табель круглого отличника портило «удовлетворительно» по поведению – приемный сын рос проказливым и въедливым одновременно – но Элверд не считал это поводом для нотаций.
Они отлично отдохнули. Айкен набрался впечатлений на полгода вперед. Облазил руины старой крепости – с экскурсоводом и без экскурсовода – накупался в море, насобирал большой пакет ракушек. Они проехались по побережью на автобусе, полюбовались прекрасными видами, побывали в двух музеях и в заброшенных оборонительных сооружениях. Брант их возвращению обрадовался, рассказы слушал с неподдельным интересом, но на предложение Айкена: «А давай ты в следующий раз поедешь с нами?» ответил отказом. Знакомый набор фраз: работа, устал, чемпионат по футболу. Как будто в гостиницах нет телевизоров, а в отпуске его кто-то будет заставлять таскать ящики.