Тихая провинция (Маятник мести)
Шрифт:
– Это хорошо, - решил Нечай и открыл дверь.
– Так, вы погуляйте пока, нам с товарищем поговорить надо, - быстро выпроводил он понятливого старичка. Прикрыв за ним дверь, Рыдя прислонился к ней, таким образом забаррикадировав вход своей мощной фигурой.
– Итак, гражданин, что вы видели сегодня в лесу, примерно в полдень, до приезда милиции. И пожалуйста, поподробней, - без долгих предисловий обратился Нечай к лежащему под капельницей верзиле.
Машинально он начал говорить в официально-допросной манере, чуть-чуть переигрывая. Оглянувшись на дверь, он подставил стул поближе к кровати, так, чтобы лежащий не видел стоящего у дверей человека.
Валерка Баринов, или как все его звали Борян, чуть не застонал от досады. Только он почувствовал какое-то облегчение, задремал, и на тебе, снова эти менты!
В то утро он проснулся минут за пять до начала основных событий. Подняв с земли тяжелую голову и обнаружив около себя качающуюся от ветра и похмельного синдрома зеленую стену леса, Валерка нисколько не удивился а, коротко простонал, и уронив голову на мягкую подушку травы, прикрыв заплывшие глаза, с облегчением подумал: "Кажись в лесу, слава Богу!"
Благодарить Господа было за что. Один раз он уже просыпался вот так же по пояс в озере, и хорошо еще, что в воде находилась нижняя часть тела. А позавчера Валерка вообще очухался на кладбище, о чем долго потом вспоминал с содроганием души и тела.
Борян не работал уже года два, но неизменно умудрялся каждый день нажираться до скотского состояния. Людям несведущим это могло показаться фантастикой, но у нас в России дело самое обычное. Надо только иметь обширный круг лиц, интересующихся той же проблемой, а все остальное приложится. Внешне он еще как-то держался, регулярно брился, одет был вполне прилично. Временами он пристраивался к какой-нибудь одинокой торговке, тоскующей по плотской любви, но через пару недель с треском вылетал прочь, ибо несмотря на немалые "мужские" достоинства, долго терпеть его вздорный характер не мог никто. Со временем круг его бывших подружек расширился настолько, что Борян целыми днями слонялся с одного базарчика на другой до тошноты канюча то червонец, то двадцатник у свирепеющих на глазах женщин. Иногда он подряжался разгружать машины, переносить мебель, здоровьем его природа наделила с избытком, даже "зеленый змий" не смог его разрушить его до конца. Словом, жил Борян как хотел и как умел.
– Ну, долго нам еще ждать?
– подбодрил больного незваный визитер.
Валерке пришлось открыть глаза. Боряну так явно припомнился тот зеленый похмельный прибой зеленого леса, что у него даже подкатило к горлу. Еле справившись с тошнотворным посылом и скривившись, он начал припоминать:
– Ну, это, у меня как раз живот приперло. Сижу в кустах, от нечего делать по сторонам башкой ворочаю. Гляжу, метрах в пятидесяти от меня из-за кустов капот красной "Нивы" торчит. Потом мужик какой-то вылез из нее, подошел к забору и шасть через него. Потом, вроде бы звук машины, ее я не видел, это с другой стороны дома, только вскоре за забором пальба началась. Я и не понял, что стреляют, как палкой по штакетнику колотят. Дальше, значит, машина эта, "Нива", завелась
и к забору подъехала, ну это уже совсем рядом со мной. Мужик тот снова через забор вылез и бегом в машину. Ну и уехали они.
– Все?
– спросил Нечай.
– Все!
– подтвердил Борян.
– Человека этого узнать сможешь?
– Мне вообще-то не до этого было, но, если надо, попробую.
Нечай оглянулся в сторону напарника. Это было даже еще хуже, чем он себе представлял. Но не даром Геннадий ходил на это дело сам. Из всей своей армии боевиков Нечай был уверен только в себе. Он знал свое умение легко и быстро ориентироваться в любой ситуации. Решение пришло мгновенно.
– Вот что, засранец, жить хочешь?
– спросил он, даже не повысив голоса, и только темные глаза его со странным прищуром подсказали Валерке, что посетитель не шутит. Борян удивленно приподнялся с подушки, оглянулся на стоящего у дверей человека, до этого Нечай загораживал его своим телом, и все понял. Рыдю он знал давно, знал кто он и чем занимается в последнее время. Валерка сразу покрылся холодным потом, снова закрутило успокоившийся было живот. Тут еще и Нечай сунул ему под нос дуло пистолета и продолжил разговор.
– Если хочешь жить, то забудешь все, что видел, кроме звуков мотора и выстрелов. Понял?
Валерка судорожно дернул головой в знак согласия.
– Продержишься до суда, не сболтнешь, не обидим.
– Нечай пошарил по
карманам, нашел несколько купюр и бросил их на кровать Боряну. Спрятав пистолет, он спросил:
– Так ты все понял?
Детина снова судорожно закивал головой. В отличие от живота, голосовые
связки у него словно прихватил запор. Нечай опять прищурился и после долгого раздумья сказал:
– А если спросят про шум машины сзади дома, то скажи, что проезжала красная "Нива" с рыбаками. И смотри мне...
Предложение это он не закончил, даже голоса не повысил, но Борян давно
понял все. Жить ему хотелось, и даже очень.
В двери начала ломиться толстая медсестра, вспомнившая про систему, к
которой был подключен Борян, и Нечай со своим неизменным спутником покинул палату. Отдавая халаты, Геннадий вежливо поблагодарил врача и предупредил:
– Сейчас еще могут подъехать наши коллеги, вы уж их не задерживайте, сразу проводите к нему. Дело очень важное.
Уже сев в машину и с особым наслаждением закурив сигарету, Нечай спросил Рыдю:
– Как думаешь, не заложит?
– Нет, кишка тонка.
– А проболтаться может?
– допытывался Геннадий.
Рыдя ненадолго задумался, потом кивнул головой:
– Вот это запросто. Он по пьянке все подряд несет.
– Тогда прийдется за ним присмотреть. Вывезешь его на дачу в Лысовку, приставишь двух парней, и пусть сколько угодно заливается водкой.
– А потом?
– После суда он нам будет не нужен.
– Нечай ничего не объяснял, но Рыдя прекрасно понял второй смысл этой фразы и только усмехнулся.
– Ясно, - он кивнул головой и тронул машину с места.
Глава 6.
В это самое время Спирин занимался самым неблагодарным, но нужным
делом, пытался утешить вдову Гринева. Лет на десять моложе мужа она как-то быстро растеряла молодость и красоту, превратившись в обычную толстую бабу с бесцветным и невыразительным лицом. Вера Николаевна знала о похождениях мужа, но давно смирилась с этим, целиком переключившись на поддержание порядка в доме, воспитание детей, а потом и внуков. Сейчас она почти беззвучно плакала и, вытирая слезы маленьким кружевным платочком, только всхлипывала да повторяла время от времени: