Тихая стража. Дело о похитителе душ.
Шрифт:
– Традициями, к которым, если не ошибаюсь, неодобрительно относился мой дед и искоренял мой отец.
– Стефан недовольно дернул щекой.
– И я не вижу причин, чтобы относиться к этому обычаю по-иному.
– Традиции остаются традициями, ваше величество, - ответил герцог.
– В любом случае, думаю, ваше величество согласится, что жизнь аристо не стоит жизни какой-то там простолюдинки.
– Король нахмурился, но ничего не сказал.
– Во-вторых, Энцо, как вы позволили себе заметить, ваше величество, еще юн...был. Тогда как барон Ройс - умудренный
– Однако, - заметил Стефан, - ваш племенник напал на мессира Ройса.
– Я сказал бы, что затруднительно призывать к рассудку человека, который пытается тебя убить.
– И, в-третьих, ваше величество, - продолжил герцог, - барон Ройс вынудил моего племянника напасть, нанеся ему тяжкое оскорбление, утверждая сначала, что граф Лоис Вилардо - не отец Энцо, а затем признавшись в убийстве Лоиса, - герцог наконец, позволил себе метнуть в сторону Феликса взгляд, исполненный ненависти.
– Вот как?
– король взглянул на Ройса.
– Это правда, барон?
– Конечно, нет, - ваше величество, - возмущенно ответил Ройс.
Если бы Феликс не готовился к этому вопросу с той секунды, как увидел герцога возле колонны, вряд ли бы он смог солгать столь достоверно. А будь это лет десять назад, даже столь долгая подготовка не принесла бы результата. Но с тех пор прошло слишком много времени, а сам Феликс пережил слишком многое и многих, чтобы верить, что в любой ситуации надо говорить только правду. Королю сейчас не объяснишь, что Ройс смотрел в глаза Энцо и видел в них, что молодой граф уже все решил и взвесил, в том числе свое двойное превосходство в воинах и своего дядю-герцога, который защитит племянника от королевского гнева из-за убийства вассала короля. И Феликс тогда просто бросил два камешка на свою чашу весов.
– Не сомневаюсь, что это - выдумка кого-то из выживших наемников графа, - продолжил Ройс.
– Достаточно отметить, что, насколько мне известно, Лоис Вилардо погиб в Геронне. В это время я находился на излечении в Мальрине.
– Ройс взглянул на герцога, который, казалось, опешил от его слов. Судя по всему, Вердозо был уверен, что Феликс признает его правоту и будет всячески оправдываться перед королем, объясняя свой поступок.
– Я верю вам, - Стефан кивнул и обратился к герцогу.
– Итак, мессир Вердозо, я разделяю вашу печаль, но, кажется, тут все ясно.
– Ваше величество..., - попытался было прервать короля герцог, но замолк, натолкнувшись на посуровевший взгляд Стефана.
– Итак, - продолжил он с нажимом, - король выслушал вас обоих, мессиры, и объявляет свое решение.
– Ройс и Вердозо одновременно преклонили колено перед троном.
– Рокли, записывай.
– Из-за левого плеча короля вынырнул седой, небольшого роста, будто весь ссохшийся старичок, смотревший прямо перед собой подслеповатыми глазами. На шее у него висела бронзовая чернильница, в руках старик держал перо и чистый свиток.
– Настоящим, единодержавный король
– Ваше величество, - герцог поднялся с колен, его лицо было белым от гнева, губы дрожали.
– Это немыслимо. Мой племянник - не какой-нибудь лавочник, чтобы объявлять за него цену крови. Он - наследник древней и благородной крови. Кровь за кровь...
– Молчать!
– вдруг взорвался гневным выкриком Стефан.
Вспышка королевского гнева была столь внезапной, что стоявшие у трона отшатнулись. Феликс отметил, что лицо короля неуловимо изменилось. Глаза заволокло каким-то белесым налетом, ноздри гневно раздувались, а сам король будто бы смотрел внутрь себя. Ройса отчего то пробила дрожь.
– Если вы, герцог, - Стефан наклонился к Вердозо, - скажете еще хоть слово, клянусь Святым светом, вы пожалеете, что в этот день не остались дома. Я - ваш сеньор и ваш долг - повиноваться решению своего сеньора. А если вы считаете, что ваше происхождение и ваше богатство дают вам право оспаривать мои решения, - голос короля понизился до свистящего шепота, - то у нас еще, слава Единому, не перевелись палачи. Падаль... всех к ногтю...
– лицо короля исказилось, казалось, его душит изнутри некая невидимая сила.
Герцог застыл камнем на месте. Окружавшие трон чиновники и советники в испуге толпились на расстоянии. Лервуа, королевский маг, пристально смотрел на Стефана, но молчал.
Вдруг из-за трона выскользнула фигура: Ройс узнал мужчину, которого так пристально рассматривал Койт. Он скользнул к королю и начал что-то шептать ему на ухо. В движении с головы незнакомца съехал капюшон и Феликс смог рассмотреть лицо бородача. На вид ему было около пятидесяти, худое лицо обрамляли черные, с проседью, волосы. Над узкими губами орлиным клювом торчал нос. Странно, что при этом у мужчины были серые, а не черные, глаза.
Шепот незнакомца оказал воздействие на короля: постепенно цвет лица Стефана приобрел прежний естественный цвет, вернулась в глаза осмысленность. Король взглянул на стоявших перед троном аристо, нахмурился, будто бы вспоминая, что же сейчас произошло, и, в конце концов, произнес.
– Герцог, я сочувствую вашей потере и скорблю вместе с вами, но признайте, что к смерти графа привела его собственная неосторожность.
– Вердозо лишь склонил голову, ничего не ответив.
– Барон, - обратился Стефан к Феликсу, - буду рад, если вы вдруг решите вернуться к нам на службу. Храбрые и испытанные воины нужны королевству не только в дни испытаний и невзгод.