Тихая война
Шрифт:
Тем временем толпа уже затопила узкую улицу Шеммельвейс, внизу забарабанили в ворота, угрожающие выкрики стали все громче. Да, столкновение казалось неизбежным.
И все же нашелся один человек, который не стал уклоняться от ответственности. Этим человеком оказался Ласло Йекеи, управляющий делами партии, впоследствии министр без портфеля и начальник личного кабинета премьера Ференца Надя.
Не знаю, как это ему удалось, но буквально в считанные минуты вместе с Йекеи к месту происшествия прибыли начальник политической полиции Габор Петер и заместитель главы советской части Союзной контрольной комиссии генерал-лейтенант Свиридов.
Толпа, так и не узнав о грозившей ей опасности, проявила благоразумие и отступила, оставив, однако, у ворот нашего дома какую-то металлическую коробку.
— Да это же партизанская самодельная мина, — сказал советский генерал. Он подошел и умело вынул из шашки взрыватель.
— Такое больше не повторится, — коротко пообещал Габор Петер.
Йекеи, присутствовавший при этом, не проронил ни единого слова. Затем он вместе со мной поднялся во второй этаж, обнял меня за плечи и только там проговорил:
— Я думаю, твои ребята теперь могут отдыхать спокойно. Тебе тоже не мешало бы хорошенько выспаться.
ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ
После генеральной репетиции, каковой для партии мелких сельских хозяев явились выборы в будапештский магистрат, началась кампания по подготовке выборов в Национальное собрание, потребовавшая напряжения всех наших сил. Я разъезжал по стране, организовывал предвыборные митинги, прибегая к помощи нашей агитационной автомашины с громкоговорителем. В конце октября — начале ноября мы задумали провести массовый митинг в городе Печ и развернули широкую подготовку. Наш лидер Ференц Надь был родом из области Баранья, а Бела Ковач родился и вырос в самом Пече…
Автомобиль наш вышел из строя, и по указанию Ференца Надя я остался при нем, чтобы подгонять мастеров, взявшихся за ремонт, — нам очень нужна была установка с громкоговорителем.
Два дня вынужденного отдыха в Пече пришлись очень кстати. Лучшие рестораны города «Надор», «Паннония», «Какаш» с их обилием вкусных блюд приятно поражали после будапештского голодного пайка. Пламя войны не коснулось этого приветливого древнего университетского города, наполненного звонкими студенческими голосами. Генерал-майор Ослани, командующий местным гарнизоном, осенью 1944 года сдал Печ наступавшим советским войскам без единого выстрела.
Хорошо отдохнув, я возвратился в Будапешт в самом благодушном расположении духа. Работы было непочатый край, и я ожидал, что Лаци Дюлаи встретит меня с распростертыми объятиями хотя бы уже потому, что я сниму с его плеч половину дел по ведению предвыборной агитации. Вместо этого он всплеснул руками и накинулся на меня с упреками:
— Несчастный! И зачем только ты явился сюда, а не остался в Пече?
Очевидно, выражение моего лица было настолько необычным, что он с минуту разглядывал меня с изумлением, а потом спросил:
— Значит, мой курьер не нашел тебя?
— Ты посылал за мной курьера? Какая честь! — Теперь настала моя очередь удивляться.
Лаци взял меня под руку, увел в какой-то пустой чулан и там рассказал, в чем дело. Оказывается, люди Габора Петера дознались о нашем складе оружия. Поскольку вламываться с обыском в резиденцию руководства партии без доказательств они не имели права, то начали охотиться за мной, чтобы получить эти доказательства, так сказать, от прямого виновника. Мой арест стал бы козырем в борьбе против нашей партии и ее руководителей и послужил бы веским поводом для возникновения конфликта между членами Союзной контрольной комиссии в Будапеште. Вот потому и был срочно послан в Печ курьер, чтобы предупредить меня и задержать там.
Едва я успел пробормотать: «Сожалею, но мы почему-то не встретились…» — как снизу из швейцарской сообщили о том, что улица Шеммельвейс перекрыта и проверяют документы у всех выходящих из резиденции лиц.
Мы очутились перед выбором: либо мне оставаться в здании, где я находился в относительной безопасности, либо, как-то ускользнув от проверки, бежать.
В первом случае мне пришлось бы безвылазно просидеть в здании несколько недель, а может, и месяцев. Смог бы я в таком случае принести хоть какую-нибудь пользу, находясь как бы под домашним арестом? И наконец, сам факт моего пребывания в резиденции партии компрометировал ее руководителей.
Срочно созвали заседание руководства, состоявшего из Ференца Надя, Белы Ковача, Ласло Дюлаи и вызванного для совета Балинта Араня. Я тоже присутствовал на заседании. Посовещавшись, мы приняли решение: поскольку руководству партии не было предъявлено официального меморандума, надо сделать вид, что ничего не произошло.
— Ты отправляешься назад в Печ со специальным поручением партии, будешь оттуда руководить предвыборной кампанией в южных и задунайских областях, голоса их избирателей для нас очень важны. А наши коллеги в Пече позаботятся о том, чтобы ни одна душа не узнала, где ты находишься, — сказал в заключение Ференц Надь и, сделав небольшую паузу, добавил: — Если мы одержим победу на выборах и возглавим правительство, все быстро изменится, будь спокоен.
Оставалось только незаметно ускользнуть от агентов полиции, оцепивших здание.
Решение подсказал Янош Фельдени, один из сотрудников нашего отдела, в прошлом летчик-инструктор. Выслушав, над чем мы ломаем голову, Янош со свойственной ему непосредственностью воскликнул:
— Проще простого! Прикажите закрыть главный выход на четверть часа. При таком скопище людей, как у нас, у выхода мигом наберется человек сорок. А потом мы откроем двери и выпустим всех разом! Начнется такая толкучка, что у сыщиков глаза разбегутся — кого хватать? А я тем временем подъеду на машине к самому подъезду и буду ждать, не выключая мотора. Миклош быстро сядет на заднее сиденье, и я сразу дам газ. Согласны?
План всем понравился, и мы приступили к его выполнению. Действительно, высыпавшая на улицу толпа привела людей Габора Петера в полное замешательство, и мне не составило труда незамеченным нырнуть в машину. Фельдени мгновенно дал газ, и его спортивный «опель» на бешеной скорости промчался через город и вскоре выехал на шоссе, ведущее в Печ.
Бывший летчик вел машину артистически. И вез он уже не Миклоша Сабо, а Михая Беде, скромного служащего частной фирмы. Дело в том, что Мишка Беде, мой ближайший помощник, за минуту до отъезда успел сунуть мне в руку свое удостоверение.