Тихие ночи
Шрифт:
— Вы живете…
— Следи за языком! Договоришься! Мы живем на своей земле, какую нам дал Великий герцог в пользование, а то, что вы окружаете наши дома? Так это ваши проблемы. Дороги и улицы общие, а в ваших подворьях нам делать нечего, как и в наших вам.
Вот еще один раскол. Отлично.
— Я скажу, так как мне Хитрый Джилл доверил свое слово, что Лесные коты и Серые пантеры не просто готовы вести с тобой дела, но и считают тебе обязанными за спасение нашей дочери! И всегда наши двери открыты! — торжественно заявил Сталли.
— Я, Железный Гроган, не успел тебе еще сказать слова благодарности
Ответил обоим ритуальными фразами.
— Волки не станут иметь с тобой никаких дел, а все, что сказал Тарин будет выполняться неукоснительно. Это его последняя воля. Ты нежелательный гость в наших домах, в наших заведениях. Везде, где есть мы. Слишком много горя ты принес нашему роду! — отчеканил отчего-то оскалившийся почти радостно Кром.
Маски сброшены, точки расставлены. И это хорошо.
— Но мы ушли далеко от того, что хотел сказать вам всем я! — вновь взял слово.
— Дитя Эйдена, — сквозь зубы проговорил кто-то.
— Ты мало сказал, ты что-то хочешь еще?
— Я только начал, а если каждый из вас будет меня перебивать, то и к утру не закончим. Если бы Тарин следовал слову и Закону, то на его башку мы бы здесь не смотрели! Почему? Да потому что сами боги и Кронос их глава, отвернулись от трактирщика, за дела его подлые!
— Это еще почему? Какие еще за ним подлые дела?
— Когда я шел от Джигана домой, уверен, он стрелял в меня из проулка, дополнительно использовал амулет скрытности, но мне удалось заметить силуэт убегающего, а стати трактирщика ни с чьими не перепутаешь. Использовал несостоявшийся убийца арбалет, каким грозил мне ранее, и там присутствовал староста, и болт «Волчий оскал», какой воткнулся в стену.
— Если бы это был Тарин, ты бы умер. Он мух на лету сбивал! — категорично заявил Кром.
— Вполне возможно. Но ты забыл одну мелочь, я сдал почтенному гоблину все артефакты с твоего племянника, какие были направленны на получение удовольствий и чтобы портить баб, а на них купил защитный амулет. Хороший амулет.
— А свидетели есть? — подобрался Улаф.
— Охрана, какую приставил лэрг.
— Он говорит правду!
— Да, именно так и было, — взял слово Турин, — Но я бы на основе таких доказательств сейчас ничего не утверждал, мы не сможем допросить брата Крома. Кроме этого, предупреждаю всех и донесите весть дальше, неважно, как и где, но, если Аристо погибнет в Черноягодье от ваших рук или рук ваших приспешников, я вырежу всех причастных. Их семьи. До последнего младенца. Мое слово!
— Земли Хаоса непредсказуемы, лэрг! А море? Это… это... — Волк побледнел.
— Ты кроме руки потерял и уши? Я сказал четко и точно «в Черноягодье», где есть ваша власть. На остальное указание не распространяется, как и на Демморунг, и другие поселения. Но именно здесь я отвечаю за закон, — ай да молодец.
По логике я теперь и в Речной крепости ни на шаг не должен буду отходить от сотника… Хищные улыбки зверья показали, что мои прогулки не будут скучными. Лэрг тоже был доволен, он считал, теперь к нему буду привязан полностью. Я же достиг важнейшей цели —
Теперь самое для меня главное, то было всего лишь оперативные задачи.
— Так вот, за деяния недостойные боги лишили разума Тарина, иначе бы разве мог Тринг-Тонг, какой пусть и был воином, но в подметки не годился трактирщику, добраться до него. А так просто… Те нажрались вдвоем в бане с Тремором до беспробудного сна, чем и, скорее всего, воспользовался Ласка.
— Похоже так и было!
— Точно, трезвый бы Волк его на куски разорвал!
— Откуда ты это знаешь, что они пили? — Кром смотрел с плохо скрываемой злобой и подозрительностью.
— Стражники рассказали о случившемся, какие и передали приглашение на Малый совет. Они в его богадельне остановились. Да и ты сам Тарина завел в трактир при нашей встрече отнюдь не трезвого, когда он грозил оружием. Не так ли?
— Он говорит правду!
— Волков наказывают боги. Ведь еще и Кром вчера нарушил свое слово! — торжественно заявил я.
— Где? — перебил тот.
— Ты обещал, когда я оставил на Линсе нижнее белье, по твоей же просьбе, доставить новый комплект вечером. Вечер прошел, ночь пролетела, ничего я не увидел, — зато сейчас заметил радостное предвкушение в глазах Улафа.
Донеслось.
— Крохобор…
— И как язык…
— Что это...
— Какое-то белье!
— Оно у того столько стоит!
— Себя вспомни, холщовые драные портки забирал!
— Из головы вылетело, не успел, — вполне спокойно ответил Волк с гаденькой улыбочкой.
— Хорошо, — покладисто согласился я, — Вот Улаф несмотря на то, что он меня не любит, я его безмерно не уважаю, так как не умеет ценить добро, но… Он вчера дал слово, что вира в пятьсот золотых будет доставлена мне вечером. Это произошло после смерти Линса. И он, как и всякий человек из Народа, не забыл, у него из головы не вылетело, — Безжалостный с презрением и высокомерием посмотрел на соперника, не обратив внимание, что я его «безмерно не уважаю», — Так как он не баба, это те болтают, собаки гавкают, а все ветер носит. А ты при народе, говоришь, что дал слово и оно у тебя из головы вылетело?
Ага, сразу не до веселья стало.
— Пришлю тебе сегодня два комплекта! — решил не заострять на «бабах» Кром. Иначе бы прилетело.
На меня смотрели очень оценивающе.
— Нет, завтра ты пришлешь три комплекта и десять человек с утра. Здоровых сильных. Сами волки, слуги, холопы или рабы это будут — мне без разницы. Им предстоит декаду ломать камень, копать ямы, кидать землю, — пока тот не возразил, продолжил, — Далее, я спас твою дочь, и ты мне сказал, что будешь должен. Потом ты мне за услугу поклялся родом о соразмерной услуге. Учитывая, все что я сказал выше, то я требую умение Волков. Сегодня. При лэрге и уважаемых главах родов. Ты находишь требование справедливым и соразмерным, или как брат, хозяин слова? Дал-взял? Но и я тогда не буду соблюдать обязательства, так как именно только такую плату вижу достойной, а не кота в мешке, — поймал, суку. На горячем.