Тихие омуты

Кобзарева Олеся

Спать я пошла самой первой. Само собою получилось, что палатку я делила с учительницей истории Анной Кирилловной и одноклассницей Полиной Петровой, которая во сне громко храпела и традиционно отселялась от себя одноклассниками во всех походах.

Думаю, дед бы очень удивился, если бы узнал, насколько он был далек от обещанного мне счастья. Особенно если бы ему стало известно, как я провожу последние минут сорок.

Тут мне пришло в голову вполне возможное объяснение происходящего. А может, это шутка? Одна из тех, которые так любят отпускать мои одноклассники?

Когда

я пришла в эту школу, у меня не было никакого желания знакомиться и общаться с другими учениками. Я отвечала односложно на их вопросы о том, как меня зовут, откуда приехала, где живу. Я переехала потому, что мне сказали, что так нужно. Приходила в школу потому, что нужно было получать образование.

Постепенно расспросы одноклассников стали сходить на «нет». А потом надо мной вдруг стали подшучивать. Иногда как будто случайно моя сумка во время перемены оказывалась в другом конце класса, и мне приходилось отыскивать ее после звонка на урок. Время от времени прежде, чем сесть на свое место, я обнаруживала на стуле разлитый клей.

Я стала носить с собой в сумке упаковку влажных салфеток, ножницы, нитку с иголкой, булавки. Вооружившись против всевозможных вариантов попадания в нелепые ситуации, я снова шла в школу. Я ни разу не пожаловалась на проделки своих одноклассников учителям. Возможно, поэтому потихоньку подобные выходки одноклассников прекратились. Меня просто не трогали, не разговаривали со мной, не замечали. Меня это устраивало.

И вот сейчас я вдруг оказалась в совершенно непредсказуемой ситуации, вырвавшей меня из сплетенного мною и ставшего привычным кокона.

Глава 2

Между тем лодка причалила к берегу, мотор стих. Лерка, моя спасительница (или нет?) из нее вылезла и крикнула мне:

– Вылезти сможешь сама?

Я, шатаясь, встала, отряхнулась, взяла в охапку спальный мешок и выбралась на берег.

Осмотревшись, я поняла, что это совсем не тот берег, откуда меня похитили.

«Шоу продолжается? – подумала я. Мне вдруг стало нестерпимо жаль себя. – Сколько можно издеваться надо мною? Я же им ничего не сделала…»

– Колесникова, ты все же скажи, что это за триллер? – послышался голос Лерки, – может, так все и было задумано, и я зря прыгнула в воду тебя спасать? Вдруг это у тебя игры такие?

На моих глазах выступили слезы.

– Вот уж не знаю, чьи это игры, и что в этом смешного, – еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, ответила я.

– Да уж, в чистом омуте, как говорила моя бабушка, черти водятся… ладно, пошли, – одноклассница стала пробираться через кусты вглубь леса.

Я оставалась стоять на берегу, обхватив руками свои вещи и озираясь по сторонам.

– Ну, ты где? – Лерка выглянула из кустов, – чего стоишь-то? Пойдем.

– Зачем? – тихо спросила я. Мне кажется, получилось это у меня жалобно, – куда теперь я должна идти? Вы что-то еще придумали?

Лерка на несколько секунд замолчала, потом промычала что-то неопределенное.

– Мы? Кто «мы»? – тут она как будто догадалась. – Ты что, решила, что это твои одноклассники решили тебе такой ночной квест придумать?

Лерка усмехнулась.

– Ты, Колесникова, конечно, важная персона в школе, и все такое, но до такого даже мы бы не додумались, – вздохнув, одноклассница подошла, взяла меня за руку и повела за собой.

Я выдернула руку, но все же пошла за ней следом, чувствуя, что по щекам текут слезы.

– Ты испугалась, что мы не туда вернулись? – спросила Лерка.

Я кивнула, но в темноте, конечно, одноклассница этого не увидела. Мое молчание она приняла за согласие.

– Наш лагерь недалеко, отсюда дойдем пешком, – пояснила она. – Этот, даже если очнулся, не пустится вплавь, долго ему придется плыть, да еще после того, как я его по голове фонарем ударила. Фонарь-то у него тяжелый. Жаль, он от удара сломался, и я не смогла разглядеть его лица.

– Мобильной связи здесь нет, – продолжала Лера, на ходу раздвигая колючие ветки кустов и придерживая, чтобы я их перехватила, – так что полицию все равно не вызвать, если только пройти около километра на холм, вот там ловится мобильник. Пойдешь звонить? Надо, наверное, чтобы поймали этого типа по горячим следам, пока далеко не ушел.

Я отрицательно покачала головой. Меня снова охватил пережитый страх. Я вспомнила, как совсем недавно лежала на земле под ножом, похищенная и связанная. Пусть это малодушно, но мне совершенно не хотелось сейчас думать ни о каких похитителях, маньяках и ком-то еще. Мне было холодно и хотелось одного: оказаться дома, в кресле, под пледом, чтобы слышать, как бабушка напевает песни, и как шипит масло на сковородке под блинчиками, а дед рубит дрова во дворе…

– Как хочешь. Только мне нужно подсохнуть, – снова вернула меня в реальность Лерка, – в мокрых штанах мне все же, мягко говоря, некомфортно. Я сразу прыгнула с берега в воду, когда тот тип завел лодку. Как-то не пришло в голову, что нужно бы раздеться. Не каждый день, точнее, не каждую ночь увидишь погрузку в лодку недвижимых связанных тел… так ты говоришь, не знаешь его? Лица его не разглядела? Зачем он тебя уволок?..

Я молчала. Слезы от пережитого, которые уже вовсю лились по лицу, душили и не давали сказать ни слова. К тому же лицо неприятно щипало и саднило от сдернутого со рта скотча. Я вытерла лицо рукавом, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

«Нужно успокоиться», – строго сказала я себе и представила, как будто это мне сказала директор моей прошлой школы. Это мне всегда помогало. Я даже как будто увидела перед собой ее лицо в очках и с глубокими морщинами на переносице.

«Вроде Лерка ни при чем, – уже спокойнее думала я, шагая вслед за одноклассницей вглубь леса, – кто тогда это придумал? Кому это нужно? Неужели действительно маньяк?»

Тут я подумала, что я-то хотя бы сухая. А вот моя одноклассница прыгнула в ледяную воду и сейчас, наверняка, замерзла и, скорее всего, заболеет. Мне стало стыдно за свои подозрения и захотелось поблагодарить Леру, но тут она внезапно остановилась.