Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей
Шрифт:
В 1820 году Тоэл открыл в Сиднее аптеку, причем, сказать по правде, он довольно скупо поведал о своей квалификации в этой области — только то, что его «познания не были непрофессиональными, а опыт работы не был нерегулярным», однако в конце концов его дело стало процветать. Сведения о его благополучии достигли его жены, которая по-прежнему жила в Лондоне в отчаянной бедности. Она потребовала, чтобы семья воссоединилась, как это разрешало благосклонное государство, и вот уже довольно скоро она появилась в Сиднее, и это, разумеется, означало, что Тоэлу пришлось прекратить встречи с любовницей. Примерно в это самое время Тоэл достиг определенной известности, поскольку занялся показным уничтожением бочонков с ромом, содержимое которых он выливал в Сиднейскую бухту. А еще, когда Сидней посетили два видных члена «Общества Друзей», Джеймс Бэкхаус и Джордж Уокер, Тоэл отметил это особым событием — передал в дар «Обществу» участок земли, на котором, как он заявил,
Тогдашняя ситуация и большое везение помогли Тоэлу разбогатеть, однако жена его без конца болела, поэтому, едва срок его ссылки завершился, ему было разрешено проводить ее на родину, в Англию. Ее состояние ухудшалось, и он нанял для ухода медицинскую сестру, Сару Лоренс. Когда жена умерла, Тоэл сделал Сару своей любовницей и в результате имел от нее двоих детей. Но в 1841 году он женился на вдове квакера, Элайзе Катфорт, хотя «Общество Друзей» опять было недовольно тем, что их свадьба была сыграна за пределами квакерского кружка. По-прежнему надевая квакерское одеяние и притворяясь, будто он разделяет квакерские понятия о добродетели, Тоэл все же являлся в гости к Саре Харт, как звалась его новая дама сердца, жившая в Солт-Хилл, неподалеку от города Слау, куда можно было съездить и вернуться в течение одного дня благодаря вновь сооруженной железной дороге. В тот же год Слау и Лондон соединило еще более новомодное изобретение — телеграф, который разработали знаменитые мистер Уитстон и мистер Кук, использовав электрическое реле никому не известного доктора Эдварда Дэви. Самому доктору Дэви, который называл свое устройство «электрическим повторителем», пришлось внезапно оставить жену в Лондоне и срочно переехать в Австралию, — доверив отцу продажу своих патентов и избегнув необходимости прилагать усилия к разводу.
Тем временем, к 1843 году, дела у Тоэла пошли как нельзя плохо. Экономика Австралии вошла в крутое пике, и его состояние, главным образом связанное с собственностью в Австралии, оказалось в опасности. Когда эти мрачные новости достигли берегов Англии, он понял, что настало время подсократить расходы. Конечно, пора было оставить Сару, однако, поскольку она наверняка подняла бы шум по этому поводу, Тоэл решил покончить с их отношениями раз и навсегда. Первая попытка умертвить ее, добавив морфия ей в кружку портера, не привела к желаемому результату: Саре стало плохо, однако она не умерла. Поэтому первого января 1845 года он приобрел две драхмы [11] синильной (циановодородной) кислоты, которую шведский химик Шееле открыл еще в конце XVIII века. Продавцу он объяснил, что она нужна ему для «обработки варикозных вен»…
11
Немногим менее 8 г.
Тоэл поднес Саре цианид в бутылке крепкого портера. Но едва она принялась кричать в агонии, как он бежал. На нем, разумеется, была обращавшая на себя внимание «опрощенная» квакерская одежда, и кто-то из соседей видел, как он быстро направлялся в сторону железнодорожной станции. Обо всем стало известно полиции, полицейские тут же ринулись на станцию, однако птичка успела выскользнуть из клетки, хотя и на пассажирском, медленном поезде, ушедшем в сторону Лондона. Конечно, даже самый медленный поезд все равно двигался куда быстрее самого быстроногого констебля, так что злодей, добравшись до Лондона, имел все шансы раствориться в огромном городе. Правда, он все-таки порядком выделялся в толпе своей «опрощенной» одеждой, и никакой даже самый быстрый поезд не способен был сравниться по скорости с электрическим телеграфом, особенно в то время [12] .
12
Расстояние от Слау до вокзала Пэддингтон в Лондоне, куда отправился Тоэл, составляет около 30 км. Поезда тогда ходили со скоростью не более 30–40 км/ч.
Кто-то — истории так и осталось неизвестным, кто именно — догадался воспользоваться телеграфом Уитстона, точь-в-точь как по прошествии более чем полувека удалось выследить и разыскать доктора Криппена с помощью радиотелеграфа, который к тому времени только начали использовать. Но тогда, в 1845 году, в простейшем телеграфе использовалось всего 20 букв (не было С, J, Q, U, X и Z), и поэтому, как рассказывают, телеграфист в Лондоне, на вокзале Пэддингтон, никак не мог понять передаваемое слово KWAKER (вместо QUAKER): едва телеграфист в Слау набирал KWA, как Лондон запрашивал повтор. Так продолжалось, пока, наконец, помощник телеграфиста не заметил, что хорошо бы позволить станции из Слау полностью передать свое сообщение [13] .
13
Рассказывают также, что, записав KWA, лондонский телеграфист прервал прием и запросил повтор передачи, однако вместо REPEAT («повторите»), он написал REPENT («покайтесь»), что еще больше запутало ситуацию.
Конечно, это не более чем забавная история, потому что ведь другие слова, начинающиеся на QU, такие, как «queen» (королева) или «quick» (быстрый) наверняка уже передавались не раз, и притом без каких-либо затруднений. Но суть здесь в том, что в Лондоне заранее знали: подозреваемый в убийстве едет в таком-то поезде, а посему на вокзале его уже поджидал полицейский. За Тоэлом проследили, довели его до дома и только потом арестовали и предали суду. Во время этого суда случилась небольшая сенсация, причем источником ее стал его адвокат, сэр Джордж Эдвард Фицрой Келли.
Все началось уже с первых слов этого широко известного тогда юриста, который драматически произнес слова «Яблочные семечки», а затем сделал продолжительную паузу — и слова его повисли в воздухе. Так, внедрив в умы присяжных главную мысль своего выступления, он принялся далее описывать, как при патолого-анатомическом исследовании трупа Сары Харт у нее в желудке были обнаружены семечки яблок, а ведь ей как раз на Рождество один знакомый подарил целый мешок яблок… И поскольку она обожала яблоки, то съела она их накануне своей смерти невероятно много… Вот откуда, внушал адвокат присяжным, в ее организме взялась синильная кислота: из яблочных семечек! «Ни в чем больше на свете, за исключением одного лишь горького миндаля, не содержится такой концентрации яда», — вещал адвокат.
Это был, конечно, невероятно изобретательный, хотя и отчаянный довод с его стороны, и произвел он отнюдь не те последствия, каких ожидал адвокат: во-первых, с того дня и до конца жизни столь эрудированного юриста называли не иначе как Келли Яблочное Семечко, а во-вторых, у садоводов, на рынках и в зеленных лавках перестали покупать яблоки, так что их там оставались целые горы, поскольку у населения резко изменилось мнение о целесообразности потребления этого фрукта. Присяжные не прислушались к словам защитника, а потому Тоэла вздернули на виселице. Возможности телеграфа произвели тогда сильное впечатление на общество, а вот мнение об Австралии по-прежнему оставалось невысоким — как об эдакой жуткой дыре, откуда в старую добрую Англию лезут все новые бандиты и головорезы. Возможно, именно дело Тоэла дало Чарлзу Диккенсу сюжет для его романа «Большие надежды», в котором Абель Мэгвич также был бывшим каторжником, вернувшимся из Австралии.
Но даже если это так и если он действительно послужил Диккенсу прототипом для образа Мэгвича, на самом деле Тоэл имел куда больше общего с фальшивомонетчиком Уэйнрайтом. Этот мерзавец, которого еще прозвали Уэйнрайт-отравитель, был осужден лишь за подделку денежных документов — за что его и препроводили на Землю Ван-Димена [14] , однако мало кто сомневается в том, что он виновен в гораздо более серьезном преступлении. Уэйнрайт занимает особое место в анналах истории отравлений, поскольку он не только вдохновил Чарлза Диккенса на создание образа злодея Слинктона в рассказе «Пойман с поличным», а у Бульвер-Литтона был прототипом отвратительного Варни из его «Лукреции» [15] , но и оказался также предметом обширного биографического эссе, которое посвятил ему Оскар Уайльд.
14
Земля Ван-Димена — прежнее название острова Тасмания.
15
Речь об уголовном романе «Лукреция, или Дети мрака» (1853) английского писателя и драматурга Эдварда Бульвер-Литтона (1803–1873). который тогдашняя критика сочла слабым и осудила за демонстрацию «убийств ради убийства».
В 1822 году Уэйнрайту было 28 лет, он был признанным художником, вращался в кругу таких знаменитостей, как Байрон и Кольридж. Он был беден, обременен семьей и решил воспользоваться в преступных целях своими художническими талантами. Сначала он подделал подписи на документах, чтобы немедленно получить доступ к некоторой части полагавшегося ему наследства, которое находилось на доверительном управлении, в руках у попечителей, однако полученные деньги быстро разошлись. Тогда в 1824 году он вновь подделал подписи, чтобы иметь возможность воспользоваться всей суммой — 5250 фунтов стерлингов. Однако из-за собственной расточительности он и на этот раз вскоре спустил все деньги и начал брать взаймы у ростовщиков и у друзей, так что влез в огромные долги.