Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей
Шрифт:
А в марте 1882 года Джордж Хенри Лэмсон предстал перед судом по обвинению в отравлении шурина, причем приговор был вынесен очень быстро и столь же быстро приведен в исполнение. Этот шурин, Перси Малькольм Джон, страдал параличом нижних конечностей, и незадолго того, как он умер, не кто иной, как Лэмсон, вроде бы показывал ему, как надо «подсластить» отвратительного вкуса лекарство с помощью какого-то «сахара» в желатиновой капсуле. А за несколько дней до того Лэмсон купил в аптеке два грана [24] так называемого английского аконитина (или аконитина Морсона), и, как утверждал обвинитель на процессе, именно это вещество и находилось в капсулах. Уже через пять минут после приема капсулы внутрь появились симптомы отравления аконитином. К несчастью для Лэмсона, судебная медицина успела достаточно
24
Около 130 мг.
Доктор Кути де ля Поммрэ, вообще говоря, прославился больше благодаря тому, чего он не смог сделать, нежели благодаря любым собственным действиям. Дело в том, что он, как рассказывают, поспорил, что сможет трижды подмигнуть в ответ на поданный сигнал, уже после того, как его казнят на гильотине — если, конечно, у него на то будет физическая возможность… Однако давайте по порядку.
Некая мадам де По была вдовой друга доктора де ля Поммрэ. Сначала доктор сделал ее своей любовницей, но затем оставил ее. Ей было сорок лет, и она отличалась хорошим здоровьем, но тут доктор, теперь уже бывший любовник, вдруг снова начал встречаться с ней, а перед этим даже потратился на то, чтобы застраховать ее жизнь, оплатив несколько страховых полисов на исключительно крупную сумму. Когда она внезапно умерла, не нашлось никаких причин для подозрений в том, что это явилось результатом преступления, поэтому ее похоронили. Правда, как только де ла Поммрэ, вскоре после ее смерти, предъявил страховым компаниям требование о выплате страхового возмещения, ее тело тут же было эксгумировано, однако по результатам исследований не было обнаружено никаких следов яда. Вместе с тем обнаружилось, что отсутствуют записи о симптомах заболевания, от которого она умерла, поэтому на всякий случай был приготовлен водный и спиртовой экстракт из желудка умершей, и их протестировали на животных — так обычно поступали в то время.
От экстрактов погибли и кролик, и собака, а затем оказалось, что спиртовой экстракт соскобов с пола в том месте, где мадам де По вырвало перед смертью, также содержит достаточное количество яда, чтобы погибли еще один кролик и еще одна собака — тогда как такой же экстракт соскобов с того же пола, но в другом месте комнаты не оказал на подопытных животных подобного эффекта… Следствие пришло к выводу, что смерть жертвы произошла вследствие действия какого-то растительного яда, который в то время было невозможно выделить и определить.
В распоряжении де ля Поммрэ было большое количество различных ядов, и выяснилось, что, хотя он не слишком давно приобрел значительное количество дигиталина, в наличии его оставалось совсем немного. Однако проблема в случае с де ля Поммрэ заключалась в том, что он был не традиционным врачом, а лечил с помощью гомеопатических средств, поэтому его лекарства представляли собой очень сильно разведенные дозы различных ядовитых веществ, которые полагалось принимать в малых количествах, как проницательно напомнил всем об этом Оливер Уэнделл Холмс [25] .
25
Холмс-старший Оливер Уэнделл (1809–1894) — врач по профессии, прославился своими литературными сочинениями и считается одним из лучших американских поэтов XIX века.
Во всяком случае, количество дигиталина было столь велико, что доктору было непросто объяснить его покупку и последующее использование для какой угодно цели, кроме преступной. И конечно же на фоне неожиданного возобновления отношений с будущей жертвой, а также покупки страховых полисов на ее имя этого всего оказалось достаточно, чтобы создать нужную систему доказательств, позволявших вынести приговор преступнику. Если же добавить к списку преступных действий доктора де ля Поммрэ еще и целую коллекцию специально изготовленных, подделанных им писем, на основании которых удалось доказать, что он ожидал возможной смерти мадам де По, ставшей для всех полной неожиданностью, то неудивительно, что его казнили в 1864 году.
Удивительна, однако, эта легенда о том, будто врач поспорил, что будет в состоянии подмигивать, когда голова его уже отделена от тела. На самом деле это, по-видимому, просто одна из популярных в XIX веке «страшных историй» из так называемого «городского фольклора», причем именно эту часто рассказывали в Париже, упоминая множество казненных с помощью гильотины преступников. В случае с де ля Поммрэ все началось с публикации беллетристического произведения Вилье де Лиль-Адана «Тайны эшафота», вышедшего в 1883 году. Альфред-Арман Вельпо известным хирургом, чье имя на некоторое время сохранилось в названии особой «повязки Вельпо», фиксировавшей руку у туловища, хотя сегодня он уже давно забыт. Так вот, в «Тайнах эшафота» повествовалось о том, что Вельпо якобы смог встретиться с де ля Поммрэ, когда тот уже находился в камере для осужденных на казнь, и убедил его попытаться трижды подмигнуть ему в ответ на данный им сигнал — просто ради их общей любви к науке… Сам Вельпо умер в 1867 году, поэтому уже не мог ни подтвердить сказанного, ни опровергнуть, однако я позволю себе заметить, от его имени что описанной в книге встречи с осужденным на казнь вообще не было… Кроме того, едва ли кто-нибудь тогда вообще мог проявить симпатию к де ля Поммрэ, который был попросту обречен на неблагоприятный исход судебного процесса.
Доктор Холи Харви Криппен — еще один гомеопат, сбившийся с пути истинного, однако в его случае мы, вероятно, сможем прельститься желанием проявить хотя бы капельку сочувствия и к нему, и к его усам, столь похожим на усы упомянутого в начале книги мистера Пью. Криппену уже 50 лет, а жена его, женщина весьма деспотичная, время от времени выступала в мюзик-холле под псевдонимом Белл Элмор. Супруги Криппен поженились у себя на родине, в Соединенных Штатах Америки, когда ей исполнилось 19 лет, а ему, уже вдовцу, было 30. Она, несостоявшаяся оперная дива, стремилась попасть в высшее общество, и ей никак не удавалось претворить свои мечтания в жизнь; он же был человеком степенным, домашним, разве что любил ходить в оперетту.
На юную Белл произвел большое впечатление диплом врача, и она вышла замуж за доктора Криппена, однако Америка как раз тогда потеряла былую веру во всемогущество гомеопатии, и поэтому супруги переехали в Лондон. Там Белл конечно же флиртовала направо и налево, как полагается актрисам, а Криппен в 1901 году познакомился с некоей Этель ле Нив. Как и его жена (урожденная Кунигунда Макамотски, хотя позже она пользовалась также именами Кора Мотски и Кора Тернер), Этель изменила свою фамилию: к своей непритязательной фамилии Нив (или, по-французски, Nwu то есть «плотный снег», «фирн») она добавила артикль «лё» (le), и теперь ее имя стало звучать куда более стильно. У Криппена супружеская жизнь к тому времени полностью застопорилась, поскольку оба супруга пребывали в состоянии перманентного взаимного раздражения, а вот Этель действительно полюбила доктора Криппена. Однако любовниками они стали лишь после того, как Криппен застал как-то свою жену в постели с другим мужчиной.
По какой-то причине супруги Криппен не сделали правильный в их положении шаг и не подали на развод. Вместо этого Криппен купил 5 гранов гидробромида гиосцина (бромистоводородного скополамина) — вещества, которое в наши дни используется в основном как активное вещество для изготовления Kwells, хорошо известного на Западе средства против укачивания для путешествующих. И вот однажды ночью в 1910 году Криппен отравил жену, расчленил ее довольно-таки упитанное тело на небольшие куски, а затем избавился от большинства из них. Это и стало его фатальной ошибкой: я имею в виду, что он почему-то не избавился от всех них.
Правда, была и еще одна ошибка: Криппен позволил Этель публично носить одну из брошей, принадлежавших Белл. Это была крупная, легко узнаваемая брошь, так что одна из подруг Белл немедленно узнала ее. Криппен поначалу сообщил всем, будто его жена уехала домой, в Калифорнию, а позже — что она там умерла и что ее кремировали, однако их друзья, знавшие, что Белл из католической семьи, понимали: ее близкие ни в коем случае не позволили бы совершить кремацию. А когда друзьям супругов Криппен показалось, что в доме у доктора явно появился странный запах, будто где-то сдохла крыса, они обратились в полицию. Криппен и Этель, напуганные этим, тут же уехали, а полиция, обыскав погреб в доме, обнаружила там человеческие останки. Начались поиски исчезнувшего врача и его дамы сердца, а желтая пресса тем временем с наслаждением освещала эту сенсацию, снабжая ее заголовками «Убийство в лондонском погребе».