Тихий дом
Шрифт:
Как же, ваше высочество принц датский Гамлет, не пробубнить в таком случае ваше "это ли не цель!" Как не воспылать сердцем и, забывая вчерашнее дольнее, не взлететь к нынешнему горнему, уносящему туда, высоко-высоко, далеко-далеко, где царят любовь и блаженство. Отсечь рациональное, сальдо-дебетовое, что так легко растерять, и пойти навстречу "единому на потребу", "где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут" - истинное сокровище копится там, в вечных хранилищах, под огромные проценты роста, и земным, тем более подземным, расхитителям недоступно.
А в утешение тебе - еще вот эта сакральная прозрачность твоей души для той немыслимой красоты небесной,
Таня, Пастернак и свет
Вечером случилось нечто необычное. Нервно звякнул азбукой Морзе сигнал бедствия SOS: три коротких - три длинных - три коротких звонка, я поспешил в прихожую: надо же кого-то спасать! Рывком открыл тяжелую дубовую дверь с многослойной обивкой - и вот те сюрприз. Бочком просочилась Таня, румяная от смущения, с подозрительно блестящими глазами, с хрустящим пакетом в руках.
– Можно зайти?
– спросила она с опозданием, меняя босоножки со стразами на домашние тапочки с помпоном.
– Попробуй, - тихо промолвил я, не зная как себя вести. Всегда теряюсь в обществе энергичных женщин, чем они довольно часто пользуются. Так же, наверное, растерялся праотец Адам, когда к нему с надкушенным фруктом подошла Ева и сразила наповал фразой: "Я уже отведала - очень даже вкусно, и ничего страшного, теперь ты попробуй!"
В моей комнате она оглянулась и протянула:
– Да-а-а-а, как всё запущенно!
– А вот по этому вопросу я бы поспорил. По мне, так всё лежит на своих местах, в темноте руку протяну - и сразу найду, что нужно. Может быть поэтому, сюда женщины не ходят. Во всяком случае, ты за многие годы - первая, кто переступил порог.
– Прости, не хотела тебя обидеть.
– Да вы никогда не хотите, а всё равно почти всегда получается.
– У тебя плохое настроение?
– Только что было нормальное. Просто ты меня ошеломила. Прости. Заходи, вон там, в углу есть кресло, можешь приземлиться.
– А это куда?
– распахнула она пакет из женского бутика, в котором обнаружилась стеклянная ёмкость темно-синего цвета, коробки с блюдами на вынос из ресторана, полубагет и огромное яблоко (куда же без него!).
– А тут под книгами, если аккуратно переложить их на подоконник, можно обнаружить столик марки "ломберный, складной, выпуска середины девятнадцатого века".
– Тащи тарелки, фужеры, нож и вилки, - приказала она, смягчив динамичный напор улыбкой.
На кухне сидел за столом Вовчик, он же Назарыч, с кряхтением потроша старинные круглые часы фирмы "Мозер". Мастер на все руки не поднял глаз, пока не добился тихого протяжного "бо-о-ом".
(Только недавно Господь освободил меня от агрессии прежней жены, и вот - снова здрасьте вам - новая жена всё с той же старой напастью. Её энергия смутила и заставила обороняться. А может всё-таки показалось? Может, ты настолько одичал в своей деревне средь молчаливых берез и застенчивых селянок, что нормальные отношения со столичной дамой тебе кажутся невесть чем? В любом случае, Таня - твоя старая знакомая, и уже поэтому имеет несколько больше прав на проявление своеобычной общительности. Ладно, дикарь, ладно, подлый трус, ты раньше-то времени не паникуй и, как учили Отцы святые, никогда не доверяй спонтанным душевным реакциям.)
– Ага, задышали!
– воскликнул мастер, оглянулся на меня и выпалил: - Приветик, гражданин начальник, я так и знал, что ты бабник. А они мне: ничего подобного, он мужчина с понятием. А я как глянул на тебя - сразу понял: такой молодой, богатый и ужасно красивый своего не упустит. Меня не надуешь!..
– А вот на эту тему я мог бы поспорить...
– снова смутился я.
(Ну вот, и "человек со стороны" заметил некую дрожащую муть во мне, а значит и в моем отношении к Тане. Впрочем, и старик вполне может ошибаться, не забывай о его застарелом алкоголизме и зависимости от тебя, как хозяина жилья, а что может больше польстить мужчине - с точки зрения пьющего старика-зека - чем признать его бабником!)
– Ладно, расслабься, Назарыч никому не скажет. Не язык - а чистая могила. А часики-то еще потикают, еще побумкают! Фужеры у Никиты возьми, у него хрустальные. А нож у меня - башку смахнешь и не заметишь - трофейная немецкая финка.
(Однако, нужно возвращаться в комнату, где в креслах восседает нестареющая нимфа, ожидающая от тебя... Кстати, а чего ожидающая? Ладно, пойдем, заодно и это выясним.)
– Теперь жильцы всего дома будут обсуждать твой триумфальный выход на сцену, - проворчал я каким-то противным гнусавым тоном, входя в свою каморку.
– Да пусть себе!
– беззаботно махнула она рукой.
– Зато теперь можно вести себя свободно. Терять-то нечего. Я даже в ванную могу легально сходить.
– Надеюсь, нужды в этом не будет, - прошептал я под нос, суетливо предаваясь хозяйским обязанностям.
Наконец сел напротив на край кушетки и уставился на Таню неприлично долгим взглядом, не имея возможности и желания прервать внутренний бестолковый монолог. Женщина смутилась, возможно ей показалось, что я обнаружил в ее внешности какой-нибудь беспорядок, она достала из сумочки зеркальце и глянула на себя, потом прошлась дрожащими пальцами по волосам, стряхнула с плеч несуществующую перхоть и - подняла на меня взгляд, полный недоумения. В этих глазах сейчас отражался свет, льющийся из окна, радужная оболочка, подобно драгоценному камню, переливалась немыслимой цветовой гаммой синих тонов. Вспыхивал испуг дикой серны, тут же сменяясь отчаяньем тигрицы, загнанной в клеть; наконец, на миг она опустила глаза, а, подняла на меня взгляд, уже полный кротости, по-женски мягкий и податливый.
В тот миг женского смирения и готовности на всё, только бы не потерять объект обожания, в ту переломную секунду, время словно остановилось, и я... оказался на краю обрыва над черной линзой лесного омута.
Как-то давным-давно, ранним летом забрел я в глухую чащу, где обнаружил не обозначенную на карте речку. Быть может, просто ручей, разбухший от талой воды. Я стоял на пригорке, подо мной мерцала черной жемчужиной округлая запруда - кто знает какой глубины! Вода у берегов имела цвет тёмно-бурый, а уж ближе к центру, так вообще аспидно-черный. На меня нашла безумная удаль: вдруг захотелось нырнуть вниз головой, я прислонил ружье к черному березовому комлю, сдернул через голову натовский свитер, подаренный очень военным товарищем - и застыл! Видимо, ангел хранитель предостерег. Вспомнились слова из Евангелия о том, как легион бесов просил Спасителя войти в стадо свиней, которое низверглось в воду. Вспомнил, как с полчаса назад проходил мимо лежбища кабанов со свежим пометом. Представил, как легион вошел в кабанье стадо и увлек в этот черный омут. Мрачную картину дополнило реющее видение двух человеческих скелетов на дне озера. Словом, вернул свитер на собственный торс, подхватил ружьецо, да и быстро-быстро ушел подальше от нечистого места в сторону света, в сторону солнца.