Тихий дом
Шрифт:
Видимо за ужином я выпил много чая, а может от избытка впечатлений, только ночью мне не спалось, да еще стал бегать каждый час в кирпичное сооружение во дворе. Каждый раз я останавливался под черным небом в россыпи ярких звезд, облитый лунным светом от макушки до ног, и поглядывал на дальнее крыло дома, где по желтой занавеске вверх-вниз непрестанно скользила тень. Весь мир спал, а монах всю ночь молился и клал земные поклоны.
В голове смешивался странный коктейль из разносторонних мыслей: стыд за себя, молодого, способного на гораздо большие подвиги чем старик, но не делающего ничего; удивление очевидному и невероятному бессонному неутомимому монашескому
И стал свет
Ночью из тёмной глубины души поднялся страх. Он наполнил меня всего и эту комнату холодным фиолетовым туманом. Тело напряглось и окаменело, волны колючих мурашек носились от затылка к ногам, от ступней к горлу. Перехватило дыхание, сердце остановилось... В голове прозвучали все вопросы о смерти, которые я когда-либо задавал взрослым, не получая вразумительных ответов. Перед глазами проплыли желтые лица умерших, которых видел в своей жизни и даже моё собственное, каким оно станет, когда я умру.
И вдруг, когда страх мой стал невыносим, а я мысленно распрощался с жизнью и покорился беспощадному року, открывшему передо мной черную бездну с ревущим огнем далеко-глубоко внизу, толкающему мое окаменевшее тело в пропасть... В ту самую печальную секунду прозвучал из-за стены старческий голос - это была молитва обо мне. В окно пролились первые лучи рассвета - и тьма рассеялась, словно черную тучу унес порыв свежего ветра. И комнату, и всего меня заполнил свет, тихий, мягкий и спокойный. Меня подхватил поток тёплого воздуха и унёс куда-то вверх и направо, и наконец я уснул.
Утро моё началось под звон колокольчика, я повернул лицо к окну, пылающему ярким рассветом - и сразу отвернулся. Я ослеп, в затылке пульсировала боль, тело будто избили ногами. Открылась дверь, ко мне приблизился старец, взял тяжелую голову в свои теплые большие ладони, помял пальцами затылок, виски, шею. Боль прошла, я заметно взбодрился. Не успел поблагодарить отца Василия, как он стремительно удалился, оставив после себя аромат хвойного ладана. Вечером я приметил во дворе летнюю душевую. Схватил полотенце, зубную щетку и выбежал во двор, исполосованный косыми лучами солнца, наполненный звонким птичьим пением. Вода, хлеставшая из душевой лейки, поначалу казалась ледяной, потом привык и отлично взбодрился.
Вернулся в комнату, вытерся, оделся, расчесал шевелюру и уже в приличном виде появился в трапезной. Огляделся. Лидия собирала на стол, бабушка с отцом Василием полушепотом разговаривали в углу, кот нежился на подоконнике... И тут вошла девочка и сказала: "Мир дому сему!". Если на меня никто не обратил внимания, то она сразу привлекла к себе взгляды всех присутствующих: "А вот и наша Светочка! С миром принимаем! Ах ты наша умница!" Сю-сю-сю! Подумаешь!.. Света сложила ладони лодочкой и взяла благословение у батюшки, троекратно расцеловалась со всеми и подошла ко мне. Я отпрянул - не хватало еще, чтобы девчонка со мной целовалась! Но девочка лишь кивнула светлой головкой и сказала:
– Здравствуй, братик! Как твоё святое имя?
– Андрей, - пролепетал я, удивившись тому, что оказывается ношу имя святое, и на всякий случай отступил еще на полшага назад.
В это время в моей бедовой головушке закипал сумбур. Я-то с детства привык, что девчонки - это такие противные создания, которые вечно издеваются, прыскают от смеха, болтают что-то гадкое о тебе, стараются побольнее поддеть, хвастают, ябедничают... Но Света оказалась такой простой и естественной! Это меня несколько ошеломило. От нее, как от солнца, исходили лучи невидимого света, дружеского тепла. В ее серо-голубых глазах плескалось прозрачное озеро, глубокое и чистое. И как только оно помещалось в таком небольшом объеме!
Что же произошло? Вошла незнакомая девочка, примерно моих лет, в длинной юбке, в белой блузке, в платочке на голове, из которого во все стороны выбивались пушистые прядки светло-русых волос; от нее пахло свежестью, от нее веяло теплом и дружбой. Она меня совсем не знала, но между нами внезапно растаяло мое обычное отчуждение и недоверие, и мы сразу стали друзьями. И вот мы уже улыбаемся другу другу, и вот садимся рядом за стол, подходит старец, мы встаем и молимся перед вкушением пищи, я вообще впервые, а она - привычно. Пьем чай с блинами, слушаем отца Василия. А после благодарственной молитвы, выходим во двор, держась за руки и вприпрыжку несемся на "обзорную экскурсию по селу".
Света рассказывает о том, как сгорели в доме на праздник Первомая ее родители, как тетка взяла ее к себе, как отец Василий позвал ее в храм, а она с радостью откликнулась, и храм стал ее родным домом. Она представляла меня редким селянам - все при деле, знакомила с коровами, козами, гусями - наизусть знала клички и даже характер животин: "Зося тихая, ласковая, а вот эта Гулька - просто наказание, постоянно убегает от хозяйки, то клеверу объестся до колик, то бодается, то забор повалит". И всё девочка говорила с улыбкой, радостно и просто. И по всему видно, даже непоседливая телушка Гулька, кусачие гуси, даже самые суровые крестьяне - все, завидев девочку, улыбались, приветственно взмахивали руками, хвостами, головами... Я же был в ореоле ее света, меня воспринимали как вялую тень искристой Светы, но и тому я радовался. Зашли в дом тетки, познакомился с усталой грустной женщиной, которая при появлении племянницы зарделась, забегала, налила нам парного молока, протянула по два ведра: "Поди, в лес зайдете, так наберите грибов!"
– Неужели можно набрать целых четыре ведра?
– спросил я недоуменно, привыкший покупать грибы на рынке поштучно для супа или вкусовой добавки в жареную картошку.
– Запросто!
– сверкнула девочка белыми зубами.
– Сам увидишь.
И на самом деле, стоило войти в лес, как на первой же полянке мы наполнили маленькими боровичками по первому ведру, на второй полянке по соседству - лисичками по второму ведру. Забежали к тетке, оставили грибы, услышали похвалу и вернулись в поля. На берегу реки, запыхавшись, упали в траву и засмотрелись на прозрачные облака, плывущие по синему небу. Я рассказал, как всю дорогу сюда, нас с бабушкой поливал дождь, на что Света с таинственной улыбкой ответила:
– Нам то что, для сельских любая погода в радость. Нам и дождик и солнышко - всё для урожая сойдёт. Это батюшка в вашу честь такую погоду намолил.
– Как это?
– А вот пойдем, я тебе кое-что покажу.
Мы вскочили и быстрым шагом направились к вышке, стоявшей среди поля на пригорке. Забрались на верхнюю площадку. "Смотри по кругу!" По всему горизонту чернели сизые, набухшие водой тучи, то там, то сям поблескивали синие ломаные молнии. И только над нами, на пятачке земли, километров десять в диаметре, голубело небо, сияло солнце, плыли белые легкие перистые облака и весело цвиркали птицы.