Тихий дом
Шрифт:
По традиции, я осмотрел новые картины, вывешенные на стене, удивившись разнообразию и форме цветовых пятен, выслушал отчет о последних семейных приключениях и, наконец, услышал: "Там, за стеной, с утра сидит Лешка, он спрашивал о тебе, иди, поприветствуй старика".
Алексей сидел в кресле перед большой картиной в полстены и писал карандашом в блокнот. Пейзаж, вдохновивший писателя, привлек и мое внимание. Это не был привычный для хозяев набор хаотичных цветовых пятен, передо мной вполне ощутимое явное солнце рассыпало по зеленой траве и поверхности озера яркие световые пятна в импрессионистской манере.
– Что, и тебя прожгло?
– не отрываясь
– Как глянул, так и засел писать. Слушай, Андрей, Слава сказал, что ты всё потерял. Это интересно. Могу я попросить тебя рассказать об этом?
– Можешь. Проси.
– Уже. Ты согласен? Я так и думал.
Наконец, мне удалось оторвать глаза от солнечного пейзажа, и оглядеться. В комнате в углу сидела девушка и неотрывно смотрела на Лешу. Я поприветствовал незнакомку, она не шевельнулась.
– Бесполезно, - шепнул Леша.
– Замерла как я вошел, да так и сидит, будто окаменела.
– Уточни, пожалуйста, девушка застыла при твоем появлении или все же когда ты взглянул на картину.
– Интересная мысль, - кивнул писатель, неотрывно покрывая блокнот ровными кудрявыми чернильными строчками.
– Да, кажется, когда я вошел, девушка порывалась со мной поговорить, во всяком случае, она тогда еще двигала руками и шевелила губами. Когда же я взглянул на пейзаж, меня словно облило солнечным светом и...
– ...Тебя пронзило вдохновение, - догадался я, - ты взялся писать, а девушка как бы заразилась твоим настроем и тоже вошла в штопор.
– Скорей всего именно так, - согласился Леша.
– Это всегда очень таинственно. И, знаешь, уверен, не стоит пытаться анализировать столь тонкие материи... "Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа" (Иоанн 3:8). Кто знает, может эта девушка сейчас путешествует по таким дальним и непостижимым мирам, что нам ее оттуда ни за что не вытащить. Пусть полетает, может быть, это самые счастливые минуты в ее жизни, кто знает...
– Странно, я тебя столько раз зазывал в деревню. Там есть места и получше, чем лесное озеро. Но тебя вдохновила именно картина, изображение, копия, а не живая природа.
– Это потому, что в картине этой живет печать вдохновения. Художника, как ты сказал, пронзил Дух, отразился от картины, облистал меня, а потом и эту девушку. Такая вот гипотеза. А не приехал к тебе, не потому что не хотел. А потому, что когда пишу книгу, это овладевает мною полностью. Нет тогда выходных, отпусков, и даже по ночам продолжает бродить во мне некая таинственная субстанция, из которой вырастают цветы. Или даже деревья и целый лес.
– Леша глянул на меня и вернулся обратно к блокноту.
– Только меня очень интересует именно твоя нынешняя ситуация. Уверен, тебе есть, что мне рассказать. На место утраты материи, просто обязано прийти восполнение духовное. Сознайся, ведь ты изменился с тех пор?
– Конечно. Только я до сих пор нахожусь во взвешенном состоянии, так что ничего определенного сказать о себе пока не могу.
– И не надо. Меня устроят ощущения, эпизоды, метания - это чудесная почва для изучения жизни. А хочешь, я дам тебе диктофон, и ты наговоришь на него всё, что в голову взбредёт. А можешь, дневник вести! Сам же потом спасибо мне скажешь.
– Ладно, Леша, диктофон у меня есть, тем более - тетрадь для ведения дневника. Я пожалуй попробую.
– Как интересно с вами!
– воскликнула детским голоском девушка в углу комнаты.
– Послушайте, ребята, у меня есть подруга на Рублевке. Недавно она потеряла мужа, сильно тоскует и мается от одиночества, пригласила меня пожить. У нее осталось от мужа огромное состояние и особняк. Хотите, она выделит вам целый этаж в своем доме. Вам не надо будет думать о еде, одежде, деньгах. Только живите и говорите. Я никогда так здорово себя не чувствовала, как здесь с вами.
– Ну вот, Андрей, видишь, почему на девушку нашло онемение, - проворчал Леша.
– Вот как объяснить ей, что она предлагает нам смерть взамен нашей живой реальной жизни.
– Он быстро глянул на девушку.
– Вам доводилось, милая барышня, видеть взлет космической ракеты? Сколько усилий требуется, сколько расходуется топлива, чтобы оторваться от земли! А земля не отпускает, она будто клешнями цепляется за ракету... Когда же космический корабль преодолевает земное притяжение, ракета набирает огромную скорость и улетает прочь от цепких оков земли, именно туда, куда нужно космонавту. Что же предлагаете вы, милое дитя? К нашим собственным тоннам полезной нагрузки добавить еще и вашу с подругой. Увольте, барышня. Как сказал Лоренс Даррелл в своем гениальном "Александрийском квартете": "Писатель - самый одинокий зверь на земле", он должен быть нищим, голодным, больным и несчастным, только тогда он сможет написать нечто стоящее. А быть шутом у скучающих дамочек - это не к нам, пожалуйста. Думаю, недостатка в желающих у вас не будет.
– А ты, я смотрю, Леша, каждое слово записываешь?
– Почему только слова? Еще и мысли, чувства и озарения. Кстати, это со мной бывает очень редко, чтобы разговор не мешал писанине. Пожалуй только здесь, у Славки, и бывает. Спасибо ему, что не пристает, позволяет сидеть тут, сколько потребуется. Какой из меня собеседник...
– Так он тоже человек творческий, и ему не нужно объяснять, что полезно, а что вредно "ловцу человеков".
– Мальчики!
– донесся из столовой хрипловатый голос Тани, - не пора ли вам перекусить?
– А и то правда, - вздохнул Леша.
– Пойдем, подзаправимся.
В столовой кроме хозяев сидели двое бородачей. Таня усадила нас за стол, перед нами поставила сковороду, с которой улыбалась яичница с колбасой.
– Танюш, - спросил я, - а что там у вас за девушка сидит?
– А кто её знает, пришла и сидит себе. Может, дети привели, может, сама залетела, как бабочка на огонек. Разве за всеми уследишь... Да вы ешьте!
Слава плеснул в граненые стаканы портвейна и поставил на проигрыватель виниловый диск. Раздалось мягкое шипенье, вступил оркестр и воздух комнаты наполнил женский голос, чуть позже - мужской:
Если любить, как это выразить словами?
Нету слов, - слова приходят сами,
Если любить, если любить так...
– Ты что, нарочно?
– всхлипнул один бородач.
– Кто поёт?
– спросил второй.
– Никак не узнаю.
– Алла Иошпа и Стахан Рахимов, пластинка "Распахни своё сердце", 1976 год, - обстоятельно ответил Слава.
– Что, прожгло? А всего-то, казалось бы, песня о любви, исполненная двумя любящими супругами, а как поднимает, как за душу берёт!
– Да, всего-то-навсего, нормальные женщина и мужчина, поют нормальную песню о нормальной любви.
– Таня никого не упрекала, она просто смотрела, как за окно, в далекие семидесятые годы прошлого столетия, которые для неё не ушли, а продолжали жить и радовать. Слава поставил на проигрыватель другой диск, проворчав: "Ну вот вам нечто нейтральное: композиция "Эхо" с диска Пинк Флойд "Миддл" 1971-го года".