Тихий омут
Шрифт:
Я прокручивала в голове разговор, пытаясь выцепить, какая фраза спровоцировала приступ зудящего вдохновения, знакомый всем писателям. Мысли путались, слова сплетались в пока ничего незначащие предложения и отрывки, а в голове уже зрела основная сцена. Но, главное, вырисовывался образ центрального злодея – харизматичного, утончённого и очень жестокого.
Мне вдруг подумалось: в литературе и кино негодяи почему-то вызывают больше симпатии, чем добродетельные герои. Иной раз они им сочувствуешь, когда узнаешь трудное прошлое, которое обязательно наполнено лишениями и несправедливостью. И вот происходит что-то, и хороший парень вдруг превращает
Добро же порой выглядит искусственно, притянутым за уши. Даже если герой проходит все круги ада, он получается какой-то нелепый с своей верой в лучшее. Ему, герою, обязательно (по законам литературного и кинематографического жанра) воздастся за все страдания и лишения, и он, пройдя трудный путь, обретет свое счастье, каким бы оно ни было.
В этом плане злодеи выглядят более честными. У них нет ни наивности, ни слепой веры во вселенскую справедливость, а потому они действуют по обстоятельствам и в соответствии со своим внутренним кодексом. А вот добрые герои выглядят глупцами, которые порой не могут за себя постоять и вляпываются в нелепые ситуации. Но при этом добро побеждает зло.
Но так бывает лишь в фильмах. Или в книгах. В реальности зло иногда всё же побеждает, а добро остаётся лишь идеалом, к которому все стремятся. Как сказал Алекс: «Никто не хочет считать себя плохим». Никто не хочет осознавать себя разрушителем своей и чужих жизней. Оставаться добрым стоит колоссальных усилий, а вот оскотиниться не составляет труда. Однако порой бывает так, что подчас невозможно отличить добро от зла.
Я остановилась и непонимающе уставилась на высокую лакированную дверь библиотеки отеля. Как я здесь очутилась? Толкнула дверь и заглянула внутрь. Тяжёлые полированные шкафы с пёстрыми корешками книг и уютными кожаными диванами – настоящая тихая гавань для тех, кто любит атмосферу уединения и неспешности.
Я потопталась перед дверью и развернулась, чтобы уйти.
Погруженная в собственные мысли, я не услышала шаги за своей спиной и очень испугалась, когда чьи-то костлявые пальцы цепко схватили меня за запястье и резко потянули в сторону. Спина ударилась о твёрдую грудь. Влажная ладонь, пропахшая табаком, запечатала рот. Я рванулась вперёд, но в ту же секунду почувствовала прикосновение лезвия к горлу и замерла.
– Будь умницей, и ничего не произойдёт, – ласково прошипел за спиной незнакомый голос. – Ты Рика Романовская?
Я шумно втянула воздух и инстинктивно задрала подбородок как можно выше.
Незнакомец разочарованно цокнул. Лезвие с силой вжалось в шею. Одно неловкое движение, – и кожа расползётся под ним.
– Ты Рика Романовская?
Я всхлипнула и едва кивнула.
– Так-то лучше, – негодяй удовлетворённо хмыкнул. – Передай Ларанскому: если не вернёт то, что ему не принадлежит, он получит тебя. По частям, – и, понизив голос, добавил: – У тебя есть семь дней. Если попытаешься покинуть отель, я тебя найду. Кивни, если поняла.
Я снова затрясла головой.
Нож соскользнул вниз. Послышался треск ткани, и я заорала от боли. Но в следующее мгновение мир растворился во тьме.
Глава 2. Цветы, книга и крик в темноте
– Какое облегчение, что с тобой всё в порядке! – Алекс порывисто сжал мою ладонь. – Но не обращаться в полицию совершенно безрассудно. Почему ты отказалась?
Я поморщилась и осторожно коснулась затылка. Шишка огромная, но жить можно.
Горничная нашла меня в закутке и подняла такой крик, что сбежались все, кто находился поблизости. Меня доставили в городскую больницу, где я и пришла в себя. Врач осмотрел и наложил швы на рану. Потом взяли кровь на анализы, отправили на рентген. Но, слава Богу, никаких серьёзных повреждений не обнаружилось. Врач настаивал сообщить в полицию о нападении и провести в больнице ночь. Но перспектива остаться одной ужаснула, и я вежливо отказалась.
Такси остановилось перед главным входом в отель.
– Думаю, это излишне, – проговорила я, глядя на Полерецкого.
Алекс неодобрительно фыркнул и вышел из автомобиля. Его возмущение было понятным: другой человек незамедлительно сообщил бы властям и поднял всех на уши. Но я боялась. Поднятый шум мог спровоцировать негодяя, а потому я решила сначала позвонить Дану. Не факт, что Ларанский выполнит условия, но внутри теплилась надежда. Думать, что может случиться, мне не хотелось.
В холле нас встретил господин Тадеуш, хозяин отеля и по совместительству управляющий. Он старался держать себя в руках, но посеревшее лицо и чуть подёргивающийся уголок губы выдавал внутреннее напряжение. Внезапно мне стало жаль его. Огласка инцидента грозила обернуться для него катастрофой. В провинциальном городе найти хорошую работу – задача не из лёгких. А если люди узнают, что в «Старом Замке» нападают на гостей, неприятностей не избежать.
Управляющий натянуто улыбнулся и обратился к нам.
– Он искренне переживает о случившемся и приложит все усилия, чтобы уладить инцидент, – перевёл Алекс. – Кроме того, господин Тадеуш готов вернуть деньги за период проживания в отеле.
– Неплохо, – отозвалась я и задумчиво посмотрела на управляющего. – Алекс, переведи, пожалуйста, господину Тадеушу, что мне нужны будут копии записей с видеонаблюдения и полный список персонала и гостей. А также курьеры, почтальоны, мастера по ремонту. Одним словом, всех, кто находился сегодня в отеле.
Лицо Полерецкого изумлённо вытянулось.
– Только не говори, что…
– Переведи, пожалуйста.
Господин Тадеуш удивился не меньше Алекса. Потом нахмурился и покачал головой, выражая сомнение. Я не понимала, что говорит управляющий, но по тону стало ясно: он против предоставления информации.
Полерецкий перевёл на меня взгляд.
– Он говорит, что может предоставить данные только по официальному запросу.
– Ну тут как бы два варианта: неофициальный или с привлечением полиции, – я равнодушно пожала плечами. – Лучше, конечно, неофициальный. Иначе если набегут полицейские, то замять дело не получится.
Управляющий нехотя согласился. Однако пообещал передать списки и записи к завтрашнему утру. Я удовлетворенно кивнула. В конце концов, сегодняшний день выдался крайне изматывающим, чтобы начинать что-то делать.
– Тебе необходимо уехать из отеля, – остановившись перед дверями моего номера, сказал Полерецкий.
В этот момент он выглядел как-то по-особенному трогательно. И его нелепый высокий рост, и торчащие уши, и даже шрам, искажающий верхнюю губу. «Похоже, что он родился с заячьей губой», – подумала я и тут же оборвала себя. Неприлично так долго таращиться на чужой рот. Хорошо, если Алекс воспримет этот взгляд как заигрывание, а не так попытку рассмотреть его недостаток.