Тихий омут
Шрифт:
К своему вящему удивлению, я поняла, что у меня дрожат пальцы. Тишина напрягала и раздражало одновременно. Хотелось говорить о чём угодно. Главное, не молчать.
– Я так понимаю, что опрос гостей и персонала уже закончился? – наконец спросила я.
Дан появился на пороге ванной комнаты. Он облокотился плечом на дверной косяк, меланхолично размешивая ложкой сахар. Воздух наполнил терпкий аромат кофе.
– Эминеску ещё опрашивает персонал. Что ты делаешь?
– Пытаюсь отодрать повязку, – я фыркнула и перевела взгляд с Ларанского на своё отражение в зеркале. – У меня складывается
Дан усмехнулся и поставил чашку на столик между антисептиком и ранозаживляющим кремом. Потом взял в полочки полотенце для рук и сунул его под струю тёплой воды.
– На вот, приложи к повязке и не мучайся, – он протянул мне мокрое полотенце.
Раздражённую кожу защипало от воды.
– Врачи сказали, что рану нельзя мочить, – соврала я, чувствуя досаду из-за собственной недогадливости.
Тёплые капли стекали по коже, оставляя тёмные влажные разводы на халате, под которым почти ничего не было. С опозданием я вдруг осознала, какая недвусмысленная интимная сцена получается, но предпочла сделать вид, что ничего особенного не происходит. В конце концов, Дан припёрся без приглашения и оставалось надеяться, что ему хватит такта и сознательности не распускать руки.
– Не всё из того, что говорят врачи, можно применить на практике, – негромко произнёс Ларанский. Плавным движением он скользнул за спину. Губы ласково коснулись мочки уха, отчего по телу пробежала сладкая дрожь.
Дан осторожно развернул к себе лицом. Я как заворожённая смотрела в разноцветные потемневшие глаза и вдруг подумала, что невероятно соскучилась по нему.
Поцелуй оказался настолько нежным, что я зажмурилась от удовольствия. Господи, а ведь я уже практически забыла, как он пахнет кофе, парфюмом и чем-то ещё – терпким и до боли родным.
Полотенце выскользнуло из ослабевших пальцев.
– Я тоже по тебе скучал, – хрипловатым шёпотом проговорил Дан. Прохладная ладонь деликатно скользнула под халат.
Я не успела сообразить, как в глазах сверкнуло от резкой боли.
– Ах ты ж су-у-у-ука! – прошипела я, прижав руку к груди.
– Не благодари, – как ни в чём не бывало отозвался Ларанский возле двери, победно помахав треклятой повязкой. На лице играла лёгкая усмешка. – Заканчивай с перевязкой. У меня к тебе есть пара вопросов.
Камин напротив похрустывал сухими поленьями, и от запаха вишни кружилась голова. В это было что-то уютное, домашнее, как в фильмах, где показывают тихие вечера перед Рождеством.
Дан протянул мне чашку. Чересчур горячий и слишком крепкий. Но зато с тремя ложками сахара, как я и люблю. Я сделала пару глотков и приготовилась отвечать на вопросы.
– Что ты помнишь о нападении на тебя? – Дан опустился в кресло напротив меня. – Я имею в виду из того, что не было озвучено в присутствии Эминеску.
Я задумчиво почесала кончик носа и нахмурилась.
– Мне нечего добавить к сказанному… Хотя, – подняв указательный палец вверх, я бросила на Ларанского быстрый взгляд и сосредоточилась на чашке, – было ещё кое-что. У этого человека были паучьи пальцы. И он говорил с характерной хрипотцой. Как если бы у него было повреждено горло.
– Вот как? Ты уверена?
Я
– Сначала я подумала, что у него ангина. Но ангина предусматривает, что должна быть высокая температура. А с высокой температурой особо вряд ли будешь нападать на людей: рассеянное внимание, ломота в суставах. Можно очень легко проколоться. Вот и вывод: у него или хронический ларингит, или повреждённое горло. Я склоняюсь к последнему варианту.
– Ангина может протекать и без температуры, – заметил Ларанский. – Есть список заболеваний, при которых пропадает голос или появляется хрипота. Ты уверена, что у нападавшего именно повреждено горло? Здесь легко ошибиться.
– Возможно, ошибаюсь. Но в том, что голос был специфический, я более чем уверена. Кстати, – я не сдержала самодовольной улыбки, – я попросила господина Тадеуша списки персонала и гостей. А ещё копии записей с камеры наблюдения. Но всё это будет завтра. Хотя думаю, тебе лучше будет спросить о них у инспектора Эминеску. Наверняка полиция их уже изъяла.
Ларанский улыбнулся ласковой меланхоличной улыбкой, отчего внутри заскреблось чувство, что мои слова восприняты со снисхождением.
– В том месте, где на меня напали, – устало проговорила я, сбрасывая неприятное чувство, – нет камер. Точнее, они есть, но конкретно там – слепое пятно. В отеле на данный момент присутствуют шесть гостей: Алекс Полерецкий, Раду и Алексия Тома, Призрак, Итальянка и я. Обслуживающий персонал составляет десять человек: господин Тадеуш, повар и его помощник, две горничные, два официанта, дворник, два охранника. В нетуристический сезон не имеет смысла держать больший персонал. Алекса и чету Тома я уже отбросила. Мы обедали с ними в столовой. Господин Тадеуш и Итальянка отпадают, поскольку рост слишком маленький. Также отпадают горничные и одна официантка, так как нападающий был мужчиной. Причём довольно высоким. Второй официант заболел, о чём сказал мне управляющий. Вот и остаётся либо Призрак, живущий напротив Итальянки, либо два охранника. Я ставлю на Призрака. Его рост подходит и у него паучьи пальцы.
Дан с нескрываемым уважением покачал головой. Он сложил пальцы домиком под подбородком. В этот момент художник был похож на учёного, решающего сложный математический ребус.
– Впечатляюще. Откуда такие выводы?
Я хмыкнула.
– Ты даже не спросишь, о ком я говорю?
– Вероятно, что Итальянка – это Алессия Сорентино из номера «триста тринадцать». Итальянская журналистка, блоггер и исследовательница паранормальных явлений. Призрак – Карл ван Янсен, инженер, специализирующийся на строительстве домов. Он сбежал в отпуск от своей благоверной. Продолжать?
– Впечатляет, – я принялась задумчиво накручивать локон на палец и иронично приподняла левую бровь. – Семейные отношения они такие. Никогда не знаешь вытащил ты счастливый билет или же пропуск в ад… Кстати, спасибо за цветы на день рождения. Но если решил начать отношения с другой, то этот жест излишен.
Недоумение отразилось на лице Дана буквально на долю секунды. Однако этого хватило, чтобы острая, как игла, догадка кольнула сознание.
Я отставила чашку в сторону и испытывающе уставилась на Ларанского.