Тихоокеанский шторм
Шрифт:
– Вы абсолютно правильно поняли мою мысль - согласился премьер. Скажу больше - сейчас нам предстоит маневрировать между красными и 'кузенами', чтобы сохранить Британию в ряду великих держав. Кстати, права на ошибку у нас больше нет.
Мензис и Ротшильд хмуро промолчали - Черчилль высказался более чем откровенно, ясно выразив свои намерения: британской элите предстоял новый тур смертельно опасных маневров во имя спасения Империи, но, в отличие от 20-х - 30-х годов, сейчас права на повторение ошибок Макдональда и Чемберлена, сделавших ставку на изощренное искусство интриги, не подкрепленное авторитетом Королевского Флота и возможностями фунта стерлингов, не было. Только что премьер-министр недвусмысленно сказал, что 'дешевой империалистической политики' больше не будет - более того, как и после
– Хорошо, сэр Уинстон - негромко сказал барон, которого совершенно не радовала перспектива оказаться младшим партнером Рокфеллеров - а в случае реализации первого из указанных сэром Стюартом сценариев расплачиваться с американцами предстояло не только нефтяными месторождениями Персидского залива, но и золотыми и алмазными приисками Южной Африки, это было очевидно. Красные, в этом случае, имели перед янки одно несомненное в глазах англичан преимущество - у них не было флота, необходимого для контролля юга Африки; и в ближайшие 20-30 лет не будет. Выстраивание же практически всемирной золотой монополии позволяло не просто извлекать сверхприбыли, но и, со временем, постепенно ослаблять положение доллара в качестве мировой резервной валюты, усиливаяпозиции фунта - несомненно, в рублевую зону попасть не удастся, но удержание зоны фунта стерлингов в этом случае представлялось вполне возможным делом.
– Я думаю, завтра излагать все эти соображения будет несколько преждевременно - заметил барон Виктор, хорошо знавший и двоюродного дядюшку, и мистера Оппенгеймера - стоит ограничиться их согласием на переговоры с мистером Сталиным.
– Не могу с Вами не согласиться - высказался Черчилль, мысленно поздравивший себя с успехом - 'золотая' династия нынче была далеко не так едина во мнениях, как еще полвека назад; если часть представителей рода Ротшильдов терпимо относились к разделу мировых финансов с группировкой Рокфеллеров, то, другая часть была настроена на восстановление семейной монополии. Другое дело, что быть настроенными на восстановление этой монополии и быть готовыми ради этого пойти на соглашение с очень, очень сильно нелюбимым всеми Ротшильдами Сталиным - это были совсем разные категории.
– Как это ни парадоксально прозвучит - но наиболее опасным противником Британии сейчас являются не русские, а янки - изрек очевидную для собравшихся банальность Мензис, имея своей целью окончательно закрепить настрой молодого Ротшильда.
Виктор Ротшильд пожал плечами - с учетом того, что экономика Британии в значительной степени держалась на морской торговле, ответ на вопрос, кто является для нее наиболее опасным конкурентом, был очевиден до неприличия.
Послесловие 3
В три часа пополудни следующего - или, если быть безукоризненно точным, того же дня, поскольку обсуждения закончились далеко за полночь - 6 мая, в кабинете шефа британской разведки собрались те, кому предстояло принять важнейшее решение.
После исполнения сэра Стюарта долга гостеприимства, выразившегося в предложении напитков и сигар, началось обсуждение.
– Полагаю, всем нам очевидно, что опубликование документов из архива Гессенов приведет к нежелательным последствиям - взял инициативу в свои руки сэр Энтони. Остается лишь решить, следует ли нам вообще идти на переговоры с мистером Сталиным - и, если да, то на каких условиях.
– Отказ от переговоров приведет к тяжелым последствиям для Британии - сэр Уинстон был предельно дипломатичен, раздражать ведущих финансистов мира точно не следовало - тем паче, что склонными к компромиссам людьми их бы не назвал даже очень расположенный к Ротшильду и Оппенгеймеру человек - а маршала, насколько я могу судить, устроит и отказ от ведения переговоров.
Финансисты посмотрели друг на друга - вчера это не обсуждалось, но тяжелейший политический кризис Великобритании, с немалой вероятностью перерастающий в коллапс всей политической системы Альбиона, практически гарантировал потерю всех позиций Британии на континенте, с разделом таковых между американцами и русскими. Применительно лично к ним это означало потерю позиций в финансовой системе Франции, с разделом сфер влияния между финансистами Ватикана и группы Рокфеллеров. В такой же степени это касалось и тех стран Западной Европы, которые были освобождены англосаксами, за исключением разве что Голландии - там старая континентальная элита практически не имела серьезных позиций, так что всецело ориентирующаяся на англичан страна досталась бы 'кузенам'. Конечно, в первую очередь это касалось Ротшильдов - но и Оппенгеймер, представлявший, прежде всего, интересы британцев и их континентальных союзников, был бы вынужден согласиться с очень существенным перераспределением пакетов акций в мировой алмазной монополии в пользу элиты США. Определенно, не следовало забывать того, что мировым центром огранки алмазов и торговли бриллиантами был именно Амстердам - так что это стало бы дополнительным аргументом в вопросе перераспределения доходов.
Ну а обсуждать малоприятный вопрос, заключавшийся в том, что будет с фунтом стерлингов, если Британия полностью лишится возможности 'экспорта инфляции' на континент, столпам английских финансов просто не хотелось - хватало и того, что после захвата и хозяйничанья японцев в Индии Империя лишилась не только жизненно необходимой ей долларовой выручки (соответствует РеИ - в 1940-1945 гг. основным источником долларовой выручки была именно Индия В.Т.), но и импортером дешевеющего на глазах фунта. Упоминать в этой связи дальневосточные и африканские колонии не стоило - когда удастся сбросить туда денежную массу, ведомо было только Господу или его извечному оппоненту, но оба не спешили поделиться своими познаниями на сей счет.
'Десертом' же шло то, что в случае их отказа от предложений Сталина - в любой форме - все сомневающиеся получали наглядный урок на тему, стоит ли сотрудничать с русскими. Положительные примеры уже имелись - но, для полноты картины маршалу явно не хватало отрицательного примера. По здравому размышлению, ни сэру Энтони, ни главе 'Де Бирс' не очень хотелось пополнить своими персонами коллекцию 'охотничьих трофеев' русского диктатора - а перспектива этого сейчас была реальна.
– Полагаю, следует выслушать русского диктатора - а, узнав его условия, можно будет принимать решение о продолжении переговоров или отказе от них - постарался 'сохранить лицо' Оппенгеймер. Возможно, следует постараться затянуть переговоры - насколько я понимаю, наиболее удобный для красных момент довольно ограничен во времени, не превышая двух или трех месяцев; дальше пойдет частичная демобилизация, острота противоречий заметно сгладится.
– Вряд ли удастся поймать маршала на эту уловку - мягко возразил Черчилль. По опыту своих переговоров с ним могу точно сказать, что он склонен к предельной определенности. Кроме того, он высоко ценит точные, неопровержимые аргументы, умея выстраивать безукоризненные логические цепочки - настолько, что я, будучи воспитан в британском парламенте, с его культурой ожесточенных дискуссий, ничего не мог противопоставить ему (несколько видоизменное высказывание Черчилля о полемическом искусстве Сталина, имевшее место в РеИ В.Т.). Попытаться, бесспорно, надо - но всерьез рассчитывать на это не стоит.
– Вы очень высоко оцениваете кремлевского диктатора - корректно укорил Черчилля Ротшильд-старший.
– Этот человек принял разоренную, неграмотную Россию, с сохой - в качестве самой распространенной техники - и одному Господу ведомо, какой он ее оставит; текущее положение дел наводит на мысль, что самые комплиментарные оценки личности Сталина могут быть недостаточно реалистичными - пожал плечами премьер-министр. Даже если большевики из будущего оказывают ему самую широкую помощь, то ее еще нужно суметь использовать.