Тиманский овраг
Шрифт:
– Такие что угодно сочинят, лишь бы писанину свою повыгоднее втюхать.
– В общем, пока просто присматриваем за ней. И щупаем почву… Со всей осторожностью. А что там наша веселая вдова?
– Наверное, пребывает в глубокой скорби, как ей сейчас подобает. Еще бы, такого мужа потерять, которые на дороге не валяются…
– Интересно, надолго ли хватит ее скорби. Ты знаешь, что я недоверчиво отношусь к подобному мхату. Знаю ему цену… К вечеру все готово?
*
Подчиняясь спонтанному и неодолимому порыву, Наташа спросила у прохожего у Дома культуры шахтеров, как проехать на Тиманскую улицу. Узнав, что туда идет все тот же 32-й автобус, который, по-видимому, обслуживает весь город, она сфотографировала
Внутри новенького, ярко раскрашенного павильона было приятное тепло, и Наташа сообразила, что чудо техники – обогреваемые остановки – добрались уже и сюда. Она стянула с подбородка шарф и с интересом стала читать рекламные объявления на цифровых панелях внутри павильона. Продажа и доставка оленины, премьера в театре Мордвинова, выставка в Воркутинском выставочном центре, сувенирная продукция Коми, скидки в супермаркетах…
Показался автобус – новенький, желтый, как лимон, с квадратной серьезной физиономией и ярко горящими фарами, которые Наташа заметила издали даже в снегопад. Колеса, "обутые" в добротную шипованную зимнюю резину, звучно и уверенно хрустели по укатанному снегу. Вообще, все здесь выглядело основательным, прочным, сделанным на века, а не до первой непогоды, как бывало в южных городах… Там Наташе доводилось видеть, как новенький асфальт "плывет" после первого субтропического ливня, а красивую плитку на набережных разбивает первый же шторм. Здесь к качеству дорожного покрытия и безопасности граждан относились более ответственно. Как и ко всему другому. Зимняя одежда здесь предназначалась именно для того, чтобы согревать долгой тундровой зимой, а не для позирования в "глянце". Зимняя "обувь" для транспорта – надежная и холодостойкая. "Там не до понтов, – разглагольствовал Ефим, – это в столицах можно выкобениваться как угодно, трусы дизайнерские по цене авианосца покупать и сопли вытирать платочком по цене истребителя, а в тундре показуха не прокатит. Хищникам будет все равно, от какого кутюрье твой прикид, а пурга не будет разбираться, сколько стоила твоя машина… Поэтому на Севере все настоящее, без прикрас!" "И ты тоже?" – спросила Наташа, выразительно глядя на костюм Ефима от Scabal с бордовым галстуком. "А я всегда настоящий… Только некоторые этого не понимают и называют меня хамом".
В автобусе тоже было тепло, а сиденье, обтянутое алой рубчатой тканью, оказалось мягким и упругим.
– Тиман? – переспросил кондуктор, отсчитывая сдачу. – Далековато будет, это аж на окраине… Вам надо будет на "Поликлинике" выходить. Я вам скажу, когда.
Водитель открыл дверь, чтобы впустить еще одного пассажира, и едва успел захлопнуть ее перед носом у шаловливых подростков, попытавшихся шмыгнуть на выход.
– Эй, молодежь! – крикнула могучая девушка-кондуктор. – Автобус бесплатно не везет! Оплатите проезд, тогда гуляйте!
Новый пассажир стянул капюшон черной куртки, оставшись в лыжных очках и шерстяной маске с непромокаемой поверхностью, на которой таял снег. "Тот самый, из соседнего вагона, или просто похож? И чего он за мной таскается? Ладно в дороге мы рядом ехали и постоянно друг друга видели на станциях, а сейчас каким образом он снова рядом очутился? В третий раз уже, Карл!"
Автобус размеренно катил по заснеженной улице Ленина, среди ярко раскрашенных приземистых домов с небольшими окнами и крошечными, заметенными снегом балкончиками. Время приближалось к вечеру, и небо уже наливалось тем самым янтарным оттенком, который так очаровал Беллу. И Наташа заинтересовалась этим явлением природы – и из-за него сейчас оказалась здесь, в этой дали…
– Тиман, – подошел к Наташе кондуктор, – вам куда надо?
– Мне друзья говорили, – улыбнулась Наташа, вовсю пользуясь привилегией вновь прибывшей, –
– "Ролл-кафе", наверное? – заулыбался паренек. – Тогда вам туда надо, через дорогу, и по улице вдоль оврага, там вывеску увидите, ее, наверное, уже зажгли.
Наташа поблагодарила и, повыше подтянув "молнию" нового пуховика, вышла. "Интересно, а северное сияние сейчас еще бывает? Забыла спросить у Беллы и Фимы, в какое время его тут можно увидеть!"
В сгущающихся сумерках здание городской поликлиники, мимо которого шла Наташа, выглядело монументально и внушительно и возвышалось над оврагом, как гора, ярко освещенное, иллюминированное, с множеством светящихся окон. Пахло кофе из окошка на первом этаже; трое мужчин и две женщины в белых халатах, выглядывающих из-под пуховиков, стояли рядом с кофейней "Доктор Кофе" с дымящимися стаканами. Из ворот, сверкая мигалкой, выкатилась массивная новенькая машина "скорой помощи" и, для пробы покрякав, рявкнула сиреной на весь район и умчалась куда-то по центральной улице. Наташа пропустила ее, перешла через дорогу и вышла на Тиманскую улицу – где готовили расхваленную Беллой оленину; где друзья нашли вебкамеру для приветов "с далекого Севера"; где неделю назад красный "пежо" сбил прораба Антоныча – хорошего, по словам Федора Никитина, человека…
Сейчас проезжую часть уже очистили, и асфальт только слегка подернулся легкой наледью и влажно чернел в свете фонарей. На обочинах высились бело-серые сугробы. А на прошлой неделе дорога еще была белой, и красная машина отчаянно виляла и крутилась на скользкой поверхности, как будто водитель забыл ее своевременно "переобуть". Но как он тогда проездил всю зиму? Не стояла же машина с прошлой осени в гараже, чтобы выехать только в конце апреля и сбить Антоныча? "На этих шипах, – Наташа обратила внимание на колеса джипа, стоящего возле той самой вывески "Ролл-кафе", – даже на скользкой дороге так не закрутит и не занесет. А этот "пежо" словно ездил на резине, годной разве что для "бархатного сезона" где-нибудь в Ялте…"
Внезапно она напряглась. Остановилась возле закругленной стены одного из домов и прислушалась. Интуиция, отточенная в "горячих точках", пробудилась и подталкивала ее: внимание, опасность! Кто-то явно смотрит ей в спину недружелюбным взглядом и вынашивает не лучшие намерения. И Наташа напряглась. Под фонарем, сама ярко освещенная, перед невидимым недругом, она чувствовала себя незащищенной – одна, на пустынной улице, у оврага, в густом снегопаде… И если неизвестный попытается пырнуть ее ножом, выстрелить или толкнуть – то и камера ничего не зафиксирует, и из окон увидят только неясные фигуры среди белой мути…
Наташа поежилась и закурила. И резко обернулась. Самый лучший способ справиться со страхом – посмотреть ему прямо в лицо. Может, этот кто-то сам оробеет от прямого взгляда. Или станет видно, что это не всесильный монстр, а ряженый в резиновой маске…
Он тоже вышел на свет и тоже достал сигареты под светом другого фонаря. Черная куртка не по местной погоде, мешковатые брюки, высокие спортивные ботинки, лыжные очки. Хоть руки вытащил из карманов, чиркая зажигалкой и прикрывая огонек от ветра. Значит, за нож или пистолет сейчас не схватится…
Парень стоял через дорогу, курил и смотрел на нее. А Наташа – на него.
Потом возле него остановился автобус. Парень выбросил сигарету, вошел в салон и уехал.
Наташа проводила взглядом задние "габариты" маленького деловитого автобусика. И хмыкнула: "В потолке открылся люк. Не волнуйся, это глюк! Да, наверное, когда стоишь рядом с местом, где один человек убил другого, а потом сам сорвался в овраг, это никому не на пользу… Вот и о Михайловском замке до сих пор рассказывают мистические истории, о встречах с призраком убитого императора… Негативная энергетика места преступления на всех действует!"