Тимошка Пострелёнок и горбатый колдун
Шрифт:
– Дядя Кудеяр, – толкнул Тимошка в бок, загрустившего разбойника, – а посади-ка меня вон до того корешка.
– Чего? – встрепенулся Кудеяр.
– Подсади меня, – показав на торчащий вверху корешок, повторил просьбу Постреленок. – Может, я выбраться отсюда сумею. Там сверху много корешков торчит. А уж коли сам выберусь, то может и тебе как помогу.
– Выбраться, говоришь, – потер ладони разбойник. – Выбраться – это хорошо. Бог тебе в помощь. Давай, на плечи мне забирайся. Молодец Тимоха, правильно поступаешь. В жизни никогда сдаваться не надо. В жизни сдаваться – это самое последнее дело.
Дотянувшись до первого корешка, Тимоха уцепился за него, подтянулся на руках, ногой
Прямо перед носом Постреленка валялась веревка, один конец которой был привязан к корявому стволу черемухового куста. Веревка тотчас же полетела в яму, и тут же по ней вылез Кудеяр. Несмотря на грузность своего тела, выбрался разбойник из западни скоро и без особого шума. Конечно, пыхтел он чуть-чуть, но стражника своим пыхтением не потревожил и тот продолжал сладко дремать на посту, не ожидая злого подвоха хитрой судьбы.
11
Вырвавшиеся из неволи пленники доползли до развалин сгоревшей наполовину избушки и, затаившись там, порадовались чуть-чуть спасению своему да стали решать в какую сторону бежать им дальше.
– Пойдем Тимоха со мной, – прошептал Кудеяр, показывая парнишке на густые заросли бузины. – Подкоп я тут один под стеной один знаю. Нырнем в него, а там уж и лес рядом. В лесу-то нас с тобой никому не сыскать. В лесу воля. К ватаге какой-нибудь прибьемся, и будем гулять по Руси-матушке. Ты малец бедовый, тебе в ватаге как раз и самое место. Пойдем. Не пожалеешь потом. В лесу-то знаешь, какая воля приятная есть? Пойдем.
– Нет, – покачал головой Постреленок, – мне в другое место сейчас надо. Не время мне сейчас по лесам прятаться дяденька Кудеяр, дела у меня важные есть. Такие важные, что я тебе про них даже и сказать опасаюсь. Ты уж один в свой подкоп лезь. Ладно?
– Пойдем со мной, пожалеешь ведь потом, что не пошел, – еще раз позвал мальчишку разбойник. – А про дела забудь, их всё равно как желается, не сделаешь, только обиду себе с ними наживешь. Побежали скорее, а то вон уж город просыпается. Вон народец-то к колодцам потянулся. Промедлим еще чуть-чуть и всё, не уйти нам тогда. Придется до вечера в городе таиться.
– Нет, – упрямо помотал головой Тимоха, – не пойду я. Ты уж один беги дяденька Кудеяр, а мне некогда.
Разбойник махнул рукой, крепко обнял Тимоху за плечи, и низко пригнувшись, побежал в сторону кустов бузины. Тимошка проводил своего товарища взглядом и побежал в другую сторону.
Московский караван стал готовиться к выходу из гостеприимной Коломны до рассвета и потому, не успело еще солнце выползти полностью из-за лесной кромки, а передовой отряд подъехал уж к крепостным воротам. Тимоха подбежал к своей телеге, когда усевшийся на ней незнакомый мужик, громко ругая лошадь, пытался втиснуться в скрипящий обозный ряд.
– Дяденька, а дяденька Лука-то где? – ухватив за рукав, сердитого возницу закричал мальчишка. – Где он? Ты-то, зачем на нашу телегу забрался?!
Мужик сверкнул на мальца злыми глазами, замахнулся кнутом, но ударить не успел, опередили его. От боярина Тутше Тимошке на этот раз досталось. Боярин легонько хлестнул его плеткой по спине и тоже весьма сердито спросил.
– Ты где шляешься оголец?!
– Да я тут, дяденька Тутша, в одном месте был, – захлопал глазами Постреленок. – Мне дело надо тебе одно очень важное сказать. Давай в сторонку отойдем. Очень важное дело.
– Я тебе покажу дело! – продолжал сердиться Тутша и огрел Тимоху плетью еще раз, но на этот раз огрел значительно крепче. – Молод еще, чтобы боярину про дела врать! Еще раз убежишь от телеги куда, я тебе всю спину в кровь иссеку! Понял?! Всю иссеку!
– Дяденька Василий Афанасьевич, – не унимался Тимошка, – выслушай меня, пожалуйста. Важное дело у меня, ой, какое важное!
– Потом, – махнул рукой боярин. – Ты сейчас на монастырское подворье беги. Найдешь там настоятеля и скажешь, что боярин Тутша тебя за поводырем прислал. А как покажет тебе настоятель поводыря, так вы вместе с ним догоняйте меня. Я во главе колонны буду. Понял?
– Понял! – часто закивал головой Тимоха. – Я всё понял, я всё сделаю, ты только послушай меня Василий Афанасьевич! Послушай ради Бога!
– Потом! – рявкнул боярин и помчал к замешкавшимся возле выездных ворот телегам.
Тимошка топнул ногой по холодной земле от досады, хотел шапку под ноги себе бросить, но тут ожег его спину злой кнут самозваного возницы с их телеги.
– Чего встал гаденыш, не понял, что ли чего тебе боярин приказал, – теперь уже заорал красноглазый мужик и замахнулся для другого удара.
Однако на этот раз Постреленок увернулся и припустил в сторону высокого купола монастырской колокольни. Бежать пришлось через главную городскую площадь, а вот здесь-то как раз поджидала Тимоху нежданная им беда. Таилась она подлая средь шумного городского многолюдья. На городской площади, как и положено, в любом приличном городе развернулся голосистый базар. Всё здесь продавали, всё, что душе какой пожелается. Кому что на базаре желалось, а Тимохиной душе пожелалось горячей булки. У него же со вчерашнего вечера во рту маковой росинки не побывало. Вот мальчишка на лоток с булками этими и положил свой голодный взгляд. Да вот только стоило чуть приостановиться парнишке возле булок, стоило лишь слюну обильную сглотнуть, как на плечо легла жесткая рука, а над самым ухом взревел громкий крик.
– Сюда дядя Кузьма, поймал я крысеныша этого, поймал! – орал на всю площадь молоденький дружинник, пытаясь удержать, резво засуетившегося под его рукой Тимошку. – Сейчас он нам быстро расскажет, куда тать беглый подевался! Скорее дядя Кузьма!
На самую малость Тимохе повезло. А может и не повезло бы, будь у него рубаха поновее да покрепче. Да разве бы у новой рубахи, рукав так быстро оторвался? Ни в жизнь бы не оторвался? Ни в коем случае не оторвался бы, но тут… Рванулся Постреленок в сторону от внезапной опасности и остался его недруг без добычи, а лишь с прелым рукавом в руке. Очертя голову и с одним рукавом припустил Тимошка по площади, ловко уворачиваясь от снующих по своим делам горожан. Преследователь его был на службе, и потому уворовываться ему от встречных было совершенно ни к чему. Все встречные сами от него увернуться норовили, да вот только не у всех это получилось. Всем по-разному на той площади повезло. Одни просто в грязную лужу упали, другие увернуться смогли да в сторонку отойти, а третьи не только увернулись, они еще помочь решили служивому человеку. И закуролесила на площади суматоха. Шум, гам, крики «Вора держи!», вопли «Караул! Грабят!» всё слилось да перемешалось не только на площади, но и на городских улицах тоже. В один миг обратилась пограничный град московского княжества в растревоженный улей. Большинство кричащих не понимало, что стряслось в городе, и это придавало им силы кричать еще громче.