Тиора
Шрифт:
— Грех, запрет, — произнес юноша тихим голосом.
Мужчина кивнул и продолжал:
— Аллах испытывать правоверных, позволяя неверным сражаться с ними, иначе он покарать их сам, потому что Всевышний Аллах Всемогущ и Властен над всем сущим. Он может сделать так, чтобы неверные не выигрывать ни одной битвы и верующие очистить от них землю, но Аллах хотеть испытать одних из нас через других. Понимаешь? Для этого Аллах и приказать верующим вести Священную войну — Джихад — с неверными, войну, которая выявлять правдивого верующего от лжеца. В ней рождаться истинные правоверные, чья вера опираться на твердое знание. Они не походить на тех слабых верой, которые слепо подражать большинству и не способны пронести свою веру через трудности и испытания. Аллах никогда не дать погибнуть понапрасну делам тех, кто быть
Саиб уже ускорился, иногда путаясь в словах, говорил разгоряченно и пламенно, отстаивая то, что так дорого ему, и что, по его мнению, незаслуженно попирают люди, которые осуждают вещи, совершенно не разобравшись в их сути. Но было ли в этом что-то новое? Конечно, нет. Пока есть какие-то идеи, религиозные ли они или политического толка, всегда будут и сторонники и противники, причем и те и другие могут быть лишь поверхностно ознакомлены с сутью того, что они осуждают или восхваляют. Это одна из болезней человеческой натуры, и лекарства от нее никогда не будет изобретено.
— То же относится к слову «Джихад», которое произносится отрицательно многими людьми. Джихад — это усердие. Джихад может быть и в обычной жизни. Это усердие, которое проявлять правоверный мусульманин в защите своей веры и ее утверждении, джихад может быть даже в обычной работе или учебе ребенка. Из-за всего этого исказились такие слова, как «муджахед» и «шахид». Муджахед — это правоверный мусульманин, который участвует в джихаде, а шахид — это мусульманин, который погиб вовремя джихада. Но никак нельзя применять эти слова к современным террористам, которые вообще далеки от ислама и его сути, совершающие харам и совершенно исказившие весь смысл ислама и пути правоверных мусульман. Эти люди не муджахеды и не шахиды, а обычные бандиты, вся деятельность которых направить, чтобы получить власть и деньги. К Аллаху эти люди не относиться. Это последователи Шайтана.
Дыхание Саиба участилось, и теперь он сидел и переводил дух после своей тирады человека, пылающего праведным гневом, готового вести свой джихад в отношении любого бандита, посягающего на его веру, семью и родину. Глаза Марка блестели, и парень с уважением смотрел на араба, затем похлопал его по плечу, и мужчина улыбнулся и произнес:
— Извини, я сильно увлекаться.
— Нет, ты все сказал верно, и главное, твои слова шли от самого сердца. Я думаю, Аллах оценит твое служение ему и такое отстаивание справедливости. Спасибо за объяснения, Саиб.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием в знак уважения, друг другу.
— Я думаю, стоит поспать, — сказал Марк.
— Да, ты прав, надо выспаться, лететь еще много, — согласился египтянин.
Они попросили одеяла у стюарда, проходившего мимо них, а затем, получив покрывала, оба укутались и приготовились ко сну.
Марк еще какое-то время не спал. Было неудобно в кресле. Он ворочался, пытаясь найти наиболее комфортную позу, но это ему никак не удавалось. Наконец, он забылся в полудреме, периодически выхватывая слухом мерный шум двигателя самолета или тихие разговоры на соседних пассажирских местах. Иногда самолет немного трясло, как будто это было огромное массажное кресло, и парень приоткрывал глаза, чтобы убедиться, что вокруг все в порядке. Так в полузабытьи прошла большая часть полета. Такой сон выматывал, но Марк думал о том, что выспится уже дома у Саиба, и что можно немного потерпеть. Араб же спокойно посапывал в соседнем кресле, почти с головой накрывшись одеялом.
В какой-то момент один из пилотов по внутренней связи объявил, что до Каира осталось полчаса полета. Люди оживились, часть проснулась, и начали потихоньку собирать вещи и готовиться к выходу. Саиб лишь приподнял голову, уточнил, что случилось и, узнав, что скоро намечается посадка, сказал, что подремлет еще минут десять.
Вдруг с правой стороны борта послышался глухой, но сильный хлопок, и самолет тряхнуло, затем немного накренило направо. Кто-то вскрикнул далее по салону, люди стали ошарашенно оглядываться по сторонам. Несколько человек на стороне, где слышался хлопок, открыли иллюминаторы, и их шум сразу же перерос в крики ужаса. Под правым крылом, не просто валил дым, горел двигатель самолета, выкидывая протуберанцы, огромные языки пламени. Огонь прорывался сквозь ротор турбины мотора, как будто все черти Ада собрались там, чтобы раскочегарить этот котел и низвергнуть пару сотен душ в преисподнюю. А далее Господь рассудит, кто был хорош, а кто плох в этой жизни. И уж точно дьявольская когорта получит свой кусок пирога из всей этой орущей массы. В этот момент атеистов на борту не наблюдалось.
Марк открыл иллюминатор, Саиб уже вскочил с широко раскрытыми сонными глазами, постоянно твердя «Что случилось?». Услышав, что произошло, и взглянув в окно, араб резко протрезвел ото сна. На его зеленовато-бледном лице был страх, впрочем, такими же лицами обладали все пассажиры в этот момент. Пристегнувшись, он наклонил голову вперед, обхватив ее руками и начал молиться. Люди были напуганы, отовсюду слышались крики и мольбы.
Марк, ничего не соображая, так же пристегнулся, пригнулся и накрыл голову. Он не молился. Он вообще не мог думать. Парень просто не мог дышать, сердце колотилось, как бешеное. Все тело стянуло резкой судорогой, как это было и раньше, и ему казалось, что вот-вот он потеряет сознание. Кружилась голова, его сильно тошнило. Самолет то кренило направо, то выравнивало, то резко падала высота, и все внутренности сразу подлетали вверх, отчего симптомы его болезни лишь усиливались. Крики людей уже вышли на свою наивысшую точку кошмарного хора, будто воспевавшего жатву Смерти, которая скоро может начаться. Казалось, Дьявол, затаив дыхание, наблюдает за своими жертвами, предвкушая обильную пищу, а его демонические приспешники хохочут и танцуют, кружа страшный дьявольский хоровод.
Стюардессы носились по салону самолета, выкрикивая стандартные инструкции в случае неизбежности авиакатастрофы. Но, так же как и пассажиры, они были обычными людьми, которые также хотели жить, и их лица также несли на себе бледную печать смерти. Марку казалось, когда он выглядывал из-под рук, что он отчетливо видит эту пометку на всех окружавших его людей. При этом образы лиц были уже смазанными в его глазах, зрение не фокусировалось, и он, едва дыша, боролся со стянутыми мышцами грудной клетки, не дававшими вдохнуть в полной мере. Сквозь сюрреалистичность своего восприятия юноша думал о том, что именно так погибали пассажиры Титаника, отчаянно ревя и цепляясь за последнюю соломину надежды, чтобы хоть как-то оттянуть неизбежную гибель. И также он подумал, что лучше бы ему сейчас просто потерять сознание, потому что быть в нем стало совсем невыносимо.
Пилот самолета что-то выкрикивал по внутренней связи, но его голос смешался в диссонансе с общим ревом беснующейся в ужасе толпы. Все же большинство, молясь и крича, пристегнулись и накрыли головы руками. Самолет раскачивался вправо и влево, свет в салоне попеременно моргал, то накрывая всех тьмой, то горя еще ярче, чем обычно, и вместе с ревом неисправного двигателя устраивая последнюю страшную светомузыкальную вечеринку. Разница была лишь в том, что под нее сейчас плясала только преисподняя.
— Марк, Марк, — послышался хриплый голос Саиба.
Парень обернулся на его голос, незрячим взглядом.
— Кто бы мог подумать, прости меня, Марк, — он еле шевелил губами, а на его глазах блестели слезы. — Неужели Аллах не даст мне снова увидеть своих детей. Мою дочь.
— Все будет хорошо, — сипло произнес юноша, борясь с тошнотой и головокружением. — Мы пока не падаем. Просто молись, молись, пока можешь.
Саиб взглянул на юношу, сделал усилие над собой, собрав волю в кулак. Лицо его стало более сосредоточенным. Араб кивнул и положил голову прямо. Затем Марк услышал усиленный шепот по-арабски. Сам же парень уже думал о том, что даже если они удачно приземлятся, ему уже ничто не поможет: его болезнь разрывает его на части, и ему кажется, что скоро он не сможет дышать совсем. Паническая атака переходила в самую сильную фазу. Начались самые странные симптомы, которые парень никому бы не смог объяснить, даже если бы хотел, но те, кто живет с такой же проблемой, всегда понимают, о чем речь.