Тиран
Шрифт:
От скопления всадников наверху отделились двое и начали спускаться. Трижды послышался низкий трубный звук, и остальные всадники тоже неторопливо двинулись вниз. С обеих сторон выросли два рога, отрезавшие Кинию пути к отступлению по берегу с юга и с севера, а основная масса остановилась на расстоянии выстрела излука.
На Киния такой маневр произвел впечатление, особенно оттого, что это проделали варвары. Но он вздохнул с облегчением: одним из двух приближающихся всадников был Ателий, вторым — несомненно женщина.
Всадники пересекли границу песка и остановились.
Киний повернулся.
— Сидеть истуканами. Думаю, все обойдется. Никий, ко мне.
Киний и Никий двинулись по мягкому песку навстречу подъезжающим скифам.
Ателий приветственно поднял руку и что-то сказал женщине. Она молчала. Потом произнесла несколько слов — мягко напомнила о чем-то, как показалось Кинию.
— Здравствуй, Ателий. Это твой народ?
Киний старался говорить властно и уверенно. Женщина, не глядя на него, внимательно рассматривала небольшой отряд.
— Нет, нет. Но похожи на мой народ. Да? Она говорит: «Не нравится, что лица не видно». Да?
Ателий широко развел руки, подчеркивая свою неспособность понять женщин или военных вождей.
Киний протянул свои копья Никию и снял шлем.
— Приветствую тебя, госпожа, — сказал он.
Она улыбнулась и кивнула. Наполовину повернула лошадь и сделала знак. Еще один всадник покинул строй и поехал к ним. Глядя на приближающегося всадника — тоже женщину — Киний заметил, что первая женщина что-то сказала Ателию. Всего несколько слов.
Ателий кивнул. Что-то в сказанном его удивило и возмутило, и в следующее мгновение они начали переругиваться на варварском языке.
«Гермес, бог торговцев! — подумал Киний. — Что ей нужно, Ателий?»
Женщина перестала кричать и снова заговорила тихим голосом. Ателий кивнул. Шагом приблизилась вторая женщина — трубач. Очень по-персидски. Только Киний слышал шепот…
Ателий повернулся к нему.
— Она говорит: «Плати дань за проезд по моей земле». — Он помолчал. — Говорит: «Две лошади, взятые у ублюдков-гетов» и говорит: «Полталанта золота». А я говорю, у нас нет полталанта золота. Да? А она говорит: «Золото мне?» А я говорю: «Золото у Киния». Отдай ей золото. И двух лошадей. И мы друзья. Будет пир, и поедем дальше с миром.
Прощай, казна отряда.
— Арни. Сними с лошади мой черный кожаный мешок и принеси сюда.
Он показал на вьючных лошадей.
— Спроси, не хочет ли она сама выбрать лошадей, — сказал он.
Ателий перевел. Она ответила.
— Говорит: выбери ты.
Ателий пожал плечами.
Киний проехал к поклаже, взял у Арни черный кожаный мешок и выбрал двух лучших гетских лошадей — он знал, что это лошади Ликела и Андроника, и придется возместить им это из того, что осталось у отряда. Он подвел лошадей на короткой узде к женщине, и та взяла узду, на мгновение притронувшись к его руке. Рука у нее по сравнению с рукой Киния очень маленькая, с тонкими пальцами, но с тяжелыми суставами — вероятно, от работы, подумал он. А ладонь мозолистая. На большом пальце массивный золотой перстень, на другом — кольцо из зеленого камня. Вблизи он разглядел, что синие полоски на ее кожаном плаще сплетены из тонких голубых волос, а когда она движется, многочисленные золотые бляшки, привязанные к этой волосяной сетке, мелодично звенят.
Эта женщина носит на себе месячное жалованье целого отряда конницы. Лошадь у нее великолепная — не хуже боевого коня Киния, а ведь его конь служил в бою знатному персу.
Он улыбнулся ей — один опытный воин другому, словно они обменялись шуткой. Она ответила тем же.
Киний открыл мешок и протянул ей.
— Скажи ей, это все, что у нас есть. Скажи, пусть берет по справедливости: я ничего не скрываю.
Женщина вскрикнула. Не нужно было знать варварский язык, чтобы понять — она богохульствует, как Киний. Женщина взяла одну из золотых застежек, а ее «трубач» издала непонятный возглас.
Ателий что-то коротко промолвил и показал на Киния.
Предводительница скифов посмотрела на него. Взяла обе застежки и вернула мешок. И обратилась прямо к Кинию, глядя в глаза.
— Она говорит: «Это нам. Они украдены. Ты убил гетов — хорошо. Это больше, чем ваша дань. Идем, будем есть, и она даст тебе за это дары». Она злится, командир. Очень сердится. Но не на нас. Да?
Ателий, кивая, сидел на лошади.
Киний благословил миг, в который неведомый бог послал ему скифа. Конечно, это Гермес, бог путешественников и воров, дал ему скифа в проводники: без Ателия эта женщина со своими людьми перебила бы их всех. Он чувствовал это. Чувствовал гнев, который делал ее уродливой и жестокой.
У нее на седле висела золотая плеть. Она махнула ею и снова заговорила — всего несколько слов, — потом повернулась и ускакала к своему отряду, трубач за ней.
Ателий покачал головой.
— Жаль ублюдков-гетов, — сказал он. — Они сделали какую-то глупость. Убили кого-то… не знаю кого. Но теперь многие умрут.
Киний глубоко вздохнул.
— Ты сказал ей, что мы убили того, кто носил эти застежки, и разогнали его всадников?
— Ей все равно. Молодая и сердитая. Эй! Ты у меня в долгу, командир!
Ателий выглядел очень довольным.
— Да нет, будь я проклят, — сказал Никий. Это были его первые за десять минут слова. — Мы все у тебя в долгу.
Ателий улыбнулся, показав гнилые зубы. Ему нравилось быть в центре внимания.
— Где ваш лагерь?
— Собираемся встать у реки.
Киний показал вдоль песчаного берега в ту сторону, куда уезжал Ликел.
Приближались другие скифы из большого отряда. Они не казались опасными. Скорее любопытствующими. Двое проехали вперед, так что их лошади встали морда к морде с лошадьми двух греков.