Тиран
Шрифт:
— Плата — четыре драхмы в день. За каждый месяц деньги вперед. Сегодня — за ваш первый месяц службы. Диодор и Никий получают двойную плату. Все согласны?
Все с радостью согласились, за исключением Ателия — он принялся считать по пальцам — и Аякса и Кена, которые только пожали плечами.
— Отлично, — сказал Киний. — Агий из Мегары — сто двадцать драхм. Поставь свой знак. Сто двадцать драхм Андронику и сверх того пятьдесят драхм за коня, отданного амазонке. Никаких вычетов. Всего сто семьдесят драхм. Поставь свой знак. Ты богат. Сто двадцать драхм Антигону, ни добавок, ни вычетов. Поставь свой знак. Кен… — Он перечислил всех; Кракс широко улыбался, держа в руках серебряные монеты,
— Завтра наш первый парад. Я хочу, чтобы все вы на этом и на всех следующих парадах ослепляли. Напомните им своей осанкой, что вы бывалые воины, а они любители. Когда вычистите оружие и подготовите упряжь, можете идти тратить деньги, как хотите. Наводните казармы шлюхами, спустите все в кости. Но помните: для всех нас сейчас главное дисциплина. А это значит, за стенами казармы не давайте делать из вас ослов. — Все рассмеялись; те, что беднее, не могли оторвать глаз от груд монет. — Но сначала, — голос Киния хлестнул, как знамя на ветру, — вы все дадите клятву.
Все двенадцать встали в круг, подняли руки и положили на руку Киния, так что он ощутил их тяжесть.
— Зевсом, который слышит все клятвы, Афиной, Аполлоном и всеми богами клянемся быть верными друг другу и отряду, пока он не будет распущен по взаимному согласию.
Клятву произносил Киний, но все повторяли, никто не молчал. Аякс удивил Киния: его звонкий голос перекрывал остальные.
В этот момент он любил их всех. Но старался не показывать этого.
— Вычистите доспехи. Потом давайте немного выпьем.
В тепле у огня он пошевелил пальцами ног, радуясь, что он больше не на холодных равнинах и сидит в удобном кресле.
Но он жалел, что не узнал имени женщины из племени саков.
Если утром у кого-то и болела голова от возлияний накануне, всем удалось это скрыть. Вначале Киний сообщил им, что именно включил в предполагаемый курс осмотров и наставлений. Установили мишени для метания копий, отвели особое пространство для обучения, как садиться верхом и как спешиваться, построили преграды, чтобы создать подобие езды по пересеченной местности. Когда пространство ипподрома было готово, Киний осмотрел двенадцать своих ветеранов. Накануне все купили себе новые хитоны и застежки и выглядели очень хорошо. Под доспехами — голубые хитоны цвета неба, у каждого на поясе для меча серебряная пряжка. Лошади лоснились. Киний улыбнулся своим людям, показывая, что ценит их усилия. Сам он надел новый темно-синий плащ и прикрепил к простому бронзовому шлему гребень из синего конского волоса. Косматую бороду аккуратно подстриг по моде.
Они с час упражнялись на свежем воздухе, легко маневрируя на пространстве ипподрома. После метания копий Киний повернулся к Никию:
— Для трехсот человек тут будет тесно. Пусть Ателий разведает местность вокруг города и выберет подходящее поле.
— Я поеду с ним, — ответил Никий и заперхал. Утер тряпкой нос и снова закашлялся.
— Я хочу, чтобы ты лег в постель. Ты выглядишь ужасно.
Никий пожал плечами.
— Я здоров, — сказал он и закашлялся.
Упражнения прошли недурно. Киний заставлял людей работать, пока лошади не покрылись пеной, а всадники не стряхнули паутину со своих навыков. Аякс мог на скаку бросить копье, но не успевал перехватить второе копье для метания, прежде чем минует цель. Поэтому второе копье он метал слишком поспешно. Филокл метал далеко и точно, но не мог делать это быстро и не справлялся с лошадью. Он теперь ездил значительно лучше, но хуже остальных.
Киний решил не выделять Филокла: спартанец прекрасно понимал свои огрехи в верховой езде. Но когда упражнения закончились, Киний подозвал всех к себе.
— Я хочу, чтобы вы всегда помнили: мы на земле всадников. Саки не единственные, кто умеет ездить верхом. Наши гиппеи, вероятно, наездники лучше большинства греков, они не уступают фракийцам или фессалийцам. Отведите лошадей в конюшни и проследите, чтобы они согрелись. Когда это будет сделано, я хочу, чтобы Филокл, Диодор, Ликел, Лаэрт и Кен вместе со мной пошли в гимнасий. Остальные погуляйте по городу. Ознакомьтесь с улицами. Узнайте обо всех воротах города и обо всех тайных и боковых выходах — не только о винных лавках.
Раб-гет — его звали Ситалк — взял лошадь Киния и начал растирать ее. Никий неодобрительно взглянул на Киния, но тот не обратил на это внимания и пошел переодеваться для гимнасия.
Казарма была небольшая, но удобная. От входа шел центральный коридор со множеством крючков для плащей и снаряжения; этот коридор вел в кухню, где два раба готовили еду, а также в общую комнату для собраний, в две большие личные комнаты Киния и к очагу в глубине строения. Лестница снаружи здания обеспечивала доступ к спальным помещениям: шести небольшим комнатам с ярусами постелей — для воинов. Комнаты без отопления, но лучше палатки. Все разместились в двух комнатах непосредственно над кухней. Киний прошел через портик и в своей комнате разделся, вытер с нагрудника свой остывший пот, вычистил шлем и поставил все это у ложа. Поверх нагрудника повесил перевязь с мечом. Переодевшись в приличный, не военного образца синий хитон, он встретился с Диодором в общем зале.
— Покажем, что мы люди благородного происхождения, — сказал Киний.
— Посмотрю, что можно сделать, — ответил Диодор.
Кен фыркнул.
— Лучше бы местные доказали, что обучены приличиям. Пока они выглядят деревенщинами.
Дожидаясь остальных, Киний послал раба в гимнасий за разрешением использовать его со своими людьми. Наемники занимают не последнее место в обществе, но все же они не граждане. Так что стоит спросить.
Вошел Ликел, потирая голову.
— Я хочу купить раба, чтобы он чистил мою лошадь, — сказал он. — Ужасная вонь!
Городской раб вернулся с несколькими дисками.
— Ваши люди могут их использовать. Они для гостей.
Киний дал ему обол.
— Что ж, поупражняемся? — спросил он у своих благородных воинов.
Гимнасий в Ольвии был красивее и просторнее, чем в Томисе. Каменную лестницу украшали бронзовые дельфины, фасад тоже был каменный с украшениями. В здании подогревались полы, были горячие ванны, а тяжелая, блестящая бронзовая доска у входа оповещала, что архонт Левкон, сын Сатира, построил гимнасий в дар городу.
Киний прочел надпись: его позабавило, что тут архонт все-таки назвался по имени.
Городские рабы приняли у них плащи и сандалии. Они по короткому коридору прошли в холодную комнату для переодевания и разделись, оставив хитоны в деревянных ячейках. Два человека, бывшие в помещении, оборвали разговор и молча, но внимательно наблюдали за гостями. И едва пятеро воинов вышли и направились в зал для упражнений, принялись негромко переговариваться.
В зале для упражнений тоже воцарилась тишина. Здесь на посыпанном песком полу стояло не менее дюжины граждан: несколько поднимали тяжести, один стигилом [44] растирал другого — но и они замолчали, как только вошел Киний.
44
Специальное приспособление для растирания тела.