Тиран
Шрифт:
– Зачем ты арестовал Кинга?
– спросила я, не в силах сдерживать горечь в голосе.
– Он принял меня. Дал место, где я могла остаться. До него я жила на улицах, боролась, чтобы найти защиту или еду. Моим единственным другом оказалась бездомная проститутка, которая считала меня жалкой!
Сенатор и глазом не повел, услышав мою историю, и остался совершенно невозмутимым. Он лишь поправил запонку и со щелчком открыл телефон.
– Брэнтли Кинг - уголовный преступник, мошенник и убийца, - заявил он, не поднимая взгляд.
– Какие бы отношения, по-твоему, у вас не были, это было шуткой. Едва ли законной.
– Кинг просто хотел вернуть свою дочь, - возразила я, скрещивая руки на груди. Сенатор, наверное, подумал, что эффектно закончил разговор, что черта с два.
– Мы не всегда получаем то, что хотим, - безжизненно произнес мужчина. Его слова эхом прозвучали в моей голове, будто я уже слышала их прежде.
– Кроме того, я не знаю, какой силой, по его мнению, обладает сенатор. Максимум, что я мог сделать для него, - это написать рекомендательное письмо в суд по семейным делам. Может быть, позвонить судье Флетчеру, если он все еще восседает в совете судьей.
– Почему ты не заключил сделку? Отвези меня обратно!
– потребовала я.
– Я даже не знаю тебя. Отвези меня обратно!
– выкрикнула я, потянувшись к двери и плюнув на то, что машина находилась в движении. Надавила на ручку и открыла дверь достаточно, чтобы увидеть размытый гравий дороги. Сенатор потянулся за мной и резко дернул дверь на себя, защелкивая ее на замок.
– Рэйми, не смеши меня. Тебе незачем возвращаться. И помимо этого, ты правда хочешь оставить своего сына?
– спросил он, вскинув бровь.
Бл*дь.
– Таннер сказал, что ты сообщил всем о том, что я уехала в Париж, поэтому вы не беспокоились побегом дочери. Ты не думаешь, что вместо того, чтобы выдумывать ложь, стоило потратить время на мои поиски?
– спросила я, все еще держа руку на двери.
– Будь ты на моем месте, захотел бы остаться, зная это?
Сенатор вздохнул.
– Мы на самом деле искали тебя, Рэйми. Но не знали о потери памяти. Просто, когда мы тебя не нашли, то подумали, что ты не хочешь возвращаться. И перестань обыгрывать все так, будто ты центр вселенной. Ты не одна, на кого повлияла вся эта катастрофа, так что подумай, прежде чем начнешь разбрасываться обвинениями на людей.
– Кинг меня не похищал. Сними обвинения. Я не хочу, чтобы он вернулся назад в тюрьму, - заявила я, скрещивая руки на груди.
Сенатор прищурился.
– Вот что я тебе скажу. Посети специалиста, с которым я связался. Попробуй по-настоящему приспособиться к людям и своей старой жизни. Попытайся вспомнить до того, как пойдешь и выбросишь все, чтобы стать первой леди… Логанс-Бич.
– Он произнес название этого места так, будто от воспоминания об нем у него во рту оставался неприятный привкус. Я открыла рот, чтобы поспорить, но сенатор продолжил: - Один месяц. Месяц настоящих попыток, чтобы восстановиться. Если спустя этот
– Других не будет.
– Я не верю твоим сделкам. Посмотри, что ты сделал с Кингом!
– выплюнула я.
– Рэйми, он - преступник! Ради Бога, у него даже избирательного права нет. Насколько мне известно, он даже не гражданин, а я не заключаю сделки с преступниками. Ты - моя дочь, - сенатор наконец-то оторвал взгляд от телефона.
– Я бы никогда не дал тебе обещание, которое не намерен был сдержать.
Я не верила ему. Ни на йоту. В конце концов, он был сраным политиком. Но какой другой выбор у меня был? Сенатор прав. На самом деле, не к чему было возвращаться. Еще присутствовало это снедающее любопытство, которое никогда не умирало и напоминало о постоянном желании узнать, кем я была. Какой была моя прежняя жизнь.
– Ладно, - согласилась я.
– Но у меня много вопросов. Обо мне, о моем… - телефон сенатора зазвонил, и, как только он рявкнул свое приветствие в трубку, это эффектно положило конец разговору.
Я не была уверена, какие отношения были у меня с отцом, но начинала чувствовать, что он не был тем, кто приходит и радуется выигрышу бейсбольной команды своей дочери или помогает ей с домашним заданием по математике.
Через несколько минут после того, как мы оставили Таннера и Сэмми, сенатор произнес:
– Мы на месте, - он положил телефон в боковой карман. Королевские пальмы, минимум шесть метров в высоту, с обеих сторон ограждали подъездную дорожку в форме латинской буквы «U», и дорожка заканчивалась просто перед большим открытым крыльцом в южном стиле с белыми перилами.
Я выгнула шею, чтобы посмотреть на дом.
– Ты живешь здесь?
– Нет. Мы живем здесь, - поправил сенатор.
– Ты, твоя мать, я, Сэмми и экономка Надин. А когда меня здесь нет, значит, я в Таллахасси или округе Колумбия.
Сенатор наклонился ко мне и открыл дверь. Жестом указал мне на выход. Мне пришлось прикрыть глаза от лучей солнца, которое жгло через разделенные листья пальм.
Дом политика не был большим или роскошным, каким я представляла себе. Он был небольшим, с белым сайдингом и голубыми ставнями. Кресло-качалка на крыльце кричало о южном стиле. Американский флаг развивался сбоку у входа. Китайские колокольчики свисали на деревьях, звеня и подрагивая от каждого намека на бриз.
– Дом, милый дом, - сухо произнес сенатор.
Нет. Это могло быть место, где я когда-то жила, но я не чувствовала его домом.
В нем даже не было свай.
– Надин покажет твою комнату, - сказал сенатор, кивая в сторону женщины среднего возраста с оливковой кожей и темными каштановыми волосами, завязанными в хвост на затылке, когда та показалась из дома. На ней были черные слаксы и белая спортивная футболка с коротким рукавом.
– Надин в курсе твоей ситуации и ответит на любой твой вопрос, - сенатор выглядел удовлетворенным своими указаниями, будто представлял старого друга новому боссу.
– Ты вообще помнишь Надин, Рэйми?