Тишина. Лирические поэмы
Шрифт:
Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности
грущу,
И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.
Я хотел от сердца к Небу перебросить светлый
мост,—
Сердце прокляло созвездья, сердце хочет лучших
звезд.
Что же мне еще осталось? С каждым шагом
холодеть?
И на все, что просит счастья, с безучастием глядеть?
О, последняя надежда, свет измученной души,
Смерть, услада всех страданий, Смерть, я жду тебя,
спеши!
ОНА ПРИДЕТ
Она придет ко мне безмолвная,
Она придет ко мне бесстрастная,
Непостижимой неги полная,
Успокоительно-прекрасная.
Она придет как сон таинственный,
Как звук родной во мгле изгнания,
И сладок будет миг единственный
На грани мрака и сознания.
Я буду тихим, буду радостным,
Изведав счастье примирения,
Я буду полон чувством сладостным,
Неизъяснимостью забвения.
Безгласно буду я беседовать
С моей душою улетающей,
Безгласно буду проповедовать
О силе жизни созидающей,—
О силе Правды, не скудеющей
За невозбранными пределами,
И над умершим тихо веющей
В последний раз крылами белыми.
КОМУ Я МОЛЮСЬ?
Кому я молюсь? Холодному ветру.
Кому я молюсь? Равнине морской.
Я брат не людям, а буре и ветру,
Я брат холодной равнине морской.
Куда иду я? К горным вершинам.
Куда иду я? К пустыням глухим.
Я брат холодному горному ветру,
Живу одиноко и растаю как дым.
Чего хочу я? Тени последней.
Чего хочу я? Смерти одной.
Я дух бесстрастный, дух бесприютный.
Хочу я дремоты, дремоты ночной.
О, волны морские, родная стихия моя,
Всегда вы свободно бежите в иные края,
Всегда одиноки в холодном движеньи своем,
А мы безутешно тоскуем — одни и вдвоем.
Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,
Я в мире один, и душа у меня холодна,
Я также спешу все в иные, в иные края,—
О, волны морские, родная стихия моя!
Море—вечное стремленье, горы—царственный покой.
Если ты стремишься к счастью, вверь ладью волне
морской:
Час придет, волненьем вечным утомится жадный
взор,—
Спи тогда с разбитым сердцем в тихом царстве
мертвых гор.
НА ВЕРШИНЕ
Я в горы ушел до рассвета: —
Все выше, туда, к ледникам,
Где ласка горячего лета
Лишь снится предвечным снегам,—
Туда, где холодные волны
Еще нерожденных ключей
Бледнеют, кристально-безмолвны,
И грезят о чарах лучей,—
Где белые призраки дремлют,
Где Время сдержало полет,
И ветру звенящему внемлют
Лишь звезды, да тучи, да лед.
Я знал, что века пролетели,
Для сердца Земля умерла.
Давно возвестили метели
О гибели Блага и Зла.
Еще малодушные люди
Цепей не хотели стряхнуть.
Но с думой о сказочном чуде
Я к Небу направил свой путь.
И топот шагов неустанных
Окрестное эхо будил,
И в откликах звучных и странных
Я грезам ответ находил.
И слышал я сагу седую,
Пропетую Гением гор,
Я видел Звезду Золотую,
С безмолвием вел разговор.
Достиг высочайшей вершины,
И вдруг мне послышался гул:—
Домчавшийся ветер долины
Печальную песню шепнул.
Он пел мне: «Безумный! безумный!
Я — ветер долин и полей,
Там праздник, веселый и шумный,
Там воздух нежней и теплей».
Он пел мне: «Ты ищешь Лазури?
Как тучка растаешь во мгле!
И вечно небесные бури
Стремятся к зеленой Земле».
«Прощай!» говорил он. «Хочу я
К долинам уйти с высоты,—
Там ждут моего поцелуя,
Там дышат живые цветы».
«У каждого дом есть уютный,
Открытый дневному лучу.
Прощай, пилигрим бесприютный,
Спешу… Убегаю… Лечу!»
Все смолкло. Снега холодели
В мерцаньи вечерних лучей.
И крупные звезды блестели
Печалью нездешних очей.
Далекое Небо вздымалось,
Ревнивую тайну храня.
И что-то в душе оборвалось,
И льды усыпили меня.
Мне чудилось: Колокол дальний
С лазурного Неба гудел,
Все тише, нежней и печальней,—
Он что-то напомнить хотел.
И, видя хребты ледяные,
Я понял в тот призрачный миг,