Тишина
Шрифт:
– Сима, врёт!!!
– взревел парень.
Девушка медленно подняла голову. Лицо у неё было надменным; она даже не посмотрела на парня.
– Сводки в район посылать?
– спросила она.
– Эх, - сказал председатель.
– Скорее бы, Ваня, тебя в армию взяли. Иди силос уминай. Как ещё узнаю, что трактор простаивает, в прицепщики переведу.
– Я что, я только попить...
– Парень показал мальчишке кулак величиной с капустный кочан.
Мальчишка бесстрашно повёл плечом.
– Я тебя сюда не тащил. Клавка тебя с фермы выгнала, так на мне хочешь злость сбить.
Счёты взорвались пулемётным боем. Парень махнул рукой и выскочил из конторы.
Председатель подошёл к мальчишке, защемил его ухо меж пальцев. Мальчишка поднял на него глаза, сказал, морщась:
– Не нужно при посторонних.
Председатель сунул руку в карман.
– Ладно. Я в поле тороплюсь. Передай отцу от моего имени: пусть он тебе углей горячих подсыплет в штаны.
– А с печкой-то?
– спросил Кирилл.
– С печкой-то как?
– Никак, - сказал председатель; он распахнул дверь. На краю деревни стояли новенькие, обшитые тёсом дома. Шиферные крыши на них в красную и белую клетку.
– Все без печек. Люди в деревню прибывают. А печник один.
– Печника в райцентр переманили, халтурить, - сказала девушка-счетовод.
– Вчерась уехал.
– Я ему уши к бровям пришью!
– Председатель яростно грохнул ладошкой по шкафу, потом повернулся к Кириллу: - Мы вам мебель дадим. Табуретку...
* * *
Чай приятели вскипятили на костре, послушали, как засыпает лес, и сами уснули на душистых матрацах из жарко-красного ситца.
Утром Анатолий открыл глаза первым. На табуретке, посреди комнаты, сидел вчерашний мальчишка, листал книгу и дёргал время от времени облупленным носом. На одной ноге у него была калоша, привязанная верёвочкой; другая нога босая. Между пальцев застряла соломина.
– Очень приятно, - сказал Анатолий.
– Ты вломился в чужое жилище без стука. Ты варяг.
Мальчишка поднялся, аккуратно закрыл книгу.
– Здравствуйте. Вы хотели сложить печку?
– Мы и сейчас хотим, - оживился Кирилл.
– Этот печник - твой отец, что ли? Он приехал?
Мальчишка глянул на художника с сожалением, извлёк из-за пазухи верёвочку и молча принялся обмерять дом.
– Хороша кубатура. По такой кубатуре русскую печку вполне подходяще.
– Нельзя ли поменьше?
– угрюмо спросил Анатолий.
– Можно. Вам какую?
– А какие бывают?
Мальчишка посвистел дупловатым зубом и принялся перечислять:
– Русские бывают, хлебы печь. Голландки бывают - это для тепла. "Буржуйки" бывают, они для фасона больше... Времянки ещё.
Анатолий перебил его, направляясь к дверям:
– Нам нужно кашу варить. Мой товарищ поесть мастер.
– Для каши самое подходящее - плита.
Плита не понравилась Кириллу.
– Нет. Мы здесь будем до осени. Осенью ночи холодные. А мой товарищ, сам видишь, тощий. Он холода не переносит. У него сразу насморк. Нам что-нибудь такое соорудить, с прицелом.
– Если с прицелом, тогда вам универсальная подойдёт, - заключил мальчишка. Он опять вытащил верёвочку, но на этот раз обмерил пол и начертил посреди комнаты крест.
– Здесь ставить будем... А может, вам русскую лучше, чтобы хлеб печь? Может, вам осенью хлеб понадобится?
– Зачем? Хлеб в магазине купить можно.
Мальчишка почесал вихрастый затылок.
– Как ваше желание будет. Я подумал, - может, вы своего хлеба захотите. Если бы магазин у бабки Татьяны хлеб брал, тогда бы другое дело. У бабки Татьяны хлеб вкусный. А сейчас в магазине только приезжие берут.
За дверью загремело. С порога покатились ржавые вёдра.
– Чего ты здесь наставил?!
– кричал Анатолий.
– Вёдра. Глину носить и песок, - невозмутимо ответил мальчишка. Сейчас за глиной пойдёте.
Анатолий вошёл в комнату, надел очки.
– Как это пойдёте? А ты?
– У меня других делов много... Подсобную работу завсегда хозяева делают. Иначе мы за неделю не управимся.
Мальчишка привёл их к реке, к высокой песчаной осыпи.
– Здесь песок брать будете, - сказал он.
– Ещё глину покажу.
Он пошёл дальше вдоль берега. Анатолий попробовал воду в речке.
– Мы сюда отдыхать приехали?
– А что?
– ухмыльнулся Кирилл.
– Тебе тяжело, хочешь, я твой вёдра понесу?
Анатолий громыхнул вёдрами и побежал догонять мальчишку.
Мальчишка остановился в кустах в низинке. Кусты опустили в реку тонкие ветки. Они будто пили и не могли напиться. Осока шелестела под ногами, сухая и острая. Мальчишкины ноги покрылись белыми чёрточками. У Кирилла и Анатолия ноги были бледные, незагорелые. И от этого становилось тоскливо.
– В нашей деревне гончары жили, - говорил мальчишка не торопясь, с достоинством.
– Горшки возили на ярманку. У нас глина звонкая.
– Он остановился возле ямы, бросил в неё лопату.
– Тут брать будем. Потом за гравелем сходим.
– "Ярманка, гравель", - передразнил его Анатолий, взял лопату, стал копать, осторожно, как на археологическом раскопе.
– Зачем гравий?
– спросил Кирилл, разминая в пальцах кусочек глины.
– Гравель для фундамента. Когда на электростанции агрегат устанавливали, мы с дядей Максимом заливали фундамент. Гравель хорошо цемент укрепляет.
– Да гравий же!
– крикнул Анатолий и добавил потише, стыдясь своего взрыва: - Ты двоечник, наверное.