Титан

Варли Джон Герберт

– То же самое говорил Калвин об этих проклятых цеппелинах, – мрачно сказала Габи, – а ты чуть не арестовала его.

– Я думаю, что теперь поняла его немного лучше.

Титанида лекарь была женского рода, имя ее тоже было в тональности си бемоль. Она вошла под навес, где лежал Билл и провела там некоторое время, осматривая его. Сирокко при этом не сводила с нее глаз.

Края раны были желтыми и сине-черными. Когда лекарь нажала на них, из раны запузырилась жидкость.

Лекарь не обращала на Сирокко ни малейшего внимания. Она изогнула свой человеческий торс и порылась в кожаной сумке прикрепленной к лошадиному боку лентой подпруги и вынула прозрачную круглую флягу наполненную коричневой жидкостью.

– Сильный антисептик, – пропела она и подождала.

– Как его состояние, целитель?

– Очень тяжелое. Без лечения он будет с Геей через несколько десятков оборотов.

Поначалу Сирокко перевела фразу дословно, но в ней было одно слово, которое обозначало период времени. Один поворот на Гее занимал примерно один час.

Выражение «быть с Геей» было понятно, хотя «Гея» означало не планету, а богиню, которая была олицетворением вселенной, и быть с Геей означало вернуться в землю, это не подразумевало бессмертие.

– Наверное, вы бы предпочли подождать появления своего целителя, – пропела титанида.

– Билл может никогда не дождаться его.

– Да, это так. Мое лекарство должно снять инвазию маленьких паразитов. Я не знаю, препятствуют ли они метаболизму. Я не могу обещать например, что мое лекарство не причинит вреда, откачивая его жизненный газ, так как я не знаю в каком месте он у вас находится.

– Это вот здесь, – пропела Сирокко, указывая на ее грудь.

Уши титаниды поднялись и опустились. Она прислонила одно ухо к груди Билла.

– В самом деле, – пропела она. – Да, Гея мудра, и она не говорит, почему она совершает кругооборот.

Сирокко мучилась, не зная, что предпринять. Концепции метаболизма и микробов были незнакомы целителю. Эти слова переводились буквально. Даже не осознавая этого, знахарь могла навредить больному человеческому телу.

Но Калвина не было, а Билл умирал.

– А для чего это вообще? – пропела лекарь, указывая на ноги Билла. Пальцы ее осторожно касались пальцев ног.

– А, это… – Сирокко никак не могла подобрать слово для определения атрофированных эволюций рудиментов. Это было слово, определяющее эволюцию, но безотносительно к живому существу. – Они служат для удержания баланса, но они не являются необходимостью. У них нет определенного предназначения.

– А, – в полголоса пропела лекарь, – всем известно, что Гея ошибается. Возьмем, например одного, с которым я впервые занималась сексом много лет тому назад.

Сирокко хотела перевести объект последнего предложения как «мой муж», но этот перевод не годился; он точно также мог быть «моя жена», хотя это тоже имело определенные границы. Этому понятию не было эквивалента в английском языке. Тут она снова вспомнила о Билле.

– Ты сможешь помочь моему другу? – пропела она. – Я вверяю его твоим рукам.

Целительница кивнула и принялась работать.

Первое, что она сделала, так это промыла рану коричневой жидкостью. Затем наложила на рану желтое желе и положила рядом с кожей большой лист, – чтобы приманивать маленьких поедателей его плоти, – пояснила целительница. Глядя как она работает, у Сирокко появилась надежда. Ее не заботил лист и пояснение целительницы насчет «приманивания». Это выглядело слишком примитивно. Но когда та обработала рану и перевязала ее материалом из запечатанных пакетов, заметив при этом, что они очищены от паразитов – то это подействовало на Сирокко.

Работая, целительница одновременно с интересом изучала тело Билла. При этом она немного изумленно тихонько напевала что-то.

– Кто бы мог такое подумать?…..мышцы здесь? Прикреплены таким образом? Подобно ходьбе на сломанной ноге… нет, я не верю в это. Она по всякому описывала мудрость Геи, как бесконечно изобретательную, чересчур сложную и неразумную. Изумленно глядя на ягодицы Билла, она также заметила, что иногда Гея любит божественно пошутить, доставляя себе удовольствие созданием подобного.

Пока целительница занималась Биллом, Сирокко вся покрылась испариной. Но, по крайней мере, та не гремела шаманскими трещотками и не рисовала на песке магические знаки. Закончив накладывать повязку, она принялась петь песню целительницы. Сирокко посчитала, что вреда это не принесет.

Целительница склонилась над Биллом, обхватила его руками, осторожно приподняла и прижала к себе. Она положила голову Билла себе на плечо и наклонила свою голову к его уху. Она раскачивала его взад-вперед, как будто пела колыбельную песню без слов.

Постепенно Билл перестал дрожать, лицо его обрело живые краски, оно стало более умиротворенным, чем было до ранения.

Через несколько минут Сирокко готова была присягнуть, что он улыбается.

Глава 15

У Сирокко совершенно пропали заблуждения, которые она испытывала поначалу.

Первое заблуждение было наиболее явным. Когда появился Си Бемоль и оказался абсолютно похожим на До Диез, за исключением половых органов, она пришла к выводу, что титанид трудно отличить между собой.

Группа, появившаяся на зов До Диез, выглядела так, как будто они сбежали с карусели.

У целительницы были изумрудно-зеленые волосы на голове и в хвосте. Тело ее было покрыто тонким белоснежным пухом.

Были и другие расцветки: цвета земляники с фиолетовыми вкраплениями. Были коричневые и пегие с белым. На одном из них вообще не было волос, за исключением волос в хвосте. Кожа у него была бледно-голубая.

Последняя титанида из группы казалось была лишена растительности, но это было не так; лошадиная шкура покрывала не только ее нижнюю, лошадиную часть, а и верхнюю, человеческую. Окраска была как у зебры – она была покрыта ярко-желтыми и выцветшими оранжевыми полосами, волосы на голове и в хвосте были цвета лаванды. При взгляде на нее рябило в глазах.