Титан
Шрифт:
Казалось, он все делает не так. Когда он пожертвовал миллион долларов английскому правительству, на родине это почему-то расценили как еще одно доказательство его соучастия в эскалации войны. Когда он передал на нужды Международного Красного Креста четверть миллиона, то был незамедлительно разоблачен как коварный лицемер. Весной 1940 года, когда такие американские герои, как Чарльз Линдберг, превозносили нацистов, когда Джозеф Кеннеди, отец будущего президента, известный дипломат, на каждом углу кричал о том, что с англичанами покончено, одна чикагская газета провела опрос населения и опубликовала список десяти наиболее ненавидимых в Америке людей. К ярости Ника, его имя занимало третье место. Когда же Эдвина, успокаивая мужа, заметила, что первым в списке стоит сам президент
Он достиг власти и могущества, о которых не мечтал, но одновременно был одной из самых противоречивых фигур во всей стране. Ник ненавидел это состояние. На краткий миг ему даже пришла мысль продать компанию Рамсчайлдов и выйти из военного бизнеса, который сделал его таким непривлекательным. Но потом он вспомнил свое пребывание в «Фулсбюттеле», и ненависть к нацизму заставила его отогнать эту мысль.
Главным его аргументом в борьбе были конвейеры «Рамсчайлд армс».
— Так, выходит, вы третий по счету из ненавидимых людей в Америке? — широко улыбаясь и пожимая Нику руку, приветствовал его в Овальном зале Белого дома президент США Франклин Д. Рузвельт. — Ну и что? Например, я горжусь, что опередил вас! — При этих словах президент заразительно расхохотался. — Садитесь, Ник. Кофе?
— Нет, благодарю, господин президент. Лично меня мой рейтинг тревожит.
— Пошлите их всех к черту! Эти изоляционисты в упор не хотят видеть справедливого характера войны с нацизмом. Если Гитлер не является злодеем, заслуживающим хорошей порки, то я тогда вообще не разбираюсь в злодеях. К несчастью, большинство населения не разделяет нашей с вами точки зрения. Отчасти именно поэтому я и пригласил вас в Белый дом.
Он сунул сигарету в длинный мундштук и прикурил от латунной зажигалки, которую отыскал на своем захламленном столе. Несмотря на то что Нику уже приходилось несколько раз видеться с президентом и он даже оказывал ему поддержку во время предвыборных кампаний, Ник не очень-то верил в его новый курс. С другой стороны, Нику нравился этот человек, он легко поддавался его обаянию. Ему льстило то, что его пригласили в Белый дом. Из шахтерских трущоб Флемингтона в Овальный зал — путь неблизкий.
— Наши летчики говорят, — сказал президент, затягиваясь, — что ваш зять разработал прицел для бомбометания, который даже лучше, чем «Норден».
— Да, с прицелом Честера заметно повышается точность бомбардировок. ВВС заказали нам пока пятьсот штук.
— Знаю. По десяти тысяч долларов за каждый прицел. Неудивительно, что налогоплательщики вас ненавидят. — Он замолчал, чтобы сделать еще затяжку, и продолжил: — Ник, вы знакомы с многими влиятельными людьми в Англии: в правительстве, вооруженных силах, промышленности, наконец, в финансовой сфере. Как вы думаете, каковы шансы Англии в этой войне?
Ник задумался. Это был нелегкий вопрос.
— Никто больше меня не восхищается англичанами, — сказал он наконец. — Как вам известно, я женат на англичанке. Я думаю так. Англичане недооценили Гитлера в самом начале, но Гитлер недооценит англичан сейчас, если будет думать, что они не станут бороться. Многое зависит от германских ВВС. Если «Люфтваффе» и впрямь так хороши, как о них все говорят, то Англию ожидают весьма тяжелые испытания. Но я не думаю, что в конечном итоге Германии удастся сломить англичан. Даже если Гитлер осмелится на прямое вторжение. С другой стороны, я почти уверен в том, что Англия не сможет одолеть Германию, если к ней на помощь не придем мы.
— Как вы полагаете, что может случиться в самом худшем случае? Патовую ситуацию не допускаете?
— Либо это, либо выторгованный мир, который, по моему мнению, будет выгоден Гитлеру. Но не забывайте о том, что у меня имеется личный опыт общения с нацистами. Я думаю, что, услышав о таком мире, большинство американцев вздохнут с облегчением.
— О, в этом я не сомневаюсь. Надеюсь, для вас не является секретом то, что здесь, в Белом доме, я хожу по канату. Я всеми силами стремлюсь оказать помощь англичанам и французам, но прекрасно понимаю, что, если зайду слишком далеко, Америка потребует моего скальпа.
— Да, сэр.
— Тогда вы в принципе можете позволить себе некоторую отлучку, зная, что это не скажется плохо на работе, так?
— Пожалуй, если я в любой момент смогу связаться с компанией по телефону или телеграфу.
— Отлично. Я хочу поручить вам особую миссию, которая будет заключаться в том, что вы отправитесь в Лондон и договоритесь с английским правительством о проведении стандартизации английских и американских вооружений. Ведь просто смешно, когда стандарт американской винтовки составляет 0,3 дюйма, а у ее английского аналога — 0,303! Вы сами знаете, эти три тысячных дюйма исключают всякий взаимный обмен. А в результате — бесполезная трата времени и материалов. Удивительно! Эта же самая проблема существовала между нами и в прошлой войне, но до сих пор она не решена. В комиссии, с которой вы поедете в Лондон, состоят еще генералы Лафлин и Биллингс, а также контр-адмирал Холанд.
Впрочем, для вас вся эта комиссия — больше маскировка. На самом же деле я прошу вас давать мне любую информацию. Пусть даже слухи. Мне нужно ваше мнение, которому я вполне доверяю, по вопросу о том, что Англия намеревается предпринимать. Я хочу, чтобы вы сделали все, что будет в ваших силах — можете даже и привирать немного, — для того чтобы у англичан сложилось впечатление, что Америка с ними. Деятельность нашего посла Джо Кеннеди, который зарекомендовал себя законченным пораженцем, на мой взгляд, наносит серьезный ущерб моральному духу англичан. Я собираюсь предпринять все необходимые меры, исключая его отзыв, чтобы положить этому конец. Джо не хочет войны потому, что это, конечно, подорвет биржу. А вы широко известны своими антифашистскими взглядами. Да, в Америке вы непопулярны, но зато в Англии вас будут носить на руках. Словом, если возьметесь за это, то окажете большую услугу мне лично и всей стране. Боюсь, правда, что, кроме моей признательности, покрытия расходов на дорогу и пятнадцати долларов суточных, я ничего предложить не смогу. Но мне говорили, что вы вполне сможете снять номер в «Кларидже» за четыре доллара в день, так что, думаю, устроитесь нормально. И потом, — президент подмигнул, — ваше дело сейчас процветает.
Ник улыбнулся:
— Вы правы, сэр. С удовольствием возьмусь за ваше поручение. Чем смогу — помогу.
— Превосходно! Сейчас же попрошу заказать вам место на первый же лиссабонский рейс.
— Попросите заказать два места, мистер президент. Мне хотелось бы взять с собой жену. За мой счет, разумеется. Эдвина беспокоится за своих родителей. Кроме того, наш старший сын, который учился в Оксфорде, записался на службу в «RAF»[16].
— Молодчага, как сказал бы кузен Тэд! — Он улыбнулся. — Рад видеть вас в своей команде, Ник. Америка нас ненавидит. Мы товарищи по несчастью и должны держаться вместе.
Ник встал и пожал президенту руку.
С этой минуты он уже меньше терзался своей непопулярностью среди американцев.
Ее звали Лена Пфайфер. Это была сорокавосьмилетняя женщина с седеющими светлыми волосами и пятьюдесятью фунтами избыточного веса. Вот уже три года она работала уборщицей в административном здании компании Рамсчайлдов. В последнее время компания работала в две смены по восемь часов каждая, чтобы удовлетворить все возрастающий поток военных заказов. Поэтому Лена в тот день, как и во все остальные, пришла на работу в полночь, когда все служащие, исключая охрану, разошлись по домам. Спустя два дня после визита Ника в Белый дом в два часа ночи Лена катила свою тележку с тряпками и щетками вдоль длинного коридора административного корпуса к служебному лифту. Она спустилась на первый этаж, вышла и, толкая тележку впереди себя, направилась к заводу. Билл Циглер, один из охранников, как раз опускал монету в пять центов в автомат с кока-колой.