Титановый бардак
Шрифт:
— Так уж и кретины? А Сталин…
— Аня, Сталин сейчас в партийно-правительственной иерархии занимает, между прочим, двадцать шестое место. Это официально, а по факту у него пока вообще никакой власти нет. Ему — чтобы разгрести этот гадюшник — еще лет десять потребуется, если я историю совсем не забыла…
— Но Сталин же — Генеральный секретарь!
— Ага. И власти у него столько же, сколько власти над предприятием у секретарши директора этого предприятия. Его работа — готовить материалы к заседаниям ЦК, писать проекты решений и, если прикажут, разъяснять народу политику партии. Всё.
— А как же он стал тогда самым главным?
— А вот так. У меня знакомая была,
— И как она управляла?
— Долго объяснять, разве что на примере показать попробую. Ну, представь: два рабочих из седьмого цеха вечером к гаражах набрались, подрались, и один попал в больницу с переломом челюсти, а второй — с переломом пальцев руки. И пришла на завод телега из полиции, причем, заметь, легла эта телега как раз секретарю на стол.
— И что?
— У секретаря сразу открывается множество возможностей. Первое — «какое дело директору до пьяной драки за пределами завода» и послать телегу в бухгалтерию с запиской: «в соответствии с пунктом 235 Устава лишить обеих квартальной премии и на время излечения отправить в неоплачиваемый отпуск».
— Ну, допустим…
— Второй вариант: докладная директору «Иванов устроил пьяную драку с Петровым и сломал ему челюсть, пострадав при этом и сам», или наоборот. А третий вариант — «в цеху у Сидорова двое рабочих в пьяном виде устроили драку, в результате которой оба отправлены на больничный». С опцией «в отличие от цеха Кузнецова, досрочно выполнившего план, в цеху у Сидорова…» и «в результате чего выполнение плана седьмого цеха поставлено под угрозу». И реакция начальства в разных вариантах подачи информации будет тоже разной, но предсказуемой. Правда, для приведения в действие такой реакции сначала нужна драка — и Сталин требуемый комплект таких «драк» лет десять и будет собирать…
— Тебя послушаешь — и сразу руки опускаются.
— А вот руки опускать не надо. Пока в стране бардак, мы можем этим очень даже неплохо воспользоваться. А раз уж бардак сейчас абсолютный… Кстати, как у тебя Вова Сердобин, сделал уже что-нибудь? Я это к тому, что Менжинский, хоть и болван болваном, но может все же заинтересоваться и спросить, что мы такого полезного тут творим.
— Ну, юноша, конечно, со странностями, однако в химии кое-что понимает. Да и странности… он просто запуган был чуть не до смерти, сейчас отходит помаленьку. К Фаворскому уже самостоятельно скатался, привез из Питера пятиокиси ванадия килограмма полтора. Еще двадцать килограмм заказал: ты знаешь, оказывается сейчас кто угодно чем угодно может с заграницей торговать!
— Знаю, но пользы от этого чуть меньше чем нисколько: не хотят буржуи торговлю с нами вести. Петруха ведь не просто так туда поехал?
Петр Климов в свое время очень сильно дружил с ребятами из архива собственной конторы, да и после ранения успел там немного поработать. Поэтому кое-какие «мелочи» функционирования этой организации в прошлом в памяти его застряли — и он постарался их использовать с максимальной для себя выгодой. Например, он очень хорошо знал, что в конторе был изрядный запас иностранных паспортов, но некоторые — например британский, французский или, скажем, американский — получить можно было лишь по личному письменному распоряжению Менжинского. А некоторые — вообще нафиг никому нужны не были, их выдавали по запросу даже заместителей начальников отделов. Точно так же было и с «командировочными»: фунты с долларами и марками выделялись со скрипом и в весьма ограниченных объемах, а те же бельгийские франки, казалось,
Фелипо Эстреме смеялся еще несколько дней после того, как сеньор Аугусто Альварес вышел за ворота консульства. Вообще-то у консула Аргентины работы в этом городе было немного, да и работа была не самой веселой, однако этот парень его реально рассмешил. Сеньор Альварес к консулу пришел поделиться свое бедой и с просьбой о срочной помощи: ведь в Нью-Йорке он находился проездом по пути в Европу, а тут такое…
— Сеньор Эстреме, ну судите сами: сеньора уже глаза закатывает, а эта мерзкая шавка начинает грызть мои брюки. Но настоящий идальго не может же остановиться в такой ситуации!
— А… а заранее убрать собачонку…
— Да я даже не знал, что она у неё есть! Я же не бросился выяснять её семейное положение или расспрашивать о домашних любимцах, мне такая чушь вообще в голову в тот момент придти не могла! Тем более… сами понимаете: штаны — это ерунда, а о том, что в кармане мой паспорт, я, естественно, вообще тогда забыл. Да и штаны новые купить не проблема вообще, а вот паспорт…
— Ну, если отбросить формальности, то и паспорт…
— Сколько? Я должен был отплыть еще в субботу, но консульство было закрыто…
— Если учесть надбавку за срочность…
— Так сколько?
— С надбавкой двадцать два доллара и сорок пять центов.
— Вот, здесь тридцать… сдачу не ищите, это займет лишнее время — а так я могу успеть на дневной пароход…
Консул вообще-то ничего противозаконного не сделал: паспорт, хотя и изрядно погрызенный, выглядел совершенно настоящим, да и написанное в нем вполне прочесть можно было… ну, большей частью можно. А если сеньору Альваресу невмоготу ждать, пока из кассы он отсчитает сдачу, так консулу-то какое до этого дело? А двадцать семь вполне американских долларов приходовать вообще не обязательно: за последние три дня в консульство вообще никто не обращался, так что если слегка ошибиться и заявление отметить позавчерашним днем…
Ян Бьорк с некоторым недоумением посмотрел на сидящего перед ним франта:
— Я думал, что всем известно: мы с Советами не торгуем.
— В вашем утверждении всего две ошибки, небольших, но довольно важных. Во-первых, Швеция ведет торговлю с Советами, и довольно оживленную. Правда одностороннюю, то есть шведы лишь продают туда свои товары — но это лишь формальное уточнение. А во-вторых, я вообще не предлагаю вам иметь хоть какие-то дела с Советами. Я представляю здесь совершенно аргентинскую компанию, и предлагаю вам исключительно аргентинский товар.
— А зачем вы тогда показываете мне русские сертификаты?
— Видите ли… некая американская фирма договорилась — давно, еще до революции в России — о приобретении некой продукции. И даже успела её оплатить — но не успела получить. Однако у нее остались документы, по которым русские обязаны оплаченное отдать. Так уж вышло, что в свое время получить оплаченное не получилось, но теперь к этому никаких препятствий нет. За исключением одного: американцам товар больше не нужен. И они его продают — фактически продают коносамент — моей уже компании. Таким образом обозначенный в коносаменте товар юридически является именно аргентинским.