Титус Кроу
Шрифт:
Слишком скоро наступило время, когда Тиания — вероятно, ощутив во мне зачатки беспокойства, — решила увезти меня из своего замка, чтобы я повидал Элизию. То, что я пока успел узнать о родине Старших Богов, было ли крошечной толикой от удивительного целого. Тиания сказала мне, что если бы я прожил тысячу лет и объездил Элизию вдоль и поперек, я бы все равно не познал и половины ее чудес.
Наши путешествия продлились довольно-таки долго. Часто мы останавливались на ночлег в домах, замках, иногда — в гнездах. Один раз даже ночевали в улье — жилище друзей Тиании. Порой возвращались в замок Тиании на небесном острове. Иногда мы садились верхом на Отх-Нетха — когда направлялись в такие места и к таким существам,
Откуда могло взяться отчаяние в Элизии, где могли сбыться мечты любого человека, где можно было забыть обо всех страхах и раствориться в атмосфере благополучия, излучаемой самими Старшими Богами? И тем не менее меня не покидала тревога, словно бы я оставил что-то недоделанным — что-то очень важное. И точно так, как не дает покоя забытое слово, вертящееся на кончике языка, так и это суперважное, но не сделанное дело не давало мне покоя. Но стоило мне попытаться сосредоточиться на этой мысли, как она ускользала от меня, и я ничего не мог понять.
Нет, на самом деле это было не отчаяние. Что же тогда? Чувство вины? Но в чем же я мог себя винить? Разве сами Старшие Боги не нашли меня достойным своей милости? Разве Кхтанид, владыка, восседавший на троне в Хрустально-Жемчужной Палате, не благословил союз Тиании с ее Землянином? Нет, дело было не в чувстве вины. А в чем было дело — со временем, безусловно, это до меня дошло. Может быть, я даже все время знал об этом, но просто не желал в этом признаваться, отсюда и появились и чувство вины, и отчаяние, но к тому времени лекарство от этого моего душевного беспокойства уже было найдено.
Однако я уклонился от темы. Я увидел Элизию. И теперь я попытаюсь, хотя для этого трудно подобрать подходящие слова, описать хотя бы некоторые из чудес этого мира.
Там, к примеру, есть огромный воздушный город, где живут дчичи. Это глубокие лавовые ущелья и шпили, изрытые туннелями. Это усланные шелками гнезда общественные инкубаторы. Но если тебе это покажется чем-то наподобие сильно усовершенствованного птичьего базара где-то в нашем Северном море, не заблуждайся. Во-первых, этот город находится на острове, который парит на высоте многих миль над Элизией, и держит его в небе множество антигравитационных дисков. Тамошние гнезда не менее удобны и ухожены, чем покои в замке Тиании, а обитатели города, сородичи Эсча, куда более цивилизованы и образованы, чем любая из земных рас. Птенцы дчичи, еще пребывая в скорлупе яиц, начинают обучаться наукам и искусствам — а в частности, языкам, лингвистике и прочим способам речи и общения десятков рас и цивилизаций вечно расширяющейся вселенной. Взрослые дчичи — бесстрашные путешественники в пространстве и времени, искатели знаний в самом полном смысле этого слова.
Я повидал и восхитился видом Тысячи Запертых Дверей — города н’хлатхи, пребывающих в состоянии анабиоза многоножек. Они спят уже пять тысяч лет, и еще пять тысяч лет их нельзя будить. Эти гигантские круглые плиты базальта, покрытые восхитительной красоты письменами, лежат у подножий Лиловых Гор в Долине Снов и имеют тридцать футов в диаметре. Поперек круглых плит лежат массивные засовы из белого металла, который не в силах повредить даже самая едкая кислота. За плитами находятся врата, ведущие к туннелям спящих н’хлатхи, которым суждено спать до тех пор, пока огромные бледные маки не расцветут вновь на склонах Лиловых Гор. Только тогда н’хлатхи выйдут из своих глубоких пещерных святилищ, потому что они питаются семенами гигантских маков, цветущих лишь раз в десять
В опоясывающих гору Садах Нимаррах Тиания познакомила меня с Древом. К этому времени я уже не расспрашивал Тианию ни об обитателях Элизии, ни о многом прочем, что поначалу меня интересовало, хотя еще мог, конечно, задать немало вопросов. Просто я обнаружил, что проще подождать и увидеть своими глазами, а ответы появлялись со временем сами собой.
Древо было совершенно особенным другом Тиании. В детстве она играла в его ветвях — тогда Древо росло к западу от Садов Нимаррах, а потом часто навещала Древо, когда то медленно перемещалось к востоку. Теперь Древо стояло в самой середине Садов — грандиозный изумрудный великан высотой двенадцать сотен футов. Древо имело форму классического бокала для бренди, и все его красивые листья длиной в целый ярд были роскошного зеленого цвета, а с ветвей свисали вниз гирлянды усиков. Ствол был одет в шершавую кору с фут толщиной. Древо было безмятежно, молчаливо и разумно!
Толщина ствола этого исполина была никак не меньше ста пятидесяти футов, и когда мы с Тианией шагали к Древу босиком, взявшись за руки, по высокой, до колена, траве, самые близкие к нам ветви вздохнули, опустились, и мягкие, пушистые края гигантских листьев прикоснулись к нам. В то же мгновение я каждой клеткой своего организма ощутил странное озарение. Был задан вопрос — одним разумным, мыслящим существом другим разумным существам, но пока что эмпатия между мной и Древом была неполной. А вот Тиания была знакома с Древом всю свою жизнь.
— Это я! — воскликнула она в ответ на вопрос Древа и поспешила вперед, в тень под массивными ветвями и внезапно зашевелившимися гирляндами усиков. Она прижалась к шершавой коре великана и раскинула руки, пытаясь обнять дерево. — Это Тиания!
Следует ли мужчине ревновать возлюбленную к дереву? Нет, конечно. Даже к такому могучему дереву, как это. Тиания обернулась и взяла меня за руку, когда я не так уж торопливо приблизился к стволу. Она сказала, обращаясь не ко мне:
— Это Титус, мой Землянин.
Древо снова вздохнуло, и его усики, похожие на тонких змей, ласково и робко погладили талию Тиании и обернулись вокруг нее. Я наблюдал за происходящим так внимательно, что не заметил, как вторая группа усиков прикоснулась ко мне. Почувствовав это прикосновение, я испуганно вскрикнул и отпрянул. Усики сразу же отдернулись назад, а листья над моей головой свернулись в трубочки и отодвинулись.
— Нет, нет, Титус. Так нельзя, — укоризненно проговорила Тиания. — Древо любит меня, оно любит все живых существ в Элизии. Оно и тебя тоже полюбит, но ты не должен его пугать!
Пугать его? Я огляделся по сторонам. Меня со всех сторон окружал зеленый полумрак. На земле тут и там лежали пятна солнечного света, кое-где проникавшего сквозь густую крону Древа. В снопах света плясала мошкара, испускавшая приятный аромат. Всего одно дерево — а я словно бы стоял посреди леса.
— Его можно напугать? — спросил я вслух.
— Конечно. Оно очень боязливо.
— Я не хотел сделать ничего плохого, не хотел проявить неучтивость, но…
— Если так, то тебе следует считать Древо живым существом и личностью — отнесись к нему так, как ты относишься к Отх-Нетху или Эсчу, а не как просто к дереву. Это не дерево, а Древо, и оно прекрасно!